Моя строптивая леди - Беверли Джо - Страница 2

Он ощутил, что дуло перестало тыкаться в спину.

— Теперь вам спокойнее? — спросил разбойник, не скрывая пренебрежения.

— Благодарю, спокойнее. Могу я узнать место нашего назначения?

— Это вас не касается. Ваше дело — помалкивать и править, пока не прикажут остановиться.

Син умолк, понимая, что его таинственный спутник не только озадачен, но и раздосадован таким хладнокровием. Он вовсе не желал получить пулю в спину: ведь нет ничего опаснее, чем дразнить дурака. Этот простофиля в самом деле полагал, что держит все под контролем. Он даже позволил своему напарнику вырваться вперед. Однако Син и в самом деле был далек от намерения этим воспользоваться, наоборот — его настроение улучшалось. Он почти готов был обнять своего сердитого спутника за новое ощущение. Не так уж плохо, когда над тобой кудахчут, если ты ранен на поле боя, но как это неприятно, если ты сражен простой лихорадкой! Хуже всего, что никто не верит в его полное выздоровление и готовность вернуться в полк.

Отправляясь в дорогу, Син подумывал о том, чтобы повернуть в Лондон и там настоять на осмотре военного врача. Он не сделал этого, потому что знал: одно слово брата, маркиза Родгара, — и у него обнаружат тяжкие последствия перенесенного заболевания.

Ох уж это слово Родгара! Оно как невидимая всемогущая рука, как личная стража. Он прохлаждается в карете со всеми удобствами, под бдительным надзором, в то время как люди более достойные переносят болезнь на ногах или умирают в переполненных госпиталях Плимута. Именно Родгар организовал его отправку из Галифакса прямо домой. Чтоб ему пропасть! Никто в здравом уме не смеет перечить Черному Маркизу, даже если тот ведет себя, как курица-наседка, балуя и опекая братьев и сестер. А всему виной смерть родителей, после которой он, старший, взял их, пятерых, под крыло. Помогай Господи тому, кто осмелится хотя бы косо глянуть на них! Маркиз Родгар поставит на место любого, даже бога войны.

Сину в этом смысле повезло еще менее других, отчасти потому, что он был младшим в семье. Что бы он ни делал, как бы себя ни закалял, телосложение его оставалось обманчиво-хрупким. Таким его видели все, даже родные, прекрасно знавшие, как обстоят дела. Что делать, раз он один получил в наследство от матери тонкую кость и изящество, а также рыжину в волосах и зеленые с золотым отливом глаза и густейшие ресницы, из-за чего сестры (в особенности его двойняшка) не раз сетовали на несправедливость судьбы.

Син, подрастая, все больше разделял их мнение. В ранней юности он был уверен, что рано или поздно возмужает, но вот ему двадцать четыре, он ветеран многих сражений — и что же? По-прежнему красив, как девушка! В армии приходилось драться на дуэли чуть не с каждым офицером: с одними — чтобы доказать свою отвагу, с другими — чтобы пресечь домогательства.

— Поворот!

Короткая команда поставила точку на воспоминаниях, и Син бездумно натянул вожжи, поворачивая упряжку на дорогу поуже, прямо к заходящему солнцу.

— Надеюсь, поездка не слишком затянется, — заметил он, щурясь. — Близится ночь, а сейчас новолуние.

— Уже недолго.

К вечеру похолодало, от лошадиных спин поднимался парок. Сину все чаще приходилось щелкать кнутом, погоняя лошадей, но он успевал подмечать все занятное у своего спутника.

Разбойник сидел в седле нарочито небрежно, демонстрируя опыт верховой езды. Он даже откинулся слегка, и это был явный просчет, потому что плащ приоткрылся и явил взгляду бедра отнюдь не мужские. Син утвердился в мысли, что захвачен в плен юношей, возможно, подростком. Пистолет, однако, оставался наготове, и это делало молокососу честь. Возможно, подумал Син, он поторопился записать разбойника в дураки.

Он задумался над тем, что могло подвигнуть столь юное создание на подобную авантюру. Жажда острых ощущений? Карточные долги, в которых стыдно признаться папаше? В любом случае разбойник не казался опасным, а Интуиция никогда не подводила Сина — ведь он был в армии с восемнадцати лет.

Надо сказать, его решение пойти в армию вызвало в семье настоящую бурю. Старший брат наотрез отказался купить ему офицерский чин; пришлось сбежать из дому и тайно записаться в первый попавшийся полк. Родгар, конечно, явился за ним, насильно притащил домой, и речь пошла уже о том, кто кого переупрямит. В конце концов маркиз сдался и лично записал его в лучший полк. С тех пор было перевидано и пережито многое, но ни разу Син не пожалел о своем выборе. Он был из тех, кто не выносит однообразия, но не из тех, кто ищет выхода своим страстям в пустых светских шалостях.

Такой ход мысли заставил Сина вспомнить о разбойнике, и он рассудил, что тому — прямая дорога в армию: там ему будет предоставлен иной, более дельный шанс отличиться. Еще раз искоса оглядев его, он едва удержался от смешка. В развилке бедер разбойника не было ни намека на выпуклость. Женщина! Столь многообещающий поворот событий заставил Сина засвистеть веселый мотивчик.

— Заткнитесь, черт вас возьми!

Натягивая вожжи, Син задумался над этим резким, грубым тоном, а заодно и над аккуратной треуголкой разбойника, под которой никак не могли скрываться длинные волосы. Неужели он ошибся? Но, опустив взгляд к седлу, Син уверился в правильности своих подозрений. На всаднике были сильно облегающие бриджи. Там, где сходились штанины, не было заметно того, что неотъемлемо принадлежит мужскому полу, а если учесть отмеченную ранее стройность бедер, округлость икр под белым чулком и небольшой размер ноги, это без сомнения была женщина.

— Далеко еще? — Син слегка ожег коренника кнутом, чтобы не спал на ходу. — Дорога совсем никудышная.

— Держите к домику, что впереди. Прямо в сад, и там остановитесь. Хорошее укрытие, и лошадям найдется что пощипать.

Син с сомнением оглядел распахнутые, покосившиеся ворота, между которыми виднелась глубокая рытвина. Оставалось надеяться, что лошади справятся. Впрочем, куда интереснее было размышлять над тем, что ждет впереди.

Перемежая щелчки кнутом и уговоры, он заставил лошадей пересечь рытвину. Когда карета нырнула туда, он едва удержался на козлах. Ось затрещала, но выдержала. Тяжело поводя взмыленными боками, лошади остановились под деревьями. Син с победным видом опустил вожжи, задаваясь вопросом, понимает ли девица, какую он проделал работу. Так или иначе, юношеское увлечение в конце концов пригодилось.

— Неплохо, — бросила разбойница.

Как особа женского пола, она не слишком будила воображение. Над белым платком виднелись только мрачные серые глаза, и невольно думалось, что губы под ним сжаты в тонкую злую линию.

— Ни к чему так таращиться!

— Я пытаюсь угадать ваши приметы, чтобы потом подробно описать их властям.

— Болван! — Дуло уставилось прямо в лицо. — Кто сказал, что я отпущу вас подобру-поздорову?

— Не каждый способен застрелить человека без причины.

— Причина имеется: спасти свою шкуру!

— О! — Син улыбнулся. — В таком случае даю слово, что не приложу руку к вашей поимке.

— Да кто вы, черт возьми, такой?! — вскричала разбойница, опуская пистолет.

— Син Маллорен. А кто, черт возьми, вы?

Она настолько не ожидала встречного вопроса, что едва не проболталась, но вовремя прикусила язык.

— Зовите меня Чарлзом. Ну и имечко у вас! Это значит «грех», что ли?

— Нет, это сокращенное от Синрик. В честь одного из королей.

— Маллорен… Маллорен… Родгар Маллорен! — Она окаменела.

— Мой старший брат, — невозмутимо сообщил Син. — Надеюсь, вы не в претензии?

Ему пришло в голову, что разбойница сильно сожалеет, что не дала ему спокойно проехать мимо: Родгар не прощал посягательств на безопасность своих близких. Однако она быстро оправилась.

— Мои претензии к вам, милорд, будут зависеть исключительно от ваших собственных поступков. Займитесь упряжкой.

— Будет исполнено! — Син отвесил насмешливый поклон.

Спустившись с козел, он сбросил накидку и узкий сюртук, запихнул кружевные манжеты под рукав и принялся за дело. Поскольку солнце уже опустилось за горизонт, быстро смеркалось, и холод пробирал до костей, несмотря ни на что. Обтереть целую упряжку — задача долгая, а девица и не подумала помочь, просто уселась рядом с пистолетом наготове.