Магия в крови - Новак Илья - Страница 28

Но Дук не позволил увести разговор в сторону. Налив, он сказал:

– Азерин вполне здравствует, а вот вы сказали: «настойки», – и мне стало любопытно, ведь именно потому я и отправился к горам. Имеется ли у вас, к примеру, отвар зарицы лесовой?

– А кто его знает, что там имеется, – пробормотал Хашик. – Небось и зарица есть. Костную пыль с настоем серебрянки я там точно видал, так почему бы не быть и зарице…

Трубка выпала из его рта. Хашик нагнулся, похлопал ладонью по полу между своих ног, не нашел трубку – да так и остался сидеть, свесив руки и упершись лбом в край столешницы.

– Не покажете ли мне все это? – отважился спросить Дук.

– Устал я. Спать хочу. Зачем оно вам? – судя по голосу, ставшему глухим и унылым, настроение лекаря резко переменилось. – Вся эта… срань вся эта вонючая?

– Ну что ж, жалко… – протянул Жиото. – Кажется, вы утомились? Тогда я пойду.

Он встал, закупорил бутыль, приподнял ее и громко стукнул донышком о доски. Вино булькнуло. Плечи Хашика дрогнули. Он шумно вздохнул, выпрямился и вдруг вцепился в бутыль, которую Дук прижал к груди.

– Что же вы… юноша, зачем же вы емкость-то…

– Так ведь уплочено за нее, что ж ее оставлять? – возразил Жиото, не отпуская бутыль.

– Коль уплочено – так и пусть себе стоит на столе. Пить будем, употреблять вовнутрь… Я и закуску сейчас какую-нибудь найду… – лепетал Хашик.

Дук всегда искренне сочувствовал собеседнику, с которым общался, растворялся в нем, в его бедах и радостях, даже говорить начинал так, как с ним говорили, незаметно для самого себя подделываясь под чужую манеру речи. Это касалось общения с теми, кто был выше Дука или равен ему положением, а с теми, кто ниже, Жиото обычно не церемонился. Лекарь в замке – должность важная, но не в том случае, когда им служит старый пьянчуга, над которым все только насмехаются.

– Вы вроде больше пить не хотели? – возразил он. – Спать собрались? Так я пойду себе…

– Сядьте! – взвыл Хашик, поднимаясь во весь рост и нависая над Дуком. – Никто не спит!

Дук сел. Старик – его руки опять тряслись – схватил бутыль, вытащил пробку и разлил вино.

– Там и осталось немного, зачем ее куда-то нести? – пробормотал он, прикладываясь к чашке.

– Где ж немного – почти половина, – возразил Жиото.

– В самом деле? А мне сдается, вы ошибаетесь, юноша. Где это моя трубка подевалась? Вы не курите? Так о чем мы с вами беседовали?

Дук напомнил:

– Вы говорили, у вас имеется отвар лесовой зарицы, серебрянка и эта…

– Костная пыль! – подхватил Хашик. – Хотя сие название никак не отвечает… Не отвечает, так сказать, сути. Под костной пылью подразумевается густая субстанция, коя получается из костей лесовой кошки, ежели их несколько дней вываривать в кипятке, и с добавлением толики корневого вазеля. Для чего ее использовала покойная старуха-травница – ума не приложу. Впрочем, среди того, что я… Что она перед смертью передала в мое распоряжение, было множество всяких странных субстанций.

– И все это здесь, у вас? – спросил Дук.

– Ну да, – Хашик, чуть не сбив со стола бутыль, махнул рукой на дверь, что вела в третью комнату. – Я был лекарем при войске, которое когда-то прошло через весь Аквадор! Мальчонкой я знавал самого Гэри Чермора – а теперь выслушиваю оскорбления от грязной карги…

Дук, услыхав знакомое имя, перевел взгляд с двери на лекаря. По щекам Хашика текли слезы. Он всхлипнул, вытер рукою нос и вновь взялся за бутыль. Терпеть дальше все это Жиото был не намерен. Выхватив бутыль из-под широкой ладони, он встал и решительно произнес:

– Желаете, чтобы емкость осталась здесь? Назавтра я собираюсь купить другую, а после – еще одну. Тут холодно, как я уже говорил, и мы можем пить вино с моим другом вагантом. А можем – с вами.

– Со мной, – пробормотал Хашик. – Лучше со мной, мальчик.

– Тогда проведите меня в соседнюю комнату, я хочу взглянуть на ваши настойки.

В конце концов Дук не стал платить за них – пожалел денег – и предложил натуральный обмен. Жалкое подобие былого достоинства проснулось в Хашике после того, как Дук сказал, что может каждый вечер приносить ему бутыль ягодной настойки – не такую вместительную, как сегодняшняя, но все же достаточную для того, чтобы лекарь чувствовал себя счастливым, – в обмен на некоторую часть содержимого полок из задней комнаты. Старик задрал подбородок так, что борода встопорщилась, погрозил Жиото пальцем и назвал его «греховным мальчуганом». Пусть мальчик приносит емкости каждый вечер, но отдавать за них настойки травницы Хашик не намерен. Да, не намерен. С этими словами старик животом вытолкнул Дука из комнаты, заявив, что уже поздно и пора спать.

Покидая пристройку, Дук успел все внимательно осмотреть. В сырой хибаре лекаря стоял спертый плесневелый дух. Мебель колченогая, у пары сундуков в углу недоставало крышек, часть полок на стенах просела. В двери замок гноморобской работы – сломанный. Жиото постарался запомнить, где что стоит. На замок он обратил особое внимание. Вообще, как выяснилось, Хашик обитал в пристройке не так давно – раньше жил в паласе, но его оттуда выселили. «Происки старой карги и управляющего!» – с обидой в голосе объявил лекарь, хотя Дук решил, что причина иная. Господам в конце концов надоело пьянство Хашика.

Начинало темнеть, Дук проголодался и устал. Хотелось хлебнуть «травяной крови», но не ползти же на чердак башни в полутьме. Он вернулся на кухню, где Хлоя терла тряпкой посуду в лохани с грязной водой. Женщина успела лишь повернуться к нему и открыть рот, как появилась Бруна и стала бранить дочь. Они принялись ругаться визгливыми голосами, но Дук перебил их, объявив, что хочет есть. Бруна ответила в том смысле, что Дук сегодня ужин не заработал, потому что шлялся неизвестно где и неизвестно чем был занят, но все же позволила Хлое принести чугунок с остывшей похлебкой и хлеб. Пока он ел, а она мыла миски и чашки, ключница из кухни не выходила.

– Теперича спать пошел, – сказала она, когда Жиото закончил. – У нас ложатся, как стемнеет, понял? Завтра с ранья я тебя точно к работе приставлю…