Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович - Страница 90

– А как же ваш антиамериканизм, Борис Борисович? Ведь вы такую волну подняли с момента создания вами такой боевой партии, как РНИ, что треть населения стала противниками Штатов именно с вашей легкой… или тяжелой руки!.. Не поймут вас.

Я покрутил головой.

– Поймут. После развала СССР пламенная любовь к Америке обязательно должна смениться злостью, ревностью и недоброжелательством. Это аксиома, это любой районный психолог скажет, не только политолог-глобалист. Я это прекрасно понимал, но эту стадию нельзя никак перепрыгнуть, перескочить или переждать на обочине. Можно было только спрессовать по времени, вот я и сделал так, чтобы ненависть к Штатам вспыхнула поярче, пожарче, быстрее выгорела, прогорела дотла, оставив чистое место. И вот теперь пора уже выложить карты на стол и объяснить на пальцах, что если мы не с Западом, то путь один – в могилу. И никакого особого русского пути, никакого непонятного евразийства, никаких химер и метаний из стороны в сторону!

Он покосился на табло, там струятся две нервные дорожки, выписываемые электронными самописцами, народ голосует, нажимая на плюсы и минусы, спросил снова:

– Но вы уверены, что все выгорело?.. Мне кажется, антиамериканизм в России еще не достиг даже пика!

– Может быть, и рановато, – признал я, – слишком быстрый переход… Но операцию по антиамериканизму, увы, приходится прерывать, чуточку не доведя до конца… Слишком уж вплотную встал этот проклятый вопрос: в какой стране предпочитаем жить: в Европе, в США, в Китае или в исламском мире?..

– Только этот бедный набор?

– Да! – огрызнулся я. – Не решим мы, решат за нас. Только боюсь, что решение нам очень не понравится. До того как сюда придет проклятая Америка и завоюет, чтобы насиловать наших женщин и глумиться над нашей бедностью, еще раньше придет Китай, а до Китая – ислам. Да он уже прислал свои отряды, которые вовсе не встретили сопротивления, по захвату наших СМИ, рынков, банков, торговли! По России возникают целые анклавы с исламским населением, а в Москве ими закупаются многоэтажные дома еще в процессе строительства, чтобы полностью заселить «своими», а то и целые кварталы, где у них огороженная территория, своя охрана, чужим, то есть русским, туда не войти. Это мы в своей стране и на своей земле уже чужие! И будут ли американцы насиловать наших женщин – еще вопрос, а вот черные ублюдки уже насилуют!

Коновницын примирительно вскинул узкую ладонь с тонкими аристократическими пальцами.

– Не кипятитесь. Боюсь только, что такой резкий поворот покажется многим… непонятным. Вы так резко обличали Америку…

– Не Америку, – поправил я, – а Юсу, и не американцев, а юсовцев. Те черты Америки, которые высоколобые американцы обличают с не меньшей яростью. Если не с большей, все-таки у них эта дрянь под боком, им больнее. Посмотрите выступления создателей высоких технологий… как и деятелей культуры, они не меньше, чем я, возмущены засильем и всевластием дряни, что диктует президенту, как поступать, каким курсом страну вести, куда вкладывать деньги огромного бюджета, который создают они, отцы высоких технологий и деятели культуры, а не эта жрущая и срущая дрянь, что заполонила Америку!.. Говорю вам, сейчас Америке, несмотря на ее мощь, очень хреново. Она нуждается в помощи, а не в сопротивлении. Растет сопротивление всего мира, никому не нравится мощь Америки, и в то же время изнутри ее разъедает и подтачивает силы эта мелкая местная дрянь.

Коновницын покачал головой, вздохнул, как будто слушает недоумка, сказал громко:

– И все-таки в ваших суждениях очень серьезные противоречия! Как можно присоединяться… допустим, только на минутку допустим, что это вообще возможно!.. к народу, который, по вашим же заявлениям, полон чуть ли не всех нечистот, как в свое время царь Соломон… кажется, Соломон, сказал о женщине?

Я тоже покосился на табло, две полоски разошлись одна от другой достаточно далеко, но какая из них моя, понять трудно.

– Ни одна страна, ни одна нация не в состоянии выполнить и десятой доли тех требований, которые мы предъявляем к американцам. Конечно, это правильно, лидер должен быть безупречным, но давайте будем все же объективными: абсолютно безупречных не бывает. Надо выбирать лучшее из того, что есть, а не ждать идеала. Сейчас же мы все, я имею в виду мировую общественность, требуем от Штатов ангельских крылышек.

– Вообще-то правильное требование, – заметил ведущий.

– Правильное, – согласился я. – Лидер должен быть доступен для критики. Но, положа руку на сердце, признайтесь, у кого нет тех недостатков, которые приписываем… заслуженно приписываем!.. Штатам? А если каких-то и нет, то есть другие, похуже. Так что давайте уж будем реалистами, а это значит будем политиками. Перед человечеством и без угрозы со стороны Востока встала во весь рост неизбежность создания мирового правительства. Я не верю в ООН, не верю в демократию, не верю в правильность выбора большинства и не верю в избранный Комитет, который будет мудро и справедливо руководить человечеством.

Коновницын сказал наставительно:

– Никто не верит. И что же?

– Россия не может сейчас претендовать на роль мирового правителя, судьи и прокурора… да и, если честно, мне бы этого не хотелось, несмотря на весь мой патриотизм. Он в том и заключается, что я, любя Россию, все же признаю, скривившись, достоинства и других народов. Даже тех, которые у нас в зачаточном или в неразвитом состоянии. Мы все время боролись против того, что несет нам Америка. Народом, средствами массовой информации и даже нашими сторонниками это воспринималось как борьба против Америки вообще. Теперь же мы будем с лучшей частью Америки бороться против ее худшей части, то есть продолжать делать то же самое, чем мы и занимались.

Ведущий поморщился.

– Сенатор Гарри Голдуотер очень непопулярен в определенных кругах Америки!

Я отмахнулся.

– Знаем, в каких кругах. В тех самых, где засели гомосеки и прочие извращенцы.

Коновницын сочувствующе улыбнулся ведущему, вы же видите, мол, с каким невежественным чудовищем приходится вести диспут, совсем не проникся культурой, покачал головой.

– А это как раз самые влиятельные круги. Масс-медиа, шоу-бизнес, даже церковь…

– Хорошо-хорошо, – согласился я, – кто спорит, что эти круги влиятельные? Вот и будем помогать Голдуотеру расставить всех на свои места. Кто спорит, что гомосеками заполнен шоу-бизнес и средства массовой информации, но в то же время их нет среди ученых? Да-да, среди создателей холодильников, телевизоров, автомобилей, компьютеров, фотоаппаратов, Интернета, даже просто электричества – гомосеков не было и близко, вы это знаете?.. А вот среди тех, кто кривляется на сцене, гомосеки почти все, а кто не гомосек, тот еще что-нибудь хуже.

Ведущий слушал нас с интересом, внезапно спросил:

– Можно и мне свою копеечку?

Коновницын спросил с подозрением:

– Положить или взять?

– Положить.

– Тогда можно, – разрешил Коновницын великодушно.

– В научных и университетских кругах, – сказал ведущий, – сенатор Голдуотер как раз очень популярен. Он, как говорят в прессе, ставленник профессуры. Нет, конечно, он не их ставленник, но профессора и научные работники поддерживают его так безоговорочно, что это, насчет ставленника, к нему прилипло. Он, кстати, этим гордится. Это ему даже льстит, так как сам он из бедной семьи, высшее образование получил очень поздно, пока работал в литейном цехе на крупном автозаводе, и поддержка научных работников придает ему силы и необходимый имидж… Я, кстати, не зря вмешался, пришло время вам, Дмитрий Константинович, побыть в позе обороняющегося! Так что спешно надевайте каску и бронежилет, ройте окоп и постарайтесь выдержать бомбардировку. Или танковую атаку, Борис Борисович?

Я покачал головой.

– Ни бомбардировки, ни танковой атаки не будет. Я уважаю господина Коновницына, ценю его программу и преклоняюсь перед его личным вкладом в дело борьбы за восстановление статуса России. И вся его программа просто прекрасна!..