Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович - Страница 76

– Борис Борисович? – завопил он испуганно. – А что теперь?

– Падай на диван, – велел я. – Борьба только начинается. Мне нужны выспанные чемпионы!

Голос мой звучал уверенно, во всяком случае для Беловича, у него сейчас в ушах звон и грохот камнепада. У меня у самого похожее, но я – вождь, мне надлежит быть железным. Белович послушно побрел к дивану, повалился как подрубленный. И заснул раньше, чем голова коснулась валика.

Я тоже заночевал в кабинете, а уже утром ко мне ворвался бледный, взъерошенный Бронштейн. Я ощутил недоброе, поднялся с дивана.

– Что стряслось?

Он плотно закрыл дверь, подбежал к столу и вытащил из папки листок.

– Вот!.. Это уже что-то новое.

Меня обдало холодным ветром, в ушах зазвучали колокола. В мозгу вспыхнуло: «Ну вот и все…» На листке золотыми буквами шапка Генеральной прокуратуры, а ниже короткий скупой текст вызова.

– За что? – спросил я.

– Ответят только там, – сказал Бронштейн торопливо. – Это же Россия, мать ее так!.. Но у меня там кой-какие концы, отыскался кореш, словом, удалось узнать, что у вас в Швейцарии оказались два счета, на которых крупные суммы. Даже есть след, что эти деньги ворованные. Не то чеченских банд, не то сбежавших олигархов, а может, и вовсе общак долгопрудненской группировки. Нет, вам пока еще ничего не инкриминируют, приглашают для выяснения… так это называется.

Я в бессилии опустился обратно в кресло. Тело обмякло, будто вынули все кости. Вот и начинается та грязь, что привычна для большой политики. Бронштейн сказал торопливо:

– Борис Борисович, надо было спешить, потому я по дороге к вам, уж извините, позвонил Уварову. Он пообещал прислать лучших адвокатов.

– Адвоката?

– Нет, целую бригаду. Обвинения серьезные, нужно выстроить очень надежную защиту. Не волнуйтесь, Уваров обещает, что сделают все возможное! Отмыться, правда, полностью не удастся, но зато инкриминировать тоже не смогут, а это главное.

Я спросил тупо:

– А что делать с этой бумагой?

– А ничего, – ответил он нерешительно. – Полагаю, что ничего. Уваров сказал, что раз прислали просто так, по почте, то это либо ошибка, либо кто-то там нарочито дал нам шанс. Будем ждать более серьезного вызова. А за это время адвокаты изучат всю проблему. Да вы не огорчайтесь так! Ну что вы весь побелели?.. У нас нет политического деятеля, чтобы не был вымазан дерьмом с головы до ног! Это же Россия, Борис Борисович.

– Черт бы побрал! Все еще Россия.

– К тому же опоздали, – добавил он с победной улыбкой.

– В чем?

– Надо было раньше, – объяснил он. – До выборов. И дать утечку информации газетчикам. Это здорово бы ослабило наш рейтинг!.. Но, к счастью, нас не приняли всерьез, а теперь эта бумага уже не сработает… как могла бы.

Короткий зимний день догорает быстрее, чем праздничная свеча на елке. Только что солнце заливало мир резкими слепящими лучами, из-за него в тени, казалось, совсем ничего нет, все исчезает, но вот уже небо темнеет на западе, нехорошо лиловеет, сугробы становятся недобро синеватыми, последние лучи взбегают по стенам домов на крыши и срываются ввысь, словно в опрокинутую бездну.

Ночь на редкость звездная, всего две-три тучки закрывают сияющее великолепие, а так везде трепещут мелкие колючие огоньки, голубые, зеленые, оранжевые, одна даже совсем красная, почти багровая. Но сам город залит ярким желтым светом, почти солнечным, мир кажется странным и незнакомым, потому что при таком свете небо не должно быть пугающе черным.

Я вздохнул, прикрыл щелочку и вернулся к рабочему столу. В новом составе Государственной думы, естественно, прошли выборы председателя, затем его двух заместителей. И хотя мы понимаем, что раз уж у нас большинство, то председатель будет из нашей группы, однако одно дело понимать, другое – поверить. Тем более что ряд депутатов, пользуясь нашей неопытностью, попытались просунуть своего.

Все телекамеры вели прямой репортаж из Госдумы, впервые скучнейшая процедура выборов спикера вызвала такой интерес, что были отодвинуты все боевики и порнуха, вообще спешно пересматриваются программы всех телеканалов, а интервью с представителями партии РНИ ставятся на первые места. Ессно, наибольшая охота идет за мною, всех интересовал вопрос: почему я не выставил свою кандидатуру в Госдуму? Почему не я сейчас там председателем, ведь Госдума – высший государственный орган, Госдума придумывает и принимает законы, ей подчиняется вся страна и даже президент…

Я отмалчивался, мне понятно, да и не надо быть таким уж дальновидным политиком, чтобы вспомнить о дате седьмого марта, на которую назначены президентские выборы. И хотя позиция нынешнего президента все еще выглядит неколебимо, но это лишь потому, что пока никому не пришло в голову примерить мои шансы занять президентское кресло.

А в Госдуме у нас теперь не просто представительство, и даже не фракция, о чем мечтало большинство партий, но большинство, чего, понятно, не ожидал ни президент, ни силовые структуры, ни председатель Центризбиркома. Иначе, понятно, мы же в России, что-нибудь да сделали бы, чтобы «урегулировать», то есть либо обнулить результаты, либо вообще стереть противников в порошок, пока еще в пеленках.

Меня трясло из-за того, что прокуратура дергает меня, однако адвокаты практически отстранили меня полностью от любых переговоров, они, мол, знают лучше, как разговаривать с властями и не попадаться в ловушки.

В Госдуме председателем избрали Власова, наши депутаты сразу же начали разрабатывать проект закона о вхождении в состав США, увлеклись, к ним, сперва нехотя и с опаской, все-таки мы – ужасные националисты, присоединились юристы и умелые законники из других партий. Работать с нами, видно по их рожам, явно не хочется, однако же самому тупому понятно, что теперь в Думе заправляем мы, у нас большинство, и любой законопроект пройдет, если мы решим его принять. И точно так же любой не пройдет, если наша фракция сочтет его неверным или недоработанным.

Депутаты – политики, что значит реалисты, на раскачку и притирку ушло не больше месяца, но уже через две недели с нами сотрудничала половина из неэрэнистов. Остальные держались в сторонке. Кто-то еще присматривался, другие ушли в глухую оппозицию. Очень кстати, хорошая тактика: на все наши предложения говорить – дерьмо, происки русского фашизма, критиковать, ни за что не отвечая. Вообще-то обычная манера русской интеллигенции у пивного ларька: все критиковать, предлагать разом улучшить мир, не объясняя, как это сделать, а вот так сразу взять и стать всем хорошими, умными и добрыми. И еще – богатыми.

Мой кабинет, обычно тихий и пустынный, с раннего утра и до поздней ночи гудит от множества голосов. Кроме постоянных сотрудников, то и дело заходят члены редколлегии, члены Совета, что обычно не заглядывают в РНИ месяцами, в коридорах толкутся корреспонденты и телеоператоры.

По настоянию моих телохранителей я все чаще ночевал прямо в офисе. Из фирмы «Iron man» все так же ящиками доставляют как вкусные шоколадные батончики и напитки, так и всякого рода спортивные добавки, из-за такой нервной жизни пришлось перейти на них почти полностью. Правда, из кафе и столовых доставляют и традиционную еду, начиная от щей и заканчивая компотами, так что даже мой кабинет постепенно пропах борщами, жареным мясом, гречневой кашей и ароматом крепчайшего кофе.

Сегодня я задал своей инициативной группе новый вопрос:

– Давайте посмотрим с другой стороны. С теми, кто за присоединение, разобрались, а теперь – кто против?.. Умолчим о ветеранах войны, это достойные люди, о них худо-бедно заботимся, но их мнения никто не спрашивает. Ни власти, ни оппозиция. А вот кто против из имеющих власть, влияние, деньги?..

Андыбин бухнул, как будто поблизости обрушился строительный кран:

– Да наши же олигархи!.. Здесь им лафа среди простодырых, а на Западе быстро рога обломают. К тому же там попробуй не заплатить налоги – сразу в тюрьму. Вон Капоне никто не мог прищучить, а налоговая полиция засадила в тюрьму так, что там и помер.