Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович - Страница 75

Бронштейн сказал нам предостерегающе:

– У них самих неплохая программа! И вообще он заметный бизнесмен. Так что особенно не обольщайтесь.

– А зачем пальцы скрестил? – уличил Белович.

– Чешутся, – огрызнулся Бронштейн. – Члены РНИ суевериям не подвержены.

– Но юсовцы блюдут все гороскопы, приметы, ходят к психоаналитикам…

Бронштейн посмотрел на меня за поддержкой.

– Мы вольемся в число американцев, – сообщил я. – И вместе с ними додавим юсовцев! По всему миру, не только в Штатах или в Америке.

Власов цыкнул:

– Тихо! Щас объявят по Дальнему Востоку. Там в трех округах – наши.

Лысенко сделал звук громче, мы не отрывали взглядов от экрана. Сейчас телевизоры работают во всем офисе, а где их нет, там новости смотрят на экранах компов, пальмиков и даже на крохотных дисплеях мобильников. Белович на цыпочках пробрался к столу, пригибая голову, как под обстрелом, чтобы не загораживать экран, воровато схватил банку с fitnes-shake, Бронштейн показал ему два пальца, Белович цапнул вторую.

На экране под прицелом множества телекамер на стол вывалили гору бюллетеней, сосредоточенные дяди и тети с суровыми лицами принялись разбирать добычу, а комментатор сунул микрофон под нос неулыбчивому председателю комиссии, на лице которого написано осознание величия возложенной на его плечи государственной роли.

– Скажите, уже есть какие-то сведения?

Хозяин участка сказал важно:

– Точные результаты станут известны только завтра. Примерно часам к восьми вечера. Сейчас же можно сказать, так сказать, только предварительно…

– Вот микрофон, на вас смотрят миллионы зрителей!

– Пока что с большим отрывом идет Василенко…

Дальше вроде бы еще раз величественно напоминал, что это предварительные данные и что могут измениться. Все может измениться в последний момент, но его слова потонули в громе аплодисментов. Я стискивал кулаки и челюсти, стараясь унять выпрыгивающее сердце. Вот оно! Впервые наш человек проходит в Думу…

– Это надо отметить! – орал Лукошин. – Это же историческое событие!

– Круто, – согласился Белович, он кивнул в мою сторону. – А наш Борис Борисович, творец этого чуда, спокоен, аки камень. И ведь знаешь почему?

– Знаю, – ответил Лукошин. – Василенко – первый! Но будут еще.

В комнате орали, подпрыгивали, обнимались. Хлопнуло, это Белович откупорил шампанское, лихо хлестнул струей, показывая, что не жадный, к нему потянулись со стаканами и чашками.

ГЛАВА 11

Когда избирательные участки закрылись в Восточной Сибири и готовились к закрытию в Западной, мы уже знали почти наверняка, что на Дальнем Востоке две трети избирательных округов проголосовали за кандидатов от РНИ. Успех показался мне настолько ошеломляющим, что я, честно говоря, просто струсил.

Был страх, что наши раскольники уведут голоса, но этого не случилось, народ не знает, что в РНИ могут быть разные националисты, это слишком сложно, все голосовали за кандидатов от РНИ. А уже дальше будем делить победу…

Да, я смутно надеялся на успех, но так же надеемся на бессмертие или жизнь длиной в сто лет, хотя трезвым умом и взглядом видим несколько иную реальность, но никто из нас не ожидал такого обвала, это что-то просто невероятное, даже постыдное. Слишком поспешно Россия купилась на обещание присоединить ее к заокеанской империи, чтобы снова прибыли варяги и решили все наши проблемы. Нет, в таком едином порыве чудится что-то истерическое, как будто все уже дошли до последней грани, до ручки.

В моем кабинете сидели на стульях, на подоконниках, а Белович и Бронштейн даже на столе, все не отрывали взглядов от экранов. Власов проговорил торопливо:

– Господи, не дай, чтобы это оказалось сном!.. А если сон, не дай проснуться. Ребята, это только в Сибири и на Дальнем Востоке так, они ж понимают, что именно их захватят китайцы и японцы. А вот в Центральном регионе нас попрут, как тараканов…

Но в голосе звучало старательно задавливаемое ликование: победили, победили, никогда еще наша партия, которую старались не замечать даже «свои», чтобы о них чего-то не подумали, никогда еще не поднималась до таких немыслимых высот! Это ж сколько депутатских мест у нас появится благодаря только Восточной Сибири и Дальнему Востоку!

Отворилась дверь, заглянула голова в оранжевой кепочке.

– Кто заказывал пиццу?

– Я заказывал, – крикнул Белович. – Тащи сюда!

Лукошин прорычал:

– Ты это чего, самозванец? Это я заказывал!

– Я думал, ты спишь, – ответил Белович независимо. – Борис Борисович, а не заказать ли ужин из ресторана прямо в офис? Нам есть что отпраздновать!

– Уже есть, – поддержал его Власов. – Борис Борисович?

– Заказывайте, – ответил я. – Только без пьянства. Сейчас все телекамеры повернуты в вашу сторону. По пьяным мордам будут судить обо всех русских националистах.

Еще через пару часов пришли первые сведения из Западной Сибири. Тоже предварительные, судить по ним рано, так отвечали нетерпеливым газетчикам на участках, но сенсация продолжается: депутаты от партии РНИ победили больше чем в половине округов. Юлия появилась тихая и собранная, как всегда, я по мужской невнимательности не разглядел, что она устала, даже измучилась, пока Власов не сказал отечески:

– Юля, вам надо отдохнуть хоть полчасика, а то вы все на ногах, на ногах!.. Давайте я отведу вас в свой кабинет, там прикорнете на моем диване.

Она слабо улыбнулась.

– Спасибо, Николай Николаевич! Но вряд ли засну, во мне все дребезжит, как будто жестянки раскатились по каменному полу. И сердце стучит.

– Не увлекайтесь этим эль-карнитином, – предостерег он. – Все эти новомодные штучки выходят боком.

– У меня ацетил-эль-карнитин, – сообщила она.

– Все одно дрянь. К тому же – опасная.

– Это только сегодня, – заверила она.

Он кивнул, но взгляд говорил, что наши спокойные деньки, судя по всему, кончились. И если раньше лишнюю чашечку черного кофе просто так, для удовольствия, то теперь придется поневоле, чтобы сохранить боевую форму круглые сутки, затем и следующую, и следующую. А если кофе не хватит, то придется и заморскую химию жрать, только бы не сойти с дистанции.

Лукошин подошел с огромным бутербродом в руке. Он единственный, кто среди нас не употребляет стимулирующих напитков, хотя фирма «Iron man» поставила нам на халяву, а бодрость старается поддержать колбаской, ветчиной, карбонадами и огромными биг-маками.

– Ну, Борис Борисович, – сказал он, – я вас поздравляю… Нет, бутерброд не отдам, вы должны быть сыты одними этими победами.

Я покачал головой.

– Разве? У меня аппетит только разгорается.

Он задержал бутерброд у рта, в глазах появилось расчетливое выражение. Я улыбнулся загадочно, появился и подошел Андыбин, мы с ним заговорили о создании своей фракции в Думе. Теперь уже понятно, что сумеем, сможем. Лукошин постоял с бутербродом, так и не решившись откусить, наконец отошел в сторонку, а там у него ловко выхватил Лысенко и тут же откусил почти половину, прежде чем ошалевший от такого нахальства Лукошин опомнился и ринулся отнимать сокровище.

С утра здание начали сотрясать звонки, провода раскалились и прогнулись от обилия емэйлов, на видеосвязь вышли одновременно и наши победители в регионах, и всякого рода деятели, которые стараются первыми застолбить дружбу с неожиданно набравшей силу партией. Позвонил Уваров, лидер партии промышленников, поздравил с победой.

По всему зданию шлялись взбудораженные с красными от бессонницы глазами сотрудники, ошалевшие и все еще не верящие, что вот мы, русские националисты, вдруг вошли в силу, нас слушают, нас выбирают! И не где-нибудь на Украине или в Турции, а в России, где признают власть и силу только на том, где клеймо иностранное.

Белович не спит уже третьи сутки, держится на жиросжигающих добавках и кофеине, ввалился кабинет, едва не цепляясь за косяк.