Зачеловек - Никитин Юрий Александрович - Страница 61

– Ты у меня умница, – одобрил Мрак. – А то сидим в душном помещении…

Она довольно улыбалась, хотя даже Олег заподозрил шуточку в обычном мраковском духе: дом продувается насквозь, а в немногих закрытых помещениях электроника бдит за температурой и составом воздуха.

Олег по дороге к столу присел на корточки. После легкого дождика и воздух свежее, и трава зеленее, но он всматривался в копошащихся под ногами муравьев. Черные блестящие тела мелькали, как бусинки агата, муравьи спешили вырыть новые туннели, пока земля сырая, легко копать и легко выносить песчинки наверх, сами слипаются в комочки, не нужно тратить драгоценную слюну на склеивание.

– Что-то готовится? – спросил Мрак с интересом.

Олег чуть качнул головой в сторону.

– Вон там копают из другого племени. Тоже расширяют владения. Думаю, через полчаса их границы соприкоснутся.

Мрак присмотрелся.

– Да, стараются. Думаешь, подерутся?

Олег горько усмехнулся.

– Еще как!

Мрак прошелся на территорию другой муравьиной семьи, внимательно всматриваясь, стараясь не наступить ни на копателей, ни на охраняющих их солдат.

– Разве никогда не пересекали границы?

– Пересекали! Но одно дело – поохотиться в чужих краях или проволочить через их земли добычу, а другое – раздвинуть границы владений и объявить их своими. Когда охотишься в чужих землях, то самое больше, что тебе могут сделать, это выдворить. Или отнять добычу. А вот такая экспансия…

Он умолк, лицо стало мрачным. Мрак походил, поприсматривался, развел руками.

– Хоть убей, – признался он, – не отличаю! И те мелкие черненькие, и другие. Хотя бы размерами или цветом…

– А это один вид, – сообщил Олег хмуро. – Тетрамориум. Один народ и даже род. Всего года три тому вот из этого вылетела молодая матка, сочеталась браком в поднебесье и опустилась во-о-он под тем дальнем камнем! Оттуда и пошел их род. Но хоть у них и общий корень, но они сейчас…

Замялся, подыскивая слово, Мрак сказал услужливо:

– Как гугеноты и католики?

– Да, похоже. И резню к вечеру начнут такую, что куда там Варфоломеевской ночи.

Мрак присел на корточки.

– Уверен?

– Начнут точно. Земля высохнуть не успеет, роют быстро, с остервенением, трудовой азарт…

Мрак осмотрелся по сторонам, брови приподнялись.

– Волки не дерутся, рыбы не дерутся, жуки вроде бы тоже… А вот когда муравьи бьются, только оторванные головы летят. Не потому ли, что, как и мы, живут обществом?

– И потому тоже.

– А еще почему?

– Хорошо живут, – ответил Олег с тяжелым сарказмом. – Жратвы здесь вдоволь, зима проходит незаметно, да и какая здесь зима? Проблем все нет и нет, вот и выплескивают излишки энергии в братоубийственных… Когда говорю о братоубийственных, сам видишь, это не иносказание. Даже говорят на одном языке, только одни строят коммунизм по-вьетнамски, другие – по-китайски. В смысле, запах у них иной. Чуть-чуть, но отличается.

– У коммунизмов?

– У муравьев. Чуть-чуть, но уже достаточно, чтобы не признавать за своих. Как в Гражданскую войну, когда вроде бы язык общий, но одни за белых, другие за красных, а третьи вообще за батьку Махно.

Мрак подумал, кивнул:

– Помню, были еще и зеленые. Только не пингвинов спасали, а от призыва в армию прятались по лесам. Дезертиры. Значит, когда голод и холод, то мыши, как мыши, а когда всего в изобилии, то надо становиться леммингами и идти топиться? Чтобы сбросить излишек населения?.. Да, психика коллективистов, как и Восток, тонкая штука. Значит нам, людям, тоже вот так…

Он умолк, внимательно смотрел, как две армии строителей быстро сдвигают подземные туннели, что и не подземные даже, а всего лишь прорытые канавки, сверху которых быстро возвели бесконечный арочный свод. По таким переходам, где влажно и не жжет палящее солнце, можно таскать нежнотелых личинок, переносить яйца и расплод в новые хранилища, где ветер не так быстро уносит говорящие запахи.

– Вот так, – подтвердил Олег. Тоже посмотрел в сторону хохочущих за столом женщин. – Либо голодать, болеть и быть не в силах расширяться, либо расширяться и…

Мрак криво усмехнулся.

– Есть и третий путь.

– Есть, – согласился Олег. – Это вообще переделать человека. Заманчиво и… страшновато.

Он поднялся, отряхнул ладони, на лице появилась дежурная улыбка. Мрак тоже улыбался во весь рот, Тигги цвела, только Виктория заметила что-то неладное, но смолчала, благосклонно принимала ухаживание Олега, он умело и правильно наливал вина, правильно подбирал сочетания и все такое, джентльмен, лорд, изысканные манеры, весь из себя, в отличие от простецкого Мрака, который ржал во весь голос, не стесняясь, мясо хватал руками, а когда прибежали собаки и благовоспитанно сидели в сторонке, глядя преданными глазами, он швырял им мясо, грубо нарушая неписаное правило собачников: не кормить со стола.

Тигги притащила шампанское, восторженно повизгивала: будучи узкой специалисткой по мокрой подписи, оставалась широкой специалисткой по аспектам человечности, в том числе и производству шампанского, что вряд ли будут производить зачеловеки, потому сразу оценила запасы, обнаруженные в подвалах загадочного дома на загадочном острове.

– Вино королей!

Мрак кивнул благосклонно:

– Императоры его тоже пивали… Да, было дело, угощал.

Виктория засмеялась, над шутками надо смеяться, у Олега спросила заботливо:

– А у вас почему такая скорбь на лице?

Он отмахнулся.

– Лучше промолчу, а то смеяться будете куда больше.

– Почему?

– Да так, сижу с красивой женщиной… поверьте, я прекрасно понимаю, что с красивой, а думаю о составе населения, о его структуре, о выплате пособий. Даже для вас такой покажется уродом!

Она тепло засмеялась, ее узкие пальцы ласково погладили его по руке.

– Олег, я сама такое же чудовище! Ну не могу я наслаждаться вот всем этим… Нет, вру, могу, но не больше, чем полчаса, а то и меньше. А как идут в отпуск, чтобы бездельничать пару недель, – вообще не представляю. Даже слова какие ужасные: «отпуск от работы»! Как будто работа – что-то ужасное… Так что за проблема вас мучает в этот раз? Поделитесь, если даже не станет легче, то и тяжелее не станет, честное слово!

Он с неловкостью улыбнулся, развел руками.

– Ладно, как вам такое: сейчас в Штатах на одного работающего по одному пенсионеру. Все федеральные налоги уходят на выплату им пособий. Но будет еще хуже, значительно хуже. Как хуже – даже не представляю. Самая бедная группа населения на Западе – это не турки или другие гастабрайтеры, а местная молодежь в возрасте до восемнадцати лет. На стариков уходит в четырнадцать раз больше федеральных средств, чем на молодых, хотя именно молодым нужны средства… ну хотя бы на обучение!

– Пересмотреть пенсии, – буркнул Мрак.

– Уменьшить?

– Нет, повысить возраст выходящих на покой.

– Уже и так повысили, – возразил Олег. – Сейчас с семидесяти трех, а с будущего года уже с семидесяти пяти!

– Вообще отменить, – буркнул Мрак. Скривился: – Понимаю, к чему клонишь. Несмотря на весь блеск, Штаты в такой глубокой заднице, что им помощь нужнее, чем каким-нибудь голодающим в Зимбабве. Но разве мы не разгребаем ситуацию?

Олег взглянул коротко, замялся, Виктория насторожилась, до этого казалось, что заботы этих двух несколько теоретические, не их же это дело, в самом деле, неужели могут повлиять, а Олег наконец выговорил с запинкой:

– По мелочи разгребаем, Мрак. По мелочи.

Мрак откинулся на спинку кресла, лицо закаменело, коричневые глаза стали совсем темными.

– Ох, пугаешь меня, Олег…

– Чем?

– Когда у тебя такой вот взгляд, мне всякий раз нехорошо. Да и вскоре где-то либо война, либо чума проносится…

Олег подумал, отрицательно покачал головой:

– Нет, чуму не я. Это не приписывай.

– А холеру? – спросил Мрак коварно.

Олег снова подумал, ответил очень серьезно:

– И холеру тоже. И вообще я болезнями не оперировал… Или это у тебя такой юмор? Предупреждать надо.