Ярость - Никитин Юрий Александрович - Страница 45

Кречет не видит, что каждое поколение людей о подвигах и сражениях знает не так, как было, а как подано в массмедиа… Сколько в битве под Москвой советские и германские войска понесли потерь, намного больше, чем все потери союзников за всю войну! То же самое в Сталинградской битве, на Курской дуге, при взятии Берлина… Но мир больше знает пустяковые по масштабам операции на Арденнах, высадку в Нормандии… Да ладно, многие ли знают, какие подвиги и какие силы были брошены в Липецкую битву?.. А кто вообще помнит это страшное побоище во времена Древней Руси! А вот весь мир знает, в том числе и Россия, что один швейцарский охотник подстрелил ненароком забредшего в лес австрийского наместника. Об этом написаны книги, поставлены оперы, балеты, написаны симфонии… «Вильгельм Телль»! И мы, мол, пахали. То есть принимали участие в национально-освободительной борьбе. Изничтожали прогнившую Австро-Венгерскую империю.

– Хрюка, домой, – скомандовал я. – Похоже, сегодня поиграть не придется…

Да что поиграть, напомнил себе хмуро. Самый мощный в мире ноутбук, сконструированный по индивидуальному заказу, еще даже не исследован как следует!

– А другие играют… – сказал себе с колебанием. – Играют… Но что-то здесь не так…

Напротив нашего дома институт, там вечно торчат автомашины, а некоторые в поисках свободного пятачка залезают на газоны, тротуары, теснятся возле мусорных ящиков. Это впечатляет, когда вплотную с безобразнейшими грязными облезлыми ящиками стоят дорогие «мерсы», «Кадиллаки», «Форды».

Сегодня уже воскресенье, но пара машин как прибыли вчера вечером, так и остались. Ничего удивительного, там часто оставались после работы, а сердобольные старушки жалеют бедных инженериков, что работают так каторжно, дотемна, а то и остаются на ночь, работают в выходные. Но я, прогуливаясь с собакой под стенами института, слишком хорошо знаю мелодии, что слышатся из открытых окон: вот эта из «Warcraft», а эта из «Diablo-2»… Понятно, не у каждого дома стоит мощный компьютер, к тому же здесь можно по Интернету за государственный счет…

В одном «мерсе» смутно разглядел за рулем скучающего шофера, во втором окна так затемнены, что не разглядеть, есть ли кто там вообще.

Я прошелся через сквер, пообщался с собачниками, Хрюка попыталась насесть на смирного ротвейлера, тот терпел, очень современный и воспитанный, я постыдил чересчур эмансипированную Хрюку, на обратном пути обошел институт с другой стороны, прислушался.

Окна закрыты наглухо, горит лампочка сигнализации. В институте тихо, пусто. Никто сегодня не играет. Если бы машины стояли в рабочие дни, никто бы на них и внимания не обратил. А может быть, они и стоят там со вчерашнего дня…

Чувствуя холодок между лопаток, словно лезвием кинжала провели по спине, я подозвал Хрюку и ушел в дом. Консьержка вежливо улыбалась, но глаза были любопытные. За мной приезжают на машине, хотя раньше вообще выходил только с собакой да в ближайшую булочную…

Чувствуя себя глупо, я все же позвонил в милицию:

– Алло?.. Напротив моего дома стоят две очень подозрительные машины… Что?.. Да потому подозрительные, что вроде бы приехали в институт, но тот закрыт, горит сигнальная лампа. Похоже, собираются ограбить… Адрес? Записывайте…

Чуть отодвинув занавеску, я наблюдал, как через пару минут примчалась машина с синими полосками на борту. Ребята выскочили крутые, в бронежилетах, с автоматами. Я ощутил смутное удовлетворение, хотя раньше по-обывательски милицию не любил: грубияны, тупые, пьянь…

В черных машинах явно не спорили под дулами автоматов. Я видел, как появилась рука, парень в пятнистом комбинезоне, не опуская автомата, взял документы, долго просматривал, передал другому. Все это время стволы автоматов смотрели в салоны роскошных машин, и я представляю, как осторожно там двигались, чтобы не спровоцировать автоматную очередь.

А затем случилось то, чего я ожидал и побаивался. Милиционеры почтительно откозыряли, вернули бумаги и уехали. Черные машины остались.

Сердце мое колотилось учащенно. Похоже, за мной ведут слежку. Собирают данные, так как я ничем не интересен и досье на меня явно никто не составлял. Ребята спешат восполнить упущенное, а сейчас, возможно, записывают сквозь двойные стекла с помощью лазерных усилителей даже шуршание бумаги в туалете.

И следят за мной не простые бандиты, не простые.

Кречет звонил дважды. Предупредил, что линия защищена, ни одна собака не подслушает, но я перебил невежливо, пока он ничего не брякнул, рассказал о машинах. Они стояли всю ночь, я ложусь поздно, видел. К утру, правда, исчезли, но при современных техсредствах разговор можно записывать хоть с Луны. Не только стекла, даже бетонные стены уже не защита.

Кречет посерьезнел, спросил о моей старой работе по Македонии, но по голосу чувствовалась озабоченность вовсе не Балканскими странами.

Утром я отгулял возле дома, в ближайшем скверике. Хрюка как чувствовала, быстренько пустила одну большую лужу и несколько маленьких, утверждая свое «я» поверх других собачьих автографов, и мы вернулись к подъезду. Когда поднимались на крыльцо, во двор въехала черная «Волга». Володя опустил стекло и помахал рукой.

Когда я вошел, в приемной чинно сидели люди, чьи лица я вроде бы видел на телеэкранах и в газетах… или же просто очень похожи, чиновники все как манекены, я телевизор включал, честно говоря, только чтобы послушать погоду и уж совсем редко – новости.

Я заметил несколько сдержанно-завистливых взглядов. Особенно на мои джинсы и рубашку с закатанными рукавами. Понятно, уже знают, что я в команде. А о своем будущем пока ничего сказать не могут. То ли в министры, то ли в лагерь. От Кречета можно ждать всего.

В селекторе послышался властный голос. Марина ответила поспешно:

– Будет сделано, господин президент!

Она встала, министры начали вставать тоже, словно невидимый оркестр заиграл гимн. Это было комично, я фыркнул, а Марина, покосившись на меня хитрым глазом, объявила:

– Господин президент просит вас в большой кабинет… Нет-нет, Виктор Александрович, вы были в малом. Позвольте вот сюда…