Труба Иерихона - Никитин Юрий Александрович - Страница 79

В этом огромном овальном зале так дико рябило от огромных ярких экранов, что на противоположной стене метались стаи зайчиков. Ему с разбегу почудилось, что они шелестят, как груды крабов в большой корзинке. На стене напротив не меньше двух десятков экранов, а посредине зала, как огромная подкова, прямо из пола вырос пульт управления – в полукруге метров шесть-семь, сотни циферблатов и индикаторов, все выглядит как космический центр по запуску межпланетных ракет.

На экранах двигалось, мелькало, скакало. Звук отключен, сторожевые сенсоры все еще сигнализируют, что все в порядке, если не считать периметра, а так чуткая автоматика сторожит, бдит.

Сердце бешено гнало кровь в голову. Виски трещали от ударов изнутри. Сволочи, надеетесь на технику? Сейчас увидите…

Пинком отшвырнул одну залитую красным тушу от пульта. Жаль, не увидите, как горит вся ваша техника…

Руки быстро приклеивали взрывчатку, пальцы автоматически ставили таймеры, а уши ловили каждый звук.

Автоматные очереди теперь звучали с перерывами, короткие, злые, похожие на отрывистый лай. Когда он установил последнюю мину, в дальних помещениях грохнули два одиночных выстрела.

Простучали тяжелые ботинки, в проем было видно, как пробежал с автоматом на изготовку Ас-Зайдин: оскаленный, озверелый. Лица Дмитрий не рассмотрел, но, похоже, юноша не успел даже выстрелить. Там, где пронеслись Иван да Ал-Мас, уже ничто не шевельнется…

Оставалось еще с десяток зарядов, он пробежался по комнатам, Ал-Мас выскочил навстречу, глаза дикие.

– Ты видел, что в подвалах?

– Догадываюсь, – выдохнул Дмитрий.

Вниз вела широкая железная лестница. Ал-Мас побежал следом, ступеньки грохотали, словно неслась колонна танков.

Двумя пролетами ниже расположился еще один зал, что вполне тянет на подземный завод. Стен не видно из-за великанских силовых установок, огромные двигатели гудят ровно, мощно, воздух насыщен электричеством.

Ал-Мас метнулся все проверить и осмотреть, Дмитрий присел, размещал мины. Пол едва слышно подрагивает, там еще ниже явно емкости с топливом, юсовцы – народ запасливый.

– Я наверх! – крикнул Ал-Мас.

– Не заблудись, – ответил Дмитрий.

Вверх по лестнице Ал-Мас пронесся еще быстрее, чем спускался. Там все еще иногда слышались выстрелы, звон и грохот. Похоже, Иван крушит аппаратуру. Он как-то признался, что в душе – одухотворенный поэт, бредбэрианец… или бредбэриец, и потому ненавидит технику. И крушит ее, аки луддит, где возникает случай.

Когда Дмитрий поднялся, наверху в самом деле почти все экраны были разбиты, пульт разворочен, словно в него угодила крылатая ракета, а сам Иван осматривался, что бы попортить еще.

Из коридора в зал вбежал Ас-Зайдин. Лицо серое, а красивые глаза трагически расширены. Дмитрий успел заметить, насколько на автомате побелели сжимающие его пальцы, косточки вот-вот прорвут кожу.

– Командир! – выкрикнул он. – Там в дальней спальне…

– Что?

– Женщины, – с крика на шепот сорвался Ас-Зайдин. – Женщины и дети…

– Откуда дети? – удивился Дмитрий. – Сейчас же… ах да, каникулы! Ничего себе поездочку устроили!.. Ну и что?

Ас-Зайдин сказал жалко:

– Но… Невоюющая сторона как бы… Так не при­нято…

Дмитрий сказал зло:

– Кем не принято? Ими? А почему играть по их правилам?.. Эти имперские дети вырастут и станут солдатами, а женщины… именно эти… схоронившиеся в той спальне, стягивают кольцо баз вокруг наших стран! Да-да, эти женщины проголосовали за имперскую власть и ее политику! Это руками этих женщин посылают сюда солдат, рассылают их по всему миру, разносят заразу… К тому же эти твари нарожают новых солдат! А те, возможно, убьют твоих детей.

Он пронесся по коридору, за спиной слышался топот тяжелых ботинок. Ас-Зайдин забежал вперед, указывая дорогу. Дмитрий ногой ударил в дверь, в помещении испуганно закричали. Это была спальня, роскошная спальня. На широкой постели сидели три женщины, одна прижимала двоих детей, выставив их перед собой, как щит от пуль. Ни одна не спросила о судьбе своего мужа, хотя треск автоматов и крики слышны до самых глубоких подвалов. Понятно, своя шкура дороже, а партнеры все заменяемы…

Узкое скуластое лицо Ас-Зайдина напряглось, ноздри раздулись. Долгое мгновение он пылал гневом, как пышет огнем паровозная топка, затем грудь разом опала, а звонкий голос упал почти до шепота:

– Нет, я так не могу. Давайте уходить.

Дмитрий бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Они выбежали из помещения, и лишь тогда Ас-Зайдин, словно устыдившись, сорвал с пояса гранату, сжал, высвобождая чеку, и швырнул за спину. Ноги вынесли его за дверь, руки захлопнули, отрезав, как ножом, дикий женский крик, и быстро задвинули засов.

Почти сразу по ту сторону глухо громыхнуло. Под ногами слегка дрогнуло, а металлическую дверь в середине выгнуло, будто в нее с размаху ударили обломком скалы.

Дмитрий удовлетворенно хмыкнул. Теперь дети этих женщин никогда не возьмут в руки автоматы. И не будут стрелять в русских или арабов. Ни всерьез, ни в компьютерных играх.

– Уходим! – крикнул он. – Черт знает, что у них за система оповещения. Возможно, на ближайшей базе сейчас к десантным вертолетам уже бежит их сраная «Дельта».

Иван сказал бодро:

– Может, задержимся и примем бой? А то как-то уходить без драки…

Ал-Мас смотрел на гиганта с великим уважением. На его глазах этот силач срубил из пулемета с десяток выскочивших солдат охраны, а потом несся, как древний герой, сокрушая на своем пути двери, стражей, разбрасывая гранаты, разбивая кулаками головы, и это он называет «без драки»?

Дмитрий покачал головой, в голосе было великое сожаление:

– Нельзя.

– Почему? Сколько в том отряде «дельтовцев»? Я их бивал не раз.

– И я бивал, – признался Дмитрий. – Но им страшнее, когда на их людей напали, побили и ушли в неизвестность. А если мы их встретим и перебьем, все равно кто-то наверху у них запишет как победу, что, мол, его люди успели настичь террористов и дали бой… Соврут, что мы все уничтожены.

Иван вздохнул и побежал в ночь. Дмитрий оглядывал отряд, все возбуждены, горячка короткого боя еще не прошла, адреналин в крови, а пальцы при каждом звуке дер­гаются к спусковым крючкам автоматов. У Ас-Зайдина кровь на щеке, расцарапало обломком щепы после взрыва первой гранаты. Мальчишка счастлив, теперь всю жизнь будет хвастаться шрамом. Но это хорошо, когда хвастаются шрамами, а не кольцами в носу…

– Благословенны народы, – вырвалось у него вместе с жарким дыханием, – где женщины чтут мужчин за шрамы, а не за…

– Что? – переспросил бежавший бок о бок Моджади.

Дмитрий ответить не успел, из темноты вынырнула машина. Иван даже сейчас не зажигал фар: со спутника могут заметить и проследить их путь, Дмитрий подтолкнул Моджади, Ас-Зайдин и Ал-Мас молча нырнули в открытые двери.

Дмитрий вскочил последним, рука одним движением выдернула из нагрудного кармана пластмассовую коробочку, а ноготь большого пальца сковырнул защитный колпачок.

– Пора, – выдохнул он. – Теперь уходим!

Кончик указательного почти нежно коснулся черной кнопки. Ал-Мас запустил двигатель, машина вдруг качнулась от могучего толчка. Кулак сжатого воздуха ударил в спины с такой силой, что Ас-Зайдин вовсе не удержался, боднул в спину Ивана.

За спиной страшно треснуло, донесся тяжелый грохот, что рос с каждым мгновением. Черная пустыня впереди внезапно стала зловеще красной, словно выступила кровь всех погибших в этих песках народов.

Дмитрий оглянулся. На месте станции был грохочущий, взрывающийся ад. Даже холм исчез, на его месте в небо бил толстый столб оранжевого огня. Земля тряслась, как испуганный мул, небо из темного стало багровым, а звезды померкли. Взрывы грохотали один за другим. Казалось, что взрываются цистерны с авиационным бензином. Воздух горячими волнами накатывался с места катастрофы. Взрывы грохотали и грохотали, зарево становилось все громаднее. Воздух накалился, от грохота трещал череп, а в ушах стало больно и горячо.