Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович - Страница 54

– Не боги, а Великая Богиня!.. Мать всех богов испокон правит миром. Ты еще глуп, света не видывал, а горами трясешь!

Олег вздрогнул – знает! – сказал торопливо:

– Сам не знаю, как это делается! Помоги, научи!.. Не хочу во зло…

– Мужская сила, – отрезала старуха зло, – злая сила, дикая! Женская магия теплее, мягче. У нее другой ключ, ее могут лишь женщины. Да и то не всякие, наши зовутся ведающими матерями, попросту – ведьмами. Пошто Богиня дала и мужикам творить чародейство – ума не приложу. Вам бы рушить, ломать, убивать, зорить.

– Иной раз, – сказал Олег, – дабы сотворить добро, надо убить злодея. Я волхв-травник, лечу людей и зверей, даже деревья. Но, убив злодея, я спасал жизни десяти другим!

Старуха с кряхтением забралась на печь. Тяжелая чугунная заслонка медленно начала наливаться темно-вишневым цветом, словно внутри бушевал яростный огонь.

– Странные вы все, – сказала она раздраженно. – Ты чудной, никак тебя не пойму. Силы в тебе много, но она темная…

– Темная? – переспросил Олег тревожно.

– Для меня темная! Мужскую магию не ведаю, она из другой реки. Зрю лишь, что мощь велика, много крови прольешь, зрю веси в огне, полчища конных витязей, твой щит на вратах большого города… ладьи в пламени, затаившаяся змея в конском черепе… Зрю, но не ведаю, что зрю. Много мощи в лохматом. Ему дадено много горя, но и много силы, дабы вынести, – никому на белом свете столько. А уж вынесет ли – одни боги ведают. Девка – истинная ревнительница Старого Покона, воительница Нерушимости. У нее больше силы и умения, чем ты ведаешь. Лишь один среди вас никчема, зачем с собой таскаете?

Олег подумал, ответил рассудительно:

– Летучие мыши – для ведовства, понятно. А кот зачем?

Старушка впервые улыбнулась. Морщинистый рот растянулся, глаза почти скрылись.

– А ни для чего! Сама тесала из ивы, телеса вырезала острым камешком, выскребывала, выглаживала. Живые мрут тотчас же, привыкнуть не успевают. А этот со мной уже тыщи лет, а то и больше. Так и кличу: Ивасик-Телесик!

Послышались мягкие шаги, на пороге появился кот. На мгновение застыл, смотрел желтыми фосфорическими глазами, повернулся и бесшумно исчез в ночи. Старуха с гордой любовью смотрела вслед.

– А у нас кот – Таргитай, – ответил Олег. – Тоже мурлыкает, на дуде.

В избушке стало жарко, как в Песках. Старушка довольно покряхтывала, нежилась. Светильник горел ровно, мощно. Тени остались только за печью.

– Посох Мощи, Жезл Силы, – сказала старуха, – а по-нашему Клюка, находится у Великого Дуба. Раньше его держали среди веток, сейчас для него вроде бы выстроили капище. Так ли, не знаю. Женская магия там истощилась, а в мужскую я не проникаю.

– Как его взять?

– Никак, – ответила старуха. – Снаружи сторожат такие воины, что каждый одолеет вашего лохматого, пусть даже волком перекинется. Внутри капища бдят волхвы-оберегальники. Тебе с ними не совладать, будь ты трижды силен. Там вроде на цепи еще и чудища для стражи, но что за звери – не чую.

Олег подумал, вздохнул тяжко:

– Надо.

– Надо ли?

– Надо, – повторил Олег убежденнее. – Боги сотворили мир несовершенным.

Старуха презрительно фыркнула:

– Его все улучшают! Одно непонятно: пошто бьетесь?

ГЛАВА 8

Утром, когда Олег спрыгнул на землю – высоко! – Таргитай и Лиска еще сладко спали у догорающего костра. Мрака не оказалось. Оглянулся – Мрак как раз вышел из-за угла. Невыспавшийся, злой.

– Черт-те о чем языки чесали, – бросил он раздраженно.

– Мрак, – сказал Олег виновато, – я же не знал, что ты подслушивал… так долго. Я думал, пошел спать, когда убедился, что меня не прибили. Иначе бы говорил с бабкой про охоту, рыбалку, как точить секиру…

– В задницу тебе секиру! Лучше бы расспросил, сколько стражи, какое оружие, есть ли у них щиты… конные или пешие?

– Ты ж слышал, она сказала…

– В задницу, что сказала! Щупала мои мышцы, что ли? И зубы не пересчитывала. Ежели знаю, что и кто у супротивника за спиной, – наполовину одолел!

Олег оглянулся, в утренней синеве неба солнце зажигало облако. Над трубой поднимались клубы дыма, там виднелся темный ком – кот грелся на теплой глине.

– Сейчас бабка спит. Она, как сова, по ночам шастает. Пора убираться, мужиков почему-то не терпит.

– Это как раз понятно, – кинул Мрак с насмешкой в голосе. – Не надо быть волхвом. Была бы моложе лет на сто, стерпела бы. Еще как бы стерпела!

Олег смолчал. Сто лет тому назад бабка была такой же. И тысячу. У Мрака шерсть встала бы дыбом, вообрази он тьму веков, откуда вышла бабка. В молодости она, похоже, держала мужчин на цепи. Или тогда все так делали, если верить ее словам. Правили женщины, мир не изменялся, Покон есть Покон. Лучше, чем создали боги, создать невозможно, так что любое изменение – к худшему. А кто пытается менять – тому… того…

Здесь мысли Олега комкались, картинки исчезали. Ясно одно, что мужчины тайком выработали свою магию, неведомую женщинам, взяли верх. Теперь мир меняется стремительно. К добру ли, к худу – но меняется. Каждый верит, что меняет к лучшему, потому так ожесточенно бьется с себе подобными.

Мрак разогрел остатки вчерашнего мяса, растолкали Таргитая и Лиску. Она бросила на волхва виноватый взгляд, наверняка собиралась бдить всю ночь, помогая Мраку. А то и не доверяя. Старуха рекла, что поляница чтит Старый Покон. Неужели Лиска из племени, где бабы не только правят, но и мечтают повернуть мир вспять? Под теплое женское крыло?

– Погутарил с ведьмой? – спросил Таргитай жадно. – Не сожрала?

– Сожрала, – согласился Олег.

Таргитай похлопал пушистыми ресницами, не понимая, спросил тупо:

– Но ты ж навроде живой?

– Разве это жизнь для волхва? – отмахнулся Олег. – Спим в лесу, едим что придется, бродим по дорогам… Певцу под стать, но не мне, волхву…

Мрак привел коней. Лиска с готовностью бросилась собирать вещи свои и Олега. Таргитай, с сожалением затоптав костер, полез на коня.

Ранние пташки уже верещали, приветствуя утреннее солнышко, когда выехали из леса и наткнулись на старую тропу, заросшую низкой травой. Дорога шла по опушке, петляла, чтобы в случае чего быстро уйти под защиту деревьев.

Мрак и Лиска растопили лед молчания, перебрасывались словами, но редко, лишь когда дело касалось коней, оружия или охоты. Пересекли едва заметный след, Таргитай и Олег даже не заметили, а Лиска сказала быстро:

– Молодой лис, голодный, чем-то испуган, с утра раздражен, но следы все равно прячет, скидывает…

– Двухлетка, – добавил Мрак благосклонно, – перепуган до смерти, но следы запутывает, не забывает… Вообще-то хитрее лисы нет в наших лесах зверя. Я однажды за одной ходил два дня и две ночи, истратил колчан стрел, изорвал сапоги, измучился, а когда наконец догнал и убил, то оказалось – соседская собака!

Таргитаю стало жалко бедного Мрака, Лиска же дурочка или злая, хохочет над Мраком во все горло, не понимает, что с ней едет великий охотник, даже чудно, что так ошибся, да и сейчас почему-то сам ржет как конь. Оба ржут, глядя друг на друга!

Впервые ощутив нечто вроде слабой симпатии к рыжей, Мрак рассказал, помогая себе жестами, как однажды столкнулся с огромным бером, то бишь медведем. Времени выхватить секиру, даже нож, не было – схлестнулись в обнимку. Медведь оказался такой чудовищный, словно заснул во времена великанов, а проснулся только-только, так что в самом деле пришлось туго…

– Был миг, – сказал Мрак с нажимом, – что мы просто не знали, кто с кого сдерет шкуру.

Лиска окинула его оценивающим взглядом, задумалась:

– Хорошо, что победил ты… У медведя шкура лучше.

Таргитай отстал, вытащил из-за пазухи дудочку. Олег поморщился, конь под ним послушно приотстал. Позади всех Олег бормотал заклятия, долго смотрел перед собой выпяченными бараньими глазами, замирал, едва не выпадая из седла.

Солнце светило ярко, но не обжигало. Гиперборея – не край раскаленного песка и двугорбых правдолюбцев, а настоящая страна, где все как у людей, даже жабы в каждом болоте есть – крупные, толстые, важные.