Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович - Страница 39

Ворон, налетавшись, устал, догнал нас и с такой силой плюхнулся мне сзади на плечо, словно крылья сложил еще в поднебесье. Я почти достал носом конской гривы, осердился, но ворон каркнул в ухо, сказал многозначительно:

– А нет ли связи с Черным Гагеном?

– Что за Гаген? – спросил я.

А волк рыкнул:

– Одурел? Ну какая может быть связь? Еще скажи – со Светлым Хехеном!

– Насчет Хехена не скажу, – заявил ворон, – но насчет Гагена ты не прав, и мы тебя поправим…

– Что за Гаген? – повторил я.

Волк посмотрел на меня с удивлением, как если бы я сказал, что не знаю, кто такой Чубайс, а ворон каркнул важно:

– О, Гаген – это Гаген… Ах, вы не знаете, кто такой Гаген? Я вам сейчас расскажу все за Гагена, про его происхождение и династию…

– Про это не надо, – прервал волк, – ближе к телу.

– Ближе так ближе, – каркнул ворон. Повозился, устраиваясь и защемляя мне кожу, скоро все плечо будет в дырочках, как дуршлаг, сказал важно: – Тогда начну, пожалуй, с последней главы…

– Даже с последнего абзаца, – уточнил волк мстительно.

– Да хоть и с последней строчки, – ответил ворон надменно. – Итак, когда Черный Гаген пошел войной на Светлого Хехена, вспыхнул страшный бой. Как жаль, мой лорд, что вы не поучаствовали, верно? Вам с мечом кровавым и щитом звенящим самое бы место… Битвы распространились на Верхний мир, Нижний и Средний, а также захватили веерные миры, так что война шла уже за власть над всей Вселенной и всеми мирами. Основные битвы разразились, конечно же, здесь, на Земле, что и понятно, кроме того, сам Черный Гаген родом, естественно, с Земли, как и его противник – Светлый Хехен, так что именно здесь сошлись основные силы в самой страшной и кровавой из битв, когда-либо происходившей во Вселенной. И участвовать в ней, понятно, большая честь, потому на нее сошлись все мыслимые и немыслимые люди, звери, птицы и даже насекомые.

– Хорошо, хоть микробы остались в стороне, – буркнул я.

Ворон сообщил:

– Думаю, никто не остался вне великой битвы. Даже величайшей в истории! На стороне Светлого Хехена выступили объединенные королевства людей, эльфов, гномов, дварфов, а на стороне Черного Гагена – тролли, орки, драконы, баньши, гоблины, огры, великаны и, наверное, неведомые мне пока микробы… Битва длилась тысячу лет, все это время не только ручьи, но и реки выходили из берегов из-за потоков красной, зеленой и лиловой крови, хищные птицы перестали летать, так обжирались трупами, а трупные черви размножились и увеличились от постоянной сытной пищи в размерах, став крупнее ящериц. Вот бы вам поучаствовать, мой лорд? Небось сердце сжимается от зависти?

– У меня другое место сжимается, – ответил я сердито. – Что дальше?

– Когда все завершилось, земля почти обезлюдела, зато силы Тьмы были истреблены, Хехен наложил на поверженного Гагена заклятие, что тот уйдет на десять тысяч лет под землю и не покажет свой лик, а все, кто шел за ним, будут наказаны: у драконов отнял огонь и крылья, великанам запретил покидать горы, тролли и гоблины должны жить в особо отведенных для них местах…

– Резервациях, – кивнул я, – знакомо. Продолжай, продолжай!

– Словом, – закончил ворон уже не так важно, – был недолгий период счастья. А потом, как обычно, пошли слухи, что Черный Гаген шевелится под землей, вот-вот освободится раньше срока…

Я прервал:

– По амнистии? А сколько тысяч лет прошло?

Он удивился:

– Тысяч?… Лет?.. Пара месяцев, мой лорд!.. Великаны начали спускаться с гор, тролли и гоблины понемногу выходят за установленные им границы, драконы рискнули снова обзавестись крыльями, а кое-кто даже строго запретным огнем…

Я вздохнул:

– Хорошо, хоть не пара недель! А то и дней.

– Память человеческая коротка. – сказал важно ворон. – Вот я, например, все помню… Э-э… о чем это я?

Волк гулко с подвыванием захохотал, сказал мне доверительно:

– Мой лорд, на самом деле Черный Гаген сидит под землей, как и сидел. Прошло уже девять тысяч лет, осталась еще тысяча. А освободится скоро не Гаген, а Ульмарк…

– А это кто? – спросил я.

Покосился на ворона, тот нахохлился и сделал вид, что спит. Волк сказал важно:

– Ульмарк был когда-то величайшим богом во Вселенной, но миры множились, раздвигались, в каждом Ульмарк оставлял свою тень, чтобы присматривала и мудро правила. Так шли тысячи лет, в каждом мире жизнь развивалась по-своему. Ульмарк, навещая миры, всякий раз что-то поправлял, перестраивал, что не нравилось его теням, уже обретшим самостоятельность. И вот однажды они, сговорившись, не позволили ему вмешиваться в их дела…

Ему трудно было рассказывать на бегу, но старался, несся длинными плавными прыжками, чтобы не сбивать дыхание, а я, помогая ему, сказал, чтобы он мог взять паузу:

– Правильно! Не фиг ему лезть в дела суверенных государств.

– Ульмарк отступил, хотя мог бы сокрушить их, ибо сила его была велика, а мощь теней все еще слаба. Но шли тысячи лет, Ульмарк видел, как в иных мирах вспыхивают войны, начинаются эпидемии, горят леса и гибнут целые страны и народы, он снова вмешался, и на этот раз произошла битва с его бывшей тенью, а теперь могучим богом Трендом. Ульмарк легко победил, низверг в глубины, а сам восстановил мир и тишину. Однако другие боги, убоявшись за свою власть, объединили силы и неожиданно напали на своего создателя. Произошла величайшая из битв, она длилась всего сто тысяч лет, Ульмарк был побежден и отступил.

– Ура, – сказал я.

Ворон каркнул, а волк сказал строго:

– Не стоит радоваться. Пока боги ликовали по случаю победы, Ульмарк страдал от ран и нанесенного оскорбления. Никто и никогда с ним так не поступал, никто и никогда не осмеливался… Собравшись с силами, он снова вызвал богов на битву, и, когда та началась, боги устрашились: некогда светлый бог Ульмарк почернел от сжигающей его ненависти, чистые голубые глаза побагровели, а сам он стал воплощением Зла! В этой битве боги были разгромлены, а Ульмарк, ворвавшись в их владения, стал жечь и уничтожать их миры. И тогда боги, не в силах это видеть, снова ударили на него с удвоенной силой, снова битва, и на этот раз Ульмарк был побежден, скован несокрушимыми заклятиями, низвергнут в пучины тверди.

Я кивнул:

– Что значит, нельзя доводить до такого состояния даже интеллигента. А почему освободится вот-вот?

– Ничто не вечно, – вздохнул волк. – Заклятия, сковавшие его члены, слабеют, магические стены истощаются, а каменная твердь стареет и превращается в песок. Зато сам Ульмарк копит силы и злобу. Скоро выйдет, преисполненный ненависти ко всему живому…

– Скоро, – согласился ворон.

– …но еще раньше, – сказал волк неожиданно, – освободится, пожалуй, Ледяной Бог.

– О Господи, – сказал я.

Волк вскинул морду к звездному небу и, продолжая стелиться в плавном беге, заговорил напевным голосом на тягучей волчьей ноте:

– Ледяной Бог, как ни странно, был рожден не в пустынях Севера, а на Мировом Дереве. Но в отличие от других древесных богов он был наделен страстью к дальним странствиям…

Голос его звучал сравнительно ровно, лишь возвышался чуть, когда приходилось перепрыгивать широкую трещину, высокую корягу или преграждающий дорогу камень, а я мерно кивал, делая вид, что слушаю очередной вариант битвы Тьмы и Света, из накаркивания на ухо ворона уже знал, что долина, по которой стучат копыта Рогача, называется Кровавым Полем, а до этого была Урочищем Черных Мечей, слева от нас Холмы Пролитой Крови, а справа – озеро Битвы Водяных Королей… И все места, через которые проезжаем, названы в честь или память битв, сражений, войн, все они великие и величайшие, такими представлялись современникам, не знающим, что придут потомки и сумеют пролить еще больше крови, убить еще больше себе подобных, отсечь больше голов, сжечь больше сел и городов, разрушить каналов, вырубить садов…

И почти под каждым камнем лежит, спит или дергается заключенный Темный Бог, Властелин Ада, Потрясатель Миров, а то и просто гад с труднопроизносимым именем, который одним мизинцем способен разрушить Вселенную, если освободится… а он обязательно освободится, надо только успевать оказываться в той точке, торопливо поражать мечом или магией этого Темного Бога и спешить к следующей, чтобы ударить между ушей следующего, еще более темного.