Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович - Страница 37

Повеяло холодом. Я поежился, еще не понимая, что так заледенило кровь. Потом в голову ударило как обухом: король, орки, драконы, колдуны и маги, а также всевозможная нечисть. Они тоже из этого привычного мира. И вот сегодня я столкнулся с неким налоговым инспектором, но сам не дал взятку и не дал ее дать бедным крестьянам. Эти существа – реальность.

– Отец, – сказал я с усилием, – у меня к тебе разговор.

Отец испытующе посмотрел в побледневшее лицо, как он считал, родного сына. Кивнул:

– Хорошо. Пойдем ко мне в мастерскую.

Я поднялся, в спину уперлись встревоженные взгляды братьев и сестры. Я с чувством вины подумал, что никто не обиделся, что от них что-то скрывают, все просто встревожились за меня.

На пороге отец обернулся:

– А матери твои тайны можно? Мне бы не хотелось без нее.

– Да-да, – ответил я торопливо, – да, мама… да…

В сарайчике вкусно пахло стружками. Кроме столярного верстака и множества оструганных досок, в мастерской широкая лавка, пара табуреток, ведра со столярным клеем, полки с рубанками, стамесками, пилами всех размеров, мотками бечевки…

Я видел встревоженное лицо отца, а мать даже побледнела, чувствуя беду.

– Давайте сядем, – взмолился я. – Ничего особенно страшного не произошло… Но я не знаю, что делать…

– Говори, – велел отец.

– Я не могу сказать всего. Сейчас я уеду, так надо. Так уж получилось, я не смог отказаться, когда меня попросили об одной услуге. Мог бы, но меня поймали на «слабо», так что приходится спешить. К тому же слышал, обо мне уже расспрашивали какие-то люди. Неприятности могут задеть и вас…

Пока я рассказывал, перед глазами снова ожили и налились красками скачущие всадники, доспехи рыцарей, гневный крик орка, я услышал, как наяву, конский храп и топот, зловещий лязг покидающего ножны меча, злые голоса людей, привыкших повелевать, а также хруст меча, когда рассекал черепа и хребты морских чудовищ.

Мать охнула и стала белой как полотно. Отец встал, хотел что-то сказать, но рухнул на лавку, будто его ударили под колени.

– Так что, – закончил я несчастным голосом, – мне придется… Если останусь, то и сам не сохраню голову, и на вас наведу беду. Меня будут ждать до утра.

Отец вскинул голову:

– Кто?

– Волк и ворон, – объяснил я с неловкостью. – Вечные спутники героев. Ну кто еще потащится со мной в такую даль? А все эти волшебники, гномы, эльфы и переодетые принцессы – брехня.

Мать всхлипнула:

– Сынок…

Отец сказал тяжело:

– Ладно, мать. Ты же знаешь, рано или поздно это произошло бы.

Я не понял, почему так, посмотрел на мать, а та вытерла платком слезы, покорно кивнула:

– Да, час пришел… Но так хотелось, чтобы это… отодвинуть как можно на дольше. А то и вовсе чтоб…

Отец перевел на меня печальный взгляд.

– Сын мой, – сказал он тепло, – наверное, пришло время сказать тебе правду.

У меня почему-то похолодели внутренности.

– Правду? Какую?

– Ты жил в любви, – ответил отец тепло. – Разве ты чувствовал, что тебя любят меньше, чем братьев? Или сестру? Разве был чем-то обделен?.. И все-таки знаешь, что от братьев отличаешься.

Я лихорадочно вспоминал рослых парней за обеденным столом. Все такие же, как и я: крепкие, рослые, светловолосые, белозубые. Такие умеют и любят работать, старшим оказывают уважение, слабых защищают, жрецам не прекословят… Правда, я не такой уж и светловолосый, скорее наоборот. Правда, если я правильно понимаю намек отца, то как-то получалось, что в драки встреваю чаще всего я. Но в любой большой семье кто-то спокойнее, кто-то злее, кто-то вообще на все машет рукой и ни во что не вмешивается.

Отец как будто прочел мои мысли. Покачал головой:

– Нет, Гакорд, ты всегда был больше воином, чем землепашцем. Мы всячески это скрывали, а в разных стычках, в которые ты ввязывался, братья старались брать вину на себя… Но сейчас… мне горько, сын мой, но время пришло…

Он умолк на полуслове. Я с неподдельной болью увидел, как дрогнуло и сморщилось лицо этого сильного человека. Глаза предательски заблестели. Но отец не опустил голову, смотрит прямо, только подбородок чуть вскинул. Выглядело это вызывающе и надменно, но я видел, что отец просто старается не выронить слезы.

Волна горячего сочувствия захлестнула с головой. Я оказался у ног отца, голову положил ему на колени. Широкая теплая ладонь опустилась на затылок, а пальцы перебирали волосы, почесывали, гладили, успокаивали.

– Ты наш сын, – прозвучал над головой надломленный голос, – хотя тебя принес в холодную зимнюю ночь неизвестный… Была снежная буря, мужчина весь обледенел, с волос и бороды свисали сосульки, а лицо было обморожено. Но он не стал задерживаться, только сунул нам в руки сверток, в котором был ты, взял с нас клятву, что позаботимся о тебе, а сам выбежал снова в ночь… Мы успели увидеть, как он вскочил на огромного черного коня, и тут же буря замела его следы.

Я слушал в странной полудреме. Это уже чересчур. Мало того, что я попал в этот мир, так еще и чей-то незаконнорожденный сын. Никак не получается остаться сыном простолюдина. Правда, в старину этих баронов было как собак нерезаных. Если есть деревня из трех хаток, то есть и барон. А то и король. Но если я оказался властелином Галактики в далеком будущем, то даже как-то обидно будет, если тут окажусь меньше чем императором. А то и того выше – странствующим варваром? Самое время добиваться престола в тех краях, которые сперва присмотрю.

Отец не видел моей горькой усмешки. Его пальцы гладили, успокаивали, молча говорили о надежности и незыблемости именно этого мира. А другого нет.

Сбоку донесся голос матери, я уловил отголоски старого страха:

– Буря длилась неделю. А потом еще три дня люди не могли выбраться из засыпанных до самых крыш домов. Зима была лютая, и только весной, когда сошел снег, на краю поля нашли много новых костей…

Ее голос прервался, я услышал над головой тихий голос отца:

– Да, неизвестный явно погиб, но он взял с собой и всю погоню. Или большую ее часть. Их трупы растерзала волчья стая. А мы воспитали тебя как своего сына.

Я спросил, уткнувшись лицом в отцовские колени:

– А как же… я? Никто не спросил, откуда я взялся?

– А как ты думаешь, – сказал отец, – откуда у тебя близнец?..

Я с трудом поднял голову, возвращаясь в реальный мир, встретил прямой взгляд отца.

– Значит, мама ждала ребенка?

– Да. Через два дня родила, кормила вас двоих. И когда буря утихла и соседи стали ходить друг к другу, твою мать поздравили с двойней!

Странно, хорошо понимаю, что это не мои родители, но признание отца наполнило странной горечью. Не хочется терять этих людей, не хочется, чтобы такое говорили.

Я сказал с надеждой:

– Отец… Я не знаю, зачем такое рассказываете. Чтоб не так горько уходить? Но даже если это правда, то все равно вы – мои родители!

Мать сказала жалобно:

– Гакорд, мы тоже… ты наш, ты сын! Все эти годы мы потихоньку пытались разузнать, не случилось ли где что-то у соседей, у знатных господ поблизости, во владениях соседних баронов, рыцарей… Но, похоже, тебя привезли из очень дальних земель! А здесь у нас тихо, мирно. У кого корова падет, так об этом говорят в десяти деревнях…

Отец сделал матери глазами знак, она кивнула и вышла, тихонько прикрыв дверь. Отец молчал, я сел рядом, прижался, обхватил его плечи обеими руками.

Мать вернулась не скоро, в руках чистая тряпица. Развернула, там узелок. Развязала, там еще один, зато какой! Я невольно задержал дыхание. Даже в Звездной Империи не видел такой дивной материи, хотя там помешаны на красивых тряпках, новых материалах, сверхновых красках и покрытиях. Эта ткань переливается всеми цветами радуги, искрится, просится в руки. Быстрые пальцы матери долго старались безуспешно развязать застывший, просто окаменевший за годы узел, наконец взялся отец, даже побагровел от натуги, и вот блистающий лоскут распустился, а посредине…