Скифы - Никитин Юрий Александрович - Страница 89

Откин сказал озабоченно:

– А наша игра зашла слишком далеко! Это уже не игра, а дело сурьезное… А раз сурьезное, то пора очертить и какие-то общие цели. Мы пока что занимались только самим скифом, его моральным обликом, так сказать, его верой и культом Меча… А что насчет экономики? Ведь, если верить гнилушникам, миром правит экономика!

Крылов поморщился:

– Это они вдалбливают всему миру, потому что сами ничего выше своего живота не видят. Ниже видят, только и смотрят, а вот выше… Миром всегда правили идеи! И будут править. А что экономика? Цивилизацию можно повести, я говорю только для примера, и по варварскому варианту!

Откин испуганно прервал:

– Это что же… назад в прошлое?

– Вперед, – огрызнулся Крылов. – Только крайний идиот полагает, что варварство – это дикари с дубинками…

– Тогда я этот идиот, – сказал Откин убито.

– И я, – вякнул Бабай-ага.

– Варвары, – объяснил Крылов, – это не степень культуры, а позиция. Варвар может быть и с «калашниковым» в руках, и на космокорабле!.. Идиоты те, кто думает, что сперва был варварский мир, а потом началась цивилизация. Ага, и вы так думали? Ну, с вас что возьмешь… Скифы! Мало ли что в старых книгах писали! На самом деле сперва начиналась цивилизация. Конечно, каменные топоры, копья, то да се, но уже цивилизация. Цивилизация – это когда общество способно себя обеспечить. А варвары – это народ, племя или организация, которая живет набегами, войнами, терроризмом, шантажом. Наши народы в древности считались варварами вовсе не потому, что ниже по культуре Римской империи, а за то, что ежегодно получали дань с Константинополя! Богатая цивилизация предпочитала откупаться от нас, древних славян, давала нам золото, шелка, дорогие вина, драгоценные изделия, которые мы производить не умели, а покупать не хотели. Отнять, захватить – было делом чести, делом доблести и геройства. Классическими варварскими сообществами были Киевская Русь, начиная от древних легендарных князей и кончая князем Владимиром, затем вся героическая Запорожская Сечь, где работать считалось позорным, ценилось только награбленное, затем донское казачество с его знаменитыми походами «за зипунами» на легких чайках к берегам Персии…

Откин смолчал, но Матросов быстро возразил:

– Но все эти разбойники овеяны славой. О них поют, их любят.

– Как всяких робингудов, кармалюков, довбушей, картушей, – согласился Крылов. – Мы можем использовать эту любовь… и подсознательное желание людей пограбить богатых. А когда мы награбим столько, что на нас начнут коситься как на новых богачей, тогда плавно переведем рельсы в сторону цивилизации. Грабить станем меньше, производить больше. Но дух народа останется по-прежнему полным гордости.

Раб Божий с сомнением покачал головой:

– Гордости и надменности к тем, кто зарабатывает хлеб честным путем? Но как таких людей заставить отойти от грабежей, которые есть предмет гордости, к презренному труду?

Крылов ответить не успел, вмешался Откин:

– Можно решить все. Или порешить. Но Костя этот пример привел просто так, он любит похвастаться эрудицией. Давайте действовать! А то все разговоры, разговоры…

Глаза его горели как фонари, лицо подергивалось, а руки не находили себе места. Он то вставал, готовый бежать немедленно строить державу скифов, то вынужденно опускался, страшась пропустить что-то важное.

Мягко и деликатно позвонил аппарат, заиграли огоньки. Крылов снял трубку.

– Господин Крылов, – послышался из мембраны голос охранника, – к вам посетитель. Говорят, вы его знаете. Назвался Максом Тимонофым.

Крылов ощутил недоброе предчувствие. Тимоноф, Тимоноф… Был граф Тимоноф, известный какими-то победами при Петре или Екатерине, забыл. Был еще… ага, приходил с этой фамилией некий уполномоченный по связям. Подтянутый и молодцеватый, такими не бывают даже кадровые военные. Вообще-то наши военные – это нечто толстое и с одышкой, брюхо свисает через пояс до колен, щеки на плечах, но тот уполномоченный по связям выглядел подтянутее даже дворянчиков царской армии, так сейчас выглядят только ребята из самых разных формирований. Добровольных, ессно…

Тимоноф вошел в самом деле подтянутый и молодцеватый настолько, что Крылов невольно залюбовался. Трудно найти в России человека, у которого на роже не было бы выражения мировой скорби, который не горбился бы и не волочил ноги. У Тимонофа спина прямая, плечи развернуты, видом кавалергард, в левом глазу невидимый монокль.

– Здравствуйте, господин Крылов, – сказал он.

Он остановился у порога. Крылов указал на кресло по ту сторону стола. Тимоноф приблизился красивым балетно-военным шагом. Так же красиво сел, но не развалился, не обвис и не расплылся, как обычно расплывается каждый бесхребетный россиянин, а эти свиньи все бесхребетные, он сидел ровный, не напряженный, но и не расслабленный, глаза строго и внимательно смотрят на Крылова.

– Что у вас на этот раз? – поинтересовался Крылов.

– С каждым днем слышим о вас все больше, – ответил Тимоноф. – Россия – странная страна… То конца света ждет, то царство Божье на земле берется строить… для всех, естественно, а теперь вот скифы… Да, размножаетесь, как… как муравьи.

Крылов заметил:

– Вы хотели, сказать, как тараканы.

– Мало ли что каждый из нас хотел бы сказать друг о друге, – ответил Тимоноф спокойно. – Цивилизованные люди умеют корректировать свои слова вовремя.

– Наверное, – предположил Крылов вежливо, – если мы размножаемся так стремительно, то люди в нас что-то находят? Если некое новшество трудно приживается, это означает, что в нем нет необходимости. Но если такая чудовищная… да-да, чудовищная вещь, как скифизация России, принята чуть ли не с восторгом, то…

Тимоноф возразил:

– Это все еще хулиганство!.. У нас есть сведения, как все это ваше скифство начиналось!

Крылов пожал плечами:

– Мало ли какие у вас подмоченные… подмоченные пивом источники. Но как насчет хулиганства, захватившего всю страну? И все слои общества?

– А что? – огрызнулся Тимоноф. – Всем осточертело то, что творится! Вот и…