Семеро Тайных - Никитин Юрий Александрович - Страница 27

В спину кричали что-то еще, но он углубился в невеселые мысли, брел машинально, только слышал шелест ветвей, над головой стрекотали белки, пролетала крупная птица, в воздухе медленно кружилось, колыхаясь, как на волнах, синее перышко с нежным пухом, из глубины леса пахло свежестью и прохладой.

Ночью к нему приходил олень, подышал теплым на ухо, потом явился медведь, обнюхал, лизнул в нос и удалился неспешной косолапой походкой. Олег сквозь сон чувствовал их по запаху, а спал прямо на земле под ореховым кустом, но проснулся лишь под птичье чириканье.

Что-то смутно беспокоило, а когда наконец отыскал причину, поспешно подхватился. Война! Россоха сказал, что война должна начаться на рассвете, но это было несколько дней тому. Пока что везде мирно, хотя о войне говорят многие… Неужели колдун настолько ошибся?

В ближайшей веси купил коня, погнал во всю мочь обходным путем, не заходить же в те земли, где чуть ли не женили, а когда конь зашатался, весь в мыле, Олег сменял его в ближайшем селе, доплатив, снова пустил галопом и уже к полудню был у подножия башни Россохи.

Привратник только рот открыл, когда на пороге выросла грозная фигура человека из Леса.

– Скажи хозяину, – велел Олег быстро, – я пришел говорить о войне.

Глаза привратника блистали злобой, но, когда опустил взгляд на кулаки этого волхва, ответил тупо:

– О… войне?

– Да. Он сам позовет меня. А тебя похвалит, что впустил.

На лице этого мужика было серьезное сомнение, что хозяин вообще похвалит кого-либо в жизни, но еще раз посмотрел на кулаки Олега, вздохнул – не те пошли волхвы, почесался и пошел в сени.

Олег не стал дожидаться, когда он вернется, сам тихонько двинулся по лестнице. Первым не стоит, колдун в гневе может вовсе сплюснуть такими ладонями, как лягушку, но если заинтересовать…

Когда был на середине, сверху загрохотали ступеньки. Мужик опускался быстро, но, когда увидел поднимающегося навстречу человека, который так грубо его в прошлый раз ударил, довольно улыбнулся:

– Да, хозяин разрешает войти…

Он приблизился, Олег стал к столбу, но мужик тоже хотел пройти с той стороны, остановился, некоторое время рассматривали друг друга.

Олег сказал севшим голосом:

– Не дури. У тебя все на роже написано.

– Чего?

– Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху…

Мужик покосился за края ступенек, вздохнул:

– Да ладно, проходи.

Он сам отступил на самый краешек, а Олег бочком протиснулся по самому столбу. От мужика несло жареным луком и чесноком, а пот шибал так, что на столбе оставались брызги.

Олег выдохнул, когда поднялся выше, все это время задерживал дыхание, еще десяток ступеней, медь ляды блестит, а когда уперся плечом, сверху донесся старческий голос:

– Да побыстрее, ползешь, как…

Олег выпрыгнул, прищурился от яркого света. Во все окна все так же со всех сторон пугающе смотрят солнца, словно башня плавает внутри океана огня, но в самой комнате прохладно и даже сумрачно, а прищурился с перепугу. Крышка со звоном упала на место. В комнате колдуна ничто не изменилось, а сам Россоха, все такой же иссохшийся и остроглазый, повернулся от стола:

– Ну, что ты там о войне?

Он показался Олегу моложе, к тому же что-то странное с лицом, с трудом сообразил, что глаза колдуна стали ярко-желтыми, а в прошлый раз… в прошлый раз были явно другими. Да и сам вроде бы моложе, крепче, только голос все тот же нетерпеливый, с брезгливостью и раздражением.

Олег поклонился:

– Здравствуй, мудрец. Я вспомнил твои слова о войне, что разразится утром. Но прошло уже не одно утро… Не связано ли это с самим Перуном, знаемым в разных странах под именами Маржель, Тор…

Россоха бросил злобно:

– Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь? Говори быстро.

– Прости, что отрываю… Мне просто показалось, что Перун… Ты можешь сказать, где он сейчас?

Россоха фыркнул:

– В вирие, конечно!

– Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни…

Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:

– А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам… ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?

Олег ответил сдавленным голосом:

– Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не один.

Россоха отшатнулся в великом удивлении:

– Зачем?

– Попробовать убедить… Глупо? Но что-то же надо делать?

Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по которому ударили топором:

– Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он, перебежал бы на другой конец света.

– Но почему? Разве для нас не самое важное – знать? Прошли дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем коротком странствии!

Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в честное лицо молодого парня.

– Могу только сказать, что такого на моей памяти еще не было.

В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал далеко-далеко едва слышное:

– И… на… моей…

Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке, который Олег все же понял:

– И… на мо… ей тоже…

В мучительном озарении, когда в мозгу словно лопнули все сосуды и горячая кровь разлилась так, что покраснело в глазах, он ощутил, что говорит некто, кто помнит еще первую пару людей, кто встречался с Каином, а великий потоп пережил, схоронившись в пещере глубоко под землей, где гномы передали ему за сорок дней многие свои тайны.

Видение погасло, он стоял, раскачиваясь от боли, посреди комнаты, где в каждое из окон яростно смотрят огромные солнца, похожие на жерла исполинских кузнецких горнов.

Россоха проговорил растерянно:

– Словно бы что-то… кто-то пытался… Нет, я не знаю, как его найти, как увидеть, но я попытаюсь… Почему-то мне кажется, что попытаться надо бы…

Сейчас он растерял величавость, блеск непомерной мощи поблек, колдун суетился, морщил лоб, пожимал плечами и все проделывал как простой поселянин, столкнувшийся с неведомым.

Олег отступил, ждал. Отвернулся, да не подсмотрит даже случайно, что и как делает подозрительный колдун. За окнами полыхали страшные недра солнца. Свет был такой, словно светило уже рухнуло на землю и весь мир в огне, но страшный свет все никак не слепил, хотя Олег с тупым непониманием смотрел уже в пылающую бездну, не отрывая взора.

За спиной послышался хриплый голос потрясенного старого колдуна:

– Я зрю исполинскую пещеру… Индрикам бы там…

Олег развернулся быстрее, чем если бы услышал за спиной лязг мечей. Колдун стоял с закрытыми глазами, руки щупали воздух, а губы дергались, подбородок дрожал.

Олег спросил шепотом:

– Какие стены?.. Какие стены?

– Красные…

– Кровь? Почему красные…

– Гранит, – вымолвил Россоха едва слышно, было видно, с каким трудом он старается удержать видение. – Красный гранит… нечеловеческой лепости…

Олег сказал ему в ухо негромко, но настойчиво:

– Каков рисунок?.. Красный гранит есть в Авзацких, Старых, на Колхиде, в Бескидах и Родопах… Подцвет…

– Красный… – прошептал Россоха, – просто красный… с серым и темными полосами… Ага, вон прямо завиток, как на дереве…

– Каком?

– На вязе…

– Точно? – переспросил Олег. – Не подобный наплывам на клене? Они похожи!

– Что я, не отличу вяз от клена? – Голос Россохи стал громче, он открыл глаза, тряхнул головой, с досадой огляделся. – Надо же под руку гавкать!.. Я ж ни черта не разглядел. Правда, пещера на раменах трехглавой горы, такая нелепая, словно Змей вздыбил иглы на спине, а ему тут же отрубили голову и хвост…