Передышка в Барбусе - Никитин Юрий Александрович - Страница 94

– Я называю!!!

Сотник пытался парировать удар мечом, сам отклонился в сторону, но страшное широкое лезвие ударило справа возле шеи. Послышался треск разрываемой ткани, хряск костей и суставов. Секира рассекла грузное тело наискось до пояса. Все, застыв, смотрели, как закованное в крепкие кожаные доспехи грузное тело распалось на две половинки. Одна тяжело рухнула с седла на одну сторону, другая – на другую. Кровь хлестала широкими черными струями, словно разрубили бурдюки с темно-красным вином.

Всадник вскинул над головой окровавленную секиру. Голос прокатился над застывшим полем, как оглушающий гром, за которым ударит страшная буря, а землю покроет град размером с куриное яйцо:

– Кто еще?.. Сколько вас?.. Два десятка?.. Да хоть двести тысяч!.. Вы все – корм для моей секиры!

Устрашенные всадники пятились. Кони кричали, лягались, их поворачивали в диком страхе, поднимая на дыбы, разрывая удилами рты. Раздался удаляющийся стук копыт, все понеслись, бешено настегивая коней, словно смерть уже летела по воздуху, протягивая к ним костлявые руки.

Когда все скрылись в темноте, Мрак подъехал к телеге, выхватил нож. Сигизель и Фрига смотрели с ужасом. Хоть он и пришел им на помощь, но явно страшен, Мрак это понимал, и своим ревом, и жестоким ударом, и даже тем, что не позволил воинам забрать тело сотника. Да что там не позволил, просто не додумался, а они не спросили…

Лезвием ножа быстро перехватил веревку на руках Сигизеля, на руках Фриги резал медленнее. Внезапно ее руки вздрогнули, он быстро поднял взгляд. Она неотрывно смотрела ему в лицо, ее глаза становились все шире и шире. Лицо побледнело еще сильнее. Рот начал приоткрываться, он приложил палец другой руки к губам, веревки лопнули, он убрал нож.

Сигизель сказал торопливо:

– Вы нас спасли, добрый человек!

– Да ерунда, – отмахнулся Мрак. – Я просто ехал мимо.

– Мимо? – переспросил Сигизель. Рассмеялся с неловкостью. – Нам повезло, что ваш путь… Большое вам спасибо!.. Я просто не знаю, как вас отблагодарить. Мы, я и моя жена, люди бедные…

Мрак бросил быстрый взгляд на Фригу. Она смотрела на него неотрывно и вопрошающе. Он улыбнулся ей успокаивающе, тут же подумал, что это совсем уж зря, ибо в тот раз, когда отнял нож, тоже улыбался точно так же.

– Счастливой дороги!.. Пусть вас в ее конце ждет то, к чему стремитесь!

Он повернул коня и поскакал обратно. Повозка осталась далеко позади, когда подумал, что снова нестыковка: проезжал мимо, ну так и ехал бы дальше, а то сразу же обратно… Да ладно, им не до того, счастливы, что снова выбрались целы.

Сигизель ухватил вожжи, кони с готовностью пошли в галоп. Они долго неслись по ночной дороге, Фрига куталась в плащ, молчала. Сигизель посматривал на нее краем глаза, но Фрига вроде бы уже успокоилась, даже не вздрагивала.

И только в полночь, когда вдали показалась роскошная дубрава, а оттуда не так уж и далеко до речушки, где первая сторожевая вышка вантийцев, он сказал с удивлением:

– Все же боги благоволят нам!.. Если бы не этот герой…

– Да, – ответила она, вздрогнув. – Как ему это удается?.. Не понимаю…

– Что? – не понял он. – Такой удар секирой?.. Ну, дорогая, люди разные! Кто-то правит страной, кто-то смотрит на звезды, а кто-то и вот так – на огненном коне!

Она вздрогнула, зябко повела плечами, но только поглубже забилась в повозку.

Огненный конь несся быстрее птицы и быстрее стрелы, с которыми обычно сравнивают все быстроногое. Ветер ревел в ушах, выдирал волосы, свистел в ноздрях и пытался раздвинуть плотно сжатые губы.

Мрак отпустил поводья, просто наслаждался скачкой, ибо завтра уже стряхнет с себя эти обязанности… Вот только коня оставить ли себе, как заработанное честно лично им, Мраком, или же отдать тцару, все-таки получил в подарок именно за эти две недели?

В сторонке промелькнуло капище, даже храм, где при каждой жертве, как сообщили ему вчера, является неведомый бог, звероподобный, хватает жертвы, что принесли совсем не ему. Измученные селяне искали защиты сперва у своих хозяев, не додумались, дурни, сразу к нему, мудрому тцару. А там наверняка просто построили храм на месте старого капища другого бога, теперь забытого, вот тот и буйствует, обиженный. Нужно только подсказать дурням, чтобы перестали тревожить старого бога и перенесли капище в иное место. А если не перенесут, то придется идти на соглашение: принять некоторые обряды старого бога, приносить и ему жертву. Так делалось всегда, так и будет делаться… Ладно, это уже не его дело. Они с Хрюндей отоспались за две недели, отъели морды, теперь самое время пойти по свету и посмотреть на него во все глаза.

Конь в огромном прыжке перемахнул массивную башню-крепость. Мрак успел увидеть высокие сводчатые врата, наполовину выступившие из стены колонны, они красиво смыкаются вверху, верх башни непривычно полукруглый, стремящийся ввысь, да и сами тяжелые врата из черного металла врезаны так, что он ощутил и мощь, и крепость ворот, и легкость этой махины.

– В другой раз, – сказал он коню. – В другой раз!

Копыта застучали мягко, земля влажная, промелькнули высокие деревья со склоненными ветвями. Конь пошел уже как простой конь, Мрак рассмотрел искусно вырезанное в горной долине озеро, где вода чернее ночи, а с трех сторон, как плакальщицы, застыли в скорбном молчании вербы. Ветви опущены в воду, и чудится, что это не вода, а застывшая черная смола.

– Куда это меня занесло? – пробормотал он.

По ту сторону озера виднелся странный старый дом. Мрак не понял, почему при виде этого дома в сердце сладко защемило. Старый дом не спит, а, скорее, дремлет. И хотя в нем явно никто не живет, мертвым он не выглядел, а только затаившимся, спящим. Ставни плотно закрыты, со всех сторон поднимается высокая сорная трава, даже на крыше мох, трава, даже пробует прорасти крохотное деревце. Сад давно одичал, разросся, не чувствуя твердую руку садовника, сдавил широкую дорожку до мелкой тропки, а потом она и вовсе исчезла, сперва накрытая ветвями, потом взломанная снизу толстыми и невероятно крепкими корнями…

Конь порывался идти к дому, ему эти места явно знакомы, уже радостно фыркает и машет хвостом, но Мрак посмотрел на небо, ночь заканчивается, скоро рассвет, повернул коня.

– В другой раз, – пообещал он, прекрасно понимая, что другого раза не будет. – В другой раз…

Пронеслись и пропали за спиной покрытые лунным серебром верхушки деревьев. Встречный ветер начал стихать, впереди появилось и быстро понеслось на него страшное черное пространство Мертвого Поля. Мрак натянул поводья, конь сбавил бег, ветер почти стих, а в самой середине поля заблестела огромная каменная плита.

Волов уже выпрягли и увели, плиту окружает около двух сотен всадников. Острые глаза Мрака сразу выхватили одного из них – на крупном жеребце, красивого, в красном плаще, золоченом шлеме. Из-под красного плаща блестят дорогие доспехи, тоже позолоченные. А еще возле плиты телега…

Конь нес все еще чересчур быстро для обычного коня. Всадники заслышали грохот копыт и поспешно шарахнулись в стороны. Мрак натянул поводья, быстрым взглядом охватил всю картину. Рагнар Белозубый на своем боевом коне смотрит на него с огромным изумлением. На красивом лице попеременно борются недоверие, страх, снова недоверие, он даже попытался протереть глаза. На телеге сидят связанные… Фрига и Сигизель. На Фриге разорвано платье на груди, у Сигизеля громадный кровоподтек под глазом, распухла и кровоточит губа.

Мрак развернул коня, глаза его быстро пробежали по рядам солдат. Это самые верные люди Рагнара, понятно, прошли с ним многие битвы, верят в него, идут за ним. Такие и тцара прибьют, не задумываясь, если велит любимый военачальник. А уж прибить такого тцара, звездочета…

– Так-так, – сказал он мощным рыкающим голосом, – и что же я зрю своим недремлющим оком?

Он видел изумление и на измученных лицах Фриги и Сигизеля. Сигизель попытался даже приподняться, но застонал и рухнул обратно. Фрига что-то пыталась крикнуть, но страж ткнул ее в бок. Фрига поперхнулась, умолкла.