Передышка в Барбусе - Никитин Юрий Александрович - Страница 50

Мрак чувствовал себя так, словно потолок над ним затрещал, огромные глыбы ужа падают, вот-вот обрушатся всей тяжестью на плечи. И не удержать, разве что успеет выпрыгнуть в сторону.

– Вот что, – сказал он веско, – вот что… Я как-то совсем забыл, что сегодня выплата. Понимаешь, звездное небо – это так прекрасно! С ним обо всех мелочах жизни забываешь. Вот я и забыл про эту мелочь… сколько, ты говоришь?

– Две тысячи, – ответил казначей тихо. – Или три.

– Я ж говорю, мелочь, – сказал Мрак. – На небе знаешь сколько звезд? Как-нибудь расскажу… Геонтию передашь, что жалованье войску – две с половиной. Три – это многовато, а две с половиной – в самый раз. Три тысячи – это грабеж! Моя казна такого не выдержит. Две с половиной тысячи – это и так слишком. Все равно пропьют.

Казначей покачал головой, снова развел руками:

– Что мне ответить?

– Буду думать, – объяснил Мрак. – Так и скажи, тцар изволит думать! То на звезды изволил, понимаш, а теперь изволит думать. Головой, понимаш? Может быть, те золотые статуи распилим на золото. Расплавим то исть. А то стоят, место занимают. Все время спотыкаюсь! Может быть, я воздумаю что-нить еще. Пойдем отседова, тут уже делать нечего.

В груди оставался холод, разрастался. Недовольство казначея понять можно, каждый понимает, что армия может прийти и поискать деньги сама. А если она придет, то уж точно найдет.

Светильник казначей на обратном пути погасил, а факел вернул стражу. Мрак отправился в главный зал, где он все еще не закончил прием, но одна мысль не давала покоя. Даже не мысль, а ощущение, что казначей где-то соврал.

Снова и снова перебирал его слова, вспоминал улыбку, виноватое выражение, снова слова, пока в памяти не всплыло насчет раза в месяц. Мол, только раз в месяц они заходят в эту казну.

Но почему же ноздри говорят ему… да что там говорят, просто орут!.. что в том помещении с сундуками и скрынями совсем недавно были люди?

В приемном зале за это время народу стало поменьше. То ли решили, что уже не вернется, то ли знали, что если пошел с казначеем, то вернется злой, раздраженный. Мрак в самом деле чувствовал сильнейшее желание кому-нибудь свернуть шею собственными руками. Вот прямо сейчас.

Аспард посмотрел внимательно и отступил за высокую спинку. Двое стражей вытянулись и преданно ели Мрака бесстыже сытыми, влюбленными глазами.

Из поредевшей толпы придворных вышел рослый человек в белоснежной одежде. Чистая, как снега на горных вершинах, она опускалась до самого пола, и казалось, что человек не идет по красной ковровой дорожке, а неслышно плывет.

Мрак скосил глаза на Аспарда, тот молчал, морда каменная, не догадался, что Его Величество нуждается в подсказке. Только и понятно, что жрец, да еще можно догадаться, что не простой, простые вообще дальше своих храмов не ходят. Да и выглядит не тем человеком, что долго пробудет в младших…

Жрец подошел, низко поклонился. Мрак делал вид, что слишком углублен в мысли, не сразу заметил, что перед ним стоит еще кто-то. Жрец кашлянул робко, снова поклонился.

– Ну че? – спросил Мрак.

Жрец поклонился в третий раз, заговорил тихим робким голосом:

– Осмелюсь напомнить Вашему Величеству о малых мира сего… о простых людях! Сильные да знатные забывают, чьими трудами все это получено, на чем держится их власть и благополучие…

Мрак молча рассматривал верховного жреца… Смуглый, сухой и крепкий, как высохшая на дороге обглоданная кость, он смотрел на Мрака вроде бы с неподвижным лицом, но Мрак улавливал за этой бесстрастностью силу, немалый ум, стойкость, которая может подвигнуть человека даже на такие дурости, как соблюдение постов в то время, когда все едят и пьют.

Он покачал головой.

– Ты о налогах, что ли? Нет, налоги пока в силе. Армии платить нечем! Не знаешь? А вот я уже знаю.

Жрец сказал с едва заметной укоризной:

– Ваше Величество даже не вспомнило о страшном Зауре! А этот разбойник держит в страхе всю вашу столицу… ночью. Простой люд страшится выйти из домов. Да и в домах нет защиты, ибо Заур врывается в любой дом и берет там все, что возжелает: деньги, украшения, бесчестит женщин, калечит мужчин…

Мрак насторожился, сказал протрезвевшим голосом:

– Да-да, ты прав. Что-то у меня вылетело из головы. Наверное, у меня ухо и там с дырой. Так ты говоришь, разбойничает? Вот мерзавец, а?

– Ваше Величество, – сказал жрец потвердевшим голосом. – В этом дворце каждый защищает свои интересы, рвет для себя. Это понятно, так везде… Но если не защитить простой народ, то рухнет и богатство всех ваших придворных. Только они этого не понимают.

Его глаза оставались одновременно непроницаемыми и укоряющими. Мрак покачал головой.

– Да-да. Ты прав. Это понимаю только я, это понятно, я ж все понимаю… только ни хрена не делаю, все звезды, звезды… да еще ты зудишь, как муха в паутине. Иди сюда ближе. Давай заново все про этого Заура. Я, конечно, помню все, но за последнее время что-то да изменилось, что-то добавилось, кого-то ограбил еще, верно?

– Верно, – сказал жрец со вздохом. Он спокойно и без подобострастия стоял напротив Мрака. У него было лицо человека средних лет, даже в конце средних, в голове проседь, под глазами мелкие морщинки, глаза понимающие, проницательные, жрецам часто приходится иметь дело с разными людьми, насмотрелись и на доблесть, и на подлость. Вообще лицо сильного человека, который умеет держать удары судьбы, а то и наносить ответные удары. – Ваше Величество, он уже начал грабить знатных людей… А это намного хуже.

Мрак сказал саркастически:

– Все-таки знатных жалеешь больше?

Жрец покачал головой.

– Вы недопонимаете, Ваше Величество, уж простите за откровенность. Это значит, что простой люд теперь будут грабить мелкие разбойники Заура. А их больше. Как и аппетиты. Где Заур просто ограбил и изнасиловал, там они убьют и сожгут весь дом. Умоляю, Ваше Величество, направьте лучших людей для поисков этого опасного преступника!

– Городская стража все еще ухами ляпает?

Жрец вяло отмахнулся.

– И ушами, и губами… губошлепы то исть… Вы же знаете. Ваше Величество, ко мне в храм приходят многие с пожертвованиями. И говорят, говорят, жалуются. Я лучше всех в городе знаю, что если так будут его ловить, то никогда не поймают. Я обращался к начальнику городской стражи, к стражам Городских Врат, даже к вашему легиону Избранных… Увы, всяк говорит, что это не их дело. Но это дело всех, Ваше Величество.

Мрак кивнул:

– Ты прав. Мне стыдно, что я так долго медлил. Какие у тебя есть предложения, говори. Я слушаю. И сразу же обещаю, что с сегодняшнего дня для этого Заура начнется несладкая жизнь!

Жрец взглянул с недоверием.

– Хорошо бы… Ваше Величество, я полагаю, что искать вора в огромном городе очень трудно. Проще поставить на него ловушку. Что-нибудь очень яркое, богатое, и убрать охрану… ну, с глаз. А спрятать ее подальше. Как только этот Заур явится за сладкой добычей, тут же его и схватить!

– Ловушку? – переспросил Мрак с недоверием. – Ну, я знаю, что рыбу ловят на червяка, можно еще на муху… но человека? Человек – такая тварь, что жреть усе. Но одни ловятся на баб, другие – на золото, третьи – на власть, четвертые… да всего не перечесть! А на что можно поймать Заура?

Жрец подумал, развел руками.

– Трудно сказать, Ваше Величество. Уж очень он… хитрый. Вернее, неодинаковый.

– Как это?

– А он все гребет, все хватает. Давайте сделаем так: вы где-то вне дворца поместите большое сокровище, проговоритесь о нем. Заур тут же возжелает им завладеть. Тут его и схватит ваша стража, которую вы разместите там же во множестве.

Мрак подумал, кивнул.

– Одобряю. Обмозгуй с Аспардом, как лучше сделать.

При дворе заговорили о скором отъезде куявов из Барбуса. Не всех, конечно, но после смерти Кунабеля его дело перешло к Цвигуну, его помощнику, а тот, по слухам, велел подготовить повозку и добрых коней.