Откровение - Никитин Юрий Александрович - Страница 51

– Олег… – выдохнул он.

Он успел увидеть, как половинка лица эльфа вспыхнула, он отшатнулся от слепящего солнечного зайчика, над ухом Томаса вжикнуло, больно дернуло за клок волос. Лицо эльфа исказилось гримасой ярости. Рука снова молниеносно метнулась к колчану за спиной, вторая стрела легла на тетиву…

Но так же быстр оказался и меч Томаса. Голова эльфа разлетелась, как гнилой орех, лезвие прошло наискось, срубило плечо и со звоном ударило в стену. Блеснул сноп искр, руки Томаса едва не вывернуло, а мышцы онемели по самые плечи.

Он остановился, дыхание рвалось из груди хриплое, надсадное. За спиной затопало, калика вскрикнул:

– Зеленый?

– Сейчас уже покраснел, – буркнул Томас. Он с трудом вложил меч в ножны, руки дрожали и не слушались, он несколько раз промахивался.

Олег осмотрел разрубленного эльфа:

– Не могу понять, как ты успел… двигаешься, как брюхатая корова.

– Если скажу, – ответил Томас, – ты, гнусный язычник, не поверишь.

– Скажи. Может быть, поверю.

– Меня спас вот этот святой крест!

– Да пошел ты…

Томас молча смотрел, как отшельник, равнодушно переступив через эльфа, побрел вдоль стены, затем отпихнулся, сердце все еще колотится, как у зайца, потащился следом. Он чувствовал, как нарастает напряжение. Это было как ощущение лесного пожара, как приближение страшной грозы, которую еще не видно, не слышно, но муравьи уже спешат домой, закрывают щелочки в муравейнике, ласточки спешат наловить мошек, трава затихает, растопыривает под землей корешки, готовясь ловить поступившую влагу.

– Плохо? – спросил он наконец в звериную спину.

Олег двигался все медленнее, наконец остановился. В зеленых глазах были боль и поражение. Медленно двигая губами, словно переставлял скалы, произнес бесцветно:

– Ничего не получилось, Томас.

– Но… получится же? – прошептал Томас. – Неужели отступим?

Калика покачал головой:

– Все закрыто. Я ж говорил, раньше герои захаживали в подземный мир, как в соседнюю деревню. Те времена кончились.

– Сэр калика, – прошептал Томас умоляюще, – Олег! Ну как же все? Ну такого быть не может! А если может, то мы ж люди! Мы должны суметь, нас такими создал Господь.

В зеленых глазах волхва было сострадание. Томас переступал с ноги на ногу, заглядывал ему в глаза, губы вздрагивали, а на глазах вот-вот выступят слезы.

– Все, – сказал Олег. – Возвращаемся.

Томасу почудилось, что мир дрогнул и качнулся от этих страшных слов. Олег повернулся и пошел прочь. Томас как привязанный медленно двинулся следом. Все тело налилось горячим свинцом, в груди была боль, а горло стискивала чужая рука.

Потерянно он двигался, все еще не веря, что пришел конец. Под ногами дрогнуло, ему почудилось, что земля качнулась, словно ее кольнули. Негромкий гул докатился из глубин, но его перекрывал шум в голове. Каменная стена, что загораживала дорогу дальше, звонко щелкнула, будто раскалили в огне. Томасу почудилось, что там подобно зловещей черной ящерице пробежала трещина, оставляя расколотый след. Калика уже ушел далеко, Томас позвал дрожащим голосом:

– Сэр калика! Это не нам предзнаменование?

Калика покачал головой, но в зеленых глазах промелькнуло странное выражение. Все чувства Томаса были подобно ветке ивового куста со снятой корой: он ощущал все необычно остро, сейчас почудилось, что калика ждал чего-то подобного. Но голос отшельника прозвучал буднично:

– Да какое предзнаменование… Камень на солнце накалился, лопнул. Хочешь, погляди.

Все железо Томасу показалось легче звериной шкуры, с которой не расставался язычник. Побежал, заглянул, протиснулся дальше, едва не задавившись в узком проходе, закричал во весь голос:

– Там вдали свет!.. Похоже, выход в какую-то долину!

Он слышал приближающиеся сзади шаги. Сердце замерло: шаги калики выдали то, что уже ощутил он сам. Тот, кто пытался их погубить здесь, в мире живых, намеренно открывает дорогу!