Откровение - Никитин Юрий Александрович - Страница 101

Томас медленно поднялся, грудь тоже вздымалась, как волны в бурю, ноздри раздувались, словно у жеребца при виде новенькой кобылки. Глаза были все еще неверящие.

– У них все получилось?

– И без всякого колдовства, – ответил Олег с удовольствием. – А ты не верил в силу человеческих… гм… рук. И силу мастерства.

– Я верю в Пречистую Деву, – отрезал Томас, – и в силу своих рук. Ну… и немножко в проклятое церковью колдовство, потому что сам видел твои штучки.

Он тоже ощупывал шею, растирал, дышал глубоко, загоняя дымный воздух глубоко, в самые глубины легких, недра груди. Олег подошел к гномам, переговорил, а Томас направился к выходу из пещеры. На него показывали пальцами, матери пугали им детишек. Кто-то из детворы бросил камешком. Томас слышал звонкий шлепок, обиженный рев.

Олег догнал уже за пещерой:

– Нашего братца нет? Ну, он свое сделал… Томас, ты куда?

– Разве мы не возвращаемся? – удивился Томас. – Я хочу увидеть, как вытянется его гнусная рожа. Подумаешь, князь Тьмы!

– Возвращаемся, но другой дорогой.

Что-то в голосе калики заставило Томаса спросить тревожно:

– Засада? Но не от Сатаны же…

– Не от Сатаны, – ответил Олег коротко. – Черт, луна уже совсем садится! А нам бежать и бежать.

Луна наполовину опустилась, а они все еще неслись, как два кентавра. Когда бежали по берегу широкой реки с черными, как смола, волнами, из-за поворота вышел, взбивая воду длинными веслами, могучий драккар. Квадратный парус подобран, весла неспешно, но с силой загребали мутную воду. Высокий нос, настолько высокий, что Томас не поверил, что бывают такие корабли, увенчан мордой чудовищного зверя. На бортах ровным рядом черные щиты, обеспечивая дополнительную защиту от стрел и дротиков.

Корабль зловеще блистал, как чудовищная рыба, покрытая прочной чешуей. Борт, однако, выглядел сухим, Томас не понял, почему по спине побежал озноб, но от корабля ощутимо веяло злом, древним злом. Искорки по борту блистали и переливались всеми оттенками, от серого до лилового. От этого блеска волосы встали дыбом. Он ощутил, как в горле нарастает волчье рычание, а пальцы бесцельно пошарили за спиной в поисках спасительного меча.

На борту корабля стоял рослый человек с красными, как огонь, волосами. Суженный книзу щит закрывал ноги. На правой руке блестит железная рукавица. Шлем прост, без украшений, даже без рогов, лишь с прорезями для глаз, откуда на Томаса пронзительно взглянули знакомые до жути зеленые глаза. Из-под шлема выступал только квадратный подбородок, раздвоенный, упрямо выпяченный, а длинные красные волосы свободно падали на плечи.

Томас невольно оглянулся на калику, но тот остановился рядом, не исчез, дышит тяжело, вскинул руку в вялом приветствии:

– Доброго здравия!

Красноволосый крикнул враждебно:

– Что тебе?

В голосе Олега прозвучала укоризна:

– Привет тебе от братца!

– Ты видел Локи?

– Видел. Ты чего такой злой? Никак не дождешься Рагнарека? Будь богом, перевези на тот берег.

Томас видел, как красноволосый воин даже смерил расстояние от борта до берега, словно всерьез взвешивал мысль прыгнуть и схватиться с Олегом. Погрозил кулаком:

– Только в последний день возьму тебя на борт… чтобы тут же утопить, проклятый!

Драккар прошел всего в десятке шагов. Волны хлюпали в борт, чешуйчатый бок блестел, посылая по коже Томаса пупырышки размером с крупных жуков. Внизу двигались какие-то животные, толкались так, что корабль сотрясался. Дважды показался гребень странного зверя, исполинского, чудовищного.

– Кто это был? – прошептал Томас, его глаза как прикованные поворачивались вслед уходящему кораблю. – Никогда столько рыжих не видел за один день!

Калика удивился:

– Не узнал? Ах да, ты ж христианин, не помнящий родства… Это Нагальфар. Ну, тот самый корабль из ногтей мертвецов… заметил?.. на котором прибудут на Рагнарек… Рагнарек – это Армагеддон, по-вашему, по-иудейски. Ах, ты и Армагеддона не знаешь? Ну, что-то вроде битвы при Гастингсе, только Рагнарек – последняя битва для всего белого света.

– Да, – прошептал Томас, он с содроганием смотрел вслед страшному кораблю. – Такой если и перевезет… Весь корабль из ногтей мертвецов? Да я на такой даже за императорскую мантию не ступил бы!

Олег ответил отстраненно, уже думая о другом:

– Да, там с непривычки скользко. Потом… ко всему привыкаешь. Давай-ка прибавим шагу… Ах, уже бежишь? Но впереди река выбрасывает петлю, черт бы ее побрал.

Хрипя и обдирая бока, они пролезли в дыру, успели приладить глыбу на место, когда в зале грозно заблистало, пол и стены качнулись. Трепетная дрожь чувствовалась в воздухе.

В середине зала вспыхнул багровый огонь, словно полыхала подожженная сторожевая башня. Тугая волна горячего воздуха, серы и смолы пахнула мощно, Томас закашлялся, а Олег нечестиво выругался, помянув Пречистую и ее почти непорочных родителей…

Из огня вышел пурпурный рыцарь. Двое чертей несли за ним щит и меч, а следом из адского пламени вывели коня под богатой попоной. Рыцарь снял обеими руками шлем, на Томаса и Олега взглянуло страшное лицо властелина ада. Глаза блистали, как кипящее золото, высокие скулы в злых пятнах, а губы подергиваются.

Запах серы стал удушающим. Олег закашлялся, Томас плюнул Сатане под ноги. Как простолюдин, верно, но ощутил внезапно, что и в простолюдинстве есть своя прелесть.

– Не нравится, – громыхнул Сатана. – Но теперь придется и нюхать, и даже лизать…

Олег держался без вызова, но и без страха, из-за чего брови Сатаны взлетели. Он начал всматриваться в калику внимательнее, а Олег сказал намекающе:

– Как торопишься… Ведь сутки еще не прошли… А за оставшиеся мгновения я мог бы тебе многое высказать. Такое бы высказал, что ты сам бы в огонь кинулся… Но зачем? Мы пришли сюда за земной женщиной по имени Ярослава. И уйдем с нею.

Дьяволы ахнули. К калике потянулись длинные лапы с острыми когтями. Сатана предостерегающе прикрикнул, его свирепые глаза впились в калику:

– И кто тебе такое сказал?

– Ты, – ответил Олег просто.

Он сорвал со стены факел, другой рукой приподнял свои длинные волосы. Дьяволы ахнули, смрадный воздух колыхнулся с такой силой, что пленников качнуло. Сатана во мгновение ока оказался перед Олегом. Всмотрелся, резко повернулся к Томасу. Рыцарь улыбнулся ему торжествующе, ибо для рыцаря Христа нет ничего слаще, чем видеть врага рода человеческого, так мощно оплевавшего самого себя.