Мегамир - Никитин Юрий Александрович - Страница 83

Дмитрий выдвинулся далеко вперед, лихо перепрыгивал с камня на камень. Все отполированы водой до блеска, но при таком весе поскользнуться трудно, однако он вскоре начал дергаться, дважды упал на колени, наконец остановился, начал стряхивать с себя нечто невидимое.

Морозов крикнул строго:

– Что это за танцы живота?..

– Это брэйк, – сказал Забелин с видом знатока. – Сейчас он упадет на спину и начнет кувыркаться на одном месте.

Дмитрий упал на вершине камня и начал кувыркаться на месте, явно избегая свалиться вниз, где вода уже густо смочила песок.

– Нашел время, – сказал Морозов. – Что за молодежь… Ни дисциплины, ни уважения к старшим. Евгундий, что это с ним?

Они продвигались медленно, на этот раз песок впереди и под ногами был уже покрыт водяной пленкой, но ее втягивало вниз, она уходила на глазах между кристаллов кремния, подошвы отрывались без особого труда.

– Новые свойства ППН, – ответил Енисеев. – Наш герой умеет бегать по воде, как водомерка, но вот с этим явлением не сталкивался… Посмотрим, сумеет ли справиться, как вы говорите, подручными пулеметами.

Внезапно ксеркс молниеносным рывком сунулся вперед. Его длинные жвалы проткнули воду, через мгновение он уже пятился, в крепко зажатых жвалах билось нечто мокрое, блестящее, с настолько нежным сочным телом, не знавшим солнца и грубого воздуха, что Морозов невольно сделал глотательное движение.

Ксеркс с торжеством поволок добычу к походному лагерю. Морозов проводил их взглядом, Енисеев не двигался, Морозов поинтересовался нетерпеливо:

– Что с вами? Не столбняк?

– Столбняк… – проговорил Енисеев, он едва двигал губами. Глаза его как прикипели к удаляющемуся ксерксу. – Никогда бы не подумал… Это же вообще невероятно!

– Да что такого?

– Вы видели, как он выхватил добычу?

– Ну и что?

– А то, что ксерксы, по идее, никогда не общаются с обитателями озер.

Морозов ждал продолжения, но Енисеев явно считал, что сказал уже все. Умному понятно, а для идиотов он не станет расшибаться в лепешку. Наконец Морозов проговорил саркастически:

– Ах, не общаются…

Енисеев пояснил поспешно:

– В биологическом смысле, не в социальном. Не охотятся, не знают привычек… Ксерксы – узкоспециализированные муравьи! Как вы заметили, здесь мир вообще специализирован. Именно здесь специалист по форели не умеет жарить карпа… Иначе на нас бы прыгали и хватали бы все звери, что крупнее нас. Так вот ксерксы – чисто древесные муравьи. У них инстинкты нацелены только на определенные виды добычи! Древесной, так сказать.

– Ну и что? – удивился Морозов. – Увидел что-то новое… Как он только и разглядел, тут свет идет под таким углом, ни черта не видно… Увидел и схватил. Не раздумывая. Как настоящий десантник, на одних рефлексах. А что не так?

Енисеев сказал потрясенно:

– Все мирмекологи меня заплюют, если скажу такое!.. Надо бы какую-то кинокамеру приспособить… Все равно скажут, что смонтировал, склеил. Ведь ксеркс не просто выхватил добычу, а проделал так, будто миллион лет здесь жил и знает, как именно хватать правильно!.. С ума сойти. Одна загадка за другой…

Они прошли дальше вдоль берега, стараясь не касаться водяной пленки. Из воды через равные промежутки торчали толстые зеленые деревья. Стволы блестели, облепленные водой, что уже превратилась в слизь. Длинные узкие листья поднимались вверх и расходились в стороны, а на немыслимой высоте угадывались коричневые стержни, что длинными вершинами уходили в серый туман невидимого неба.

Морозов внезапно выругался, схватил Енисеева за плечо:

– Что за…

Медленно и страшно по стволу из воды выползало нечто жуткое, безглазое, размером с железнодорожный вагон. Водяная пленка натянулась, не желая выпускать из глубин это существо. Енисеев видел, с каким усилием короткие лапки с острыми коготками вцепляются в сочный ствол.

– Что это? – спросил Морозов.

Его плечи зябко передернулись. Енисеев отмахнулся:

– Стрекоза.

– Стрекоза?

– Ну, личинка стрекозы. Не может же она вылупляться из кокона под водой?

Морозов смерил чудовище недоверчивым взглядом:

– Оно что же… вот и сидело под водой?

– Эта дурная привычка у многих, – ответил Енисеев иронически. – Не хотят рисковать!.. Съеденными не хотят быть почему-то. Пойдемте. Она будет вылезать до вечера. А то и до завтра… Вон подходящее дерево.

Толстый ствол уходил по направлению к серо-голубому небу, растушевывался там, но Енисеева больше интересовал длинный узкий лист, что уходил в сторону воды. Размерами он был с железнодорожный мост, что протянулся с одного берега к другому, но того не оказалось на месте, и мост противоестественно завис в воздухе, как протянутая для рукопожатия рука.

Морозов обошел вокруг гигантского ствола, идеально круглого в диаметре, похожего на бамбук, только размерами с основание газгольдера, а Дмитрий подпрыгнул, сразу понесся вверх по зеленой стене.

– Эх, – донесся его задорный голос, – надо было бы взять с собой хотя бы Димку!

– Зачем? – поинтересовался Енисеев.

– Было бы с кем наперегонки…

Морозов зачем-то поплевал на ладони, Енисеев проводил его долгим взглядом. Бывший директор Центра начал карабкаться, как монтер на деревянный столб, медленно и основательно, но гравитация не пытается стащить, сорвать, бросить на землю, и директор все ускорял карабканье, ускорял, пока наконец не решился оторвать живот от ствола.

Енисеев впервые видел, как держится в такой непривычной для себя роли начальник экспедиции, все-таки ему привычнее бы в мягком кресле крупного руководителя, но, когда он догнал Морозова, тот с самым невозмутимым видом уже не карабкался, а именно бежал по вертикальной стене стебля.

Более того, Енисеев ощутил, что этот бывший… кем он там был в прошлом, пока не ушел в отставку и не занял кресло директора?.. этот бывший явно обгоняет его, более молодого и знающего этот мир, и сколько Енисеев ни наддавал, разрыв неуклонно увеличивался.

Земля начала расплываться, когда увидели, как в сторону от ствола уходит первый лист, шириной с автомобильное шоссе, уходящее в далекий серый туман.

Морозов с ходу перебежал на лист, здесь уже поднялся с четверенек, сделал несколько шагов по этому зеленому волосатому полю. Лист даже не колыхнулся под его немалым в недалеком прошлом весом.

– Сюда? – перепросил Дмитрий. – Там есть лист еще выше! На нем можно запрыгнуть дальше…

– Зачем нам дальше? – сказал Енисеев. Добавил загадочно: – Время еще не пришло для дальше…

Морозова догнали на середине листа. Тот тянулся вдаль, как прямая линия, начерченная по линейке, и очень не скоро начал угадываться изгиб книзу. Лист заканчивался острым кончиком, словно лезвие ножа. Дмитрий остановился на краю, подошел Морозов. Оба оглянулись на Енисеева.

– Прыгаем, – ответил тот на молчаливый вопрос.

Морозов заколебался:

– Это как ночной прыжок…

– Да еще в туманную погоду! – бодро сказал Дмитрий. – Эх, как давно это было.

Енисеев молча соступил с листа. На этот раз он падал значительно быстрее, чем когда прыгал с деревьев на Полигоне. Там от земли поднимались теплые потоки воздуха, а здесь он чувствовал, что летит, словно падающий камень…

Водяная пленка прогнулась под его телом, будто он упал на слабо надутый резиновый мяч. Он раскинул руки, покачался на поверхности, после долгой паузы поблизости рухнули Дмитрий и Морозов. Ни один не пробил водяной пленки, качаются, Дмитрий что-то проорал, но Енисеев не разобрал слов.

– Здесь? – крикнул Дмитрий.

– Держитесь за мною, – ответил Енисеев.

Поблизости из воды поднималась зеленая осклизлая стена. Ее стены закруглялись, это напоминало такой же зеленый резервуар, что они встретили на суше, когда основание можно обойти вокруг, а стены уходят на такую высь, что теряются в серо-зеленом тумане.

Как называется это водяное растение, Енисеев, к своему стыду, не знал, водяными не занимался, для него все это «камыш» и «осока», хотя от камыша узнавал только метелки, а про осоку знал, что ее листьями можно порезаться. Так в Старом нелепом Мире…