Княжеский пир - Никитин Юрий Александрович - Страница 84

На миг мелькнула мысль тоже прикрыться щитом Олега, но Рагдай уже бросился вперед, дурень все время принимает удары на себя, бережет его… вернее, щит, и Залешанин перехватил палицу поудобнее, заорал диким голосом и пошел вперед крушить, заставив даже Рагдая опасливо пригибаться, когда страшная палица свистела над головой.

В ярости, он едва ли замечал, как его удары выбивают из рядов стражей по три-четыре человека, рядом звенел железом и орал Рагдай, все кричали и ругались, ноги ступали по теплым шевелящимся телам, скользили по липкой горячей крови, он шагал, ничего не видя по бокам, палица крутилась над головой быстрее, чем крылья ветряка, видно было только шелестящий размытый круг, из которого с треском вылетали обломки щитов, разбитые шлемы, разбитые топоры а вниз как из тучи выпадали стонущие тела.

По лицу текло, не то кровь, не то пот, подошвы скользили, а палица норовила выскользнуть из липкой ладони. Почти не веря, он увидел распахнутые мраморные ворота, рядом дрался и кричал Рагдай, Залешанин успел сообразить, что каким-то чудом прорубились, проломились через весь необъятный двор перед императорским дворцом, за воротами уже улица…

– Даешь! – закричал он страшно, вздувая жилы на шее, – Бей, руби!

– Слава! – закричал Рагдай.

Залешанин смел с дороги еще троих-четверых, прыгнул вперед, тяжелые столбы остались за спиной. Не успел оглянуться, рядом появился стонущий от немыслимых усилий Рагдай. Весь красный, забрызганный кровью до кончика шлема, хрипящий как загнанный зверь, он лишь кивнул вправо, и Залешанин с готовностью бросился вперед, смял зевак, двух-трех подоспевших воинов из городской стражи. За спиной гремело железо, кричали, бросали вдогонку дротики, но Рагдай уже бежал рядом, и Залешанин понесся изо всех сил, заставляя измученное тело двигаться через немоготу.

По бокам проносились высокие стены, несло жаром, по улице в страхе разбегался люд, сзади звенели железом и орали, улица тянулась отвратительно прямая и широкая, Рагдай наконец отыскал перекресток, Залешанин не отставал, улица чуть сузилась, пошла изгибаться, над головами висели веревки с бельем, Рагдай ухитрился подпрыгнуть, достал в прыжке кончиком меча, Залешанин слышал, как за спиной повалилось мокрое белье, обрывая другие веревки, задерживая преследователей.

Наконец улочка свернула, у Залешанина появилась безумная надежда, что сумеют оторваться от погони, но Рагдай внезапно выбрал на перекрестке самую широкую улицу, понесся, все еще способный двигаться, драться, будто не тащил на себе сколько железа.

– Куда прешь? – закричал Залешанин на бегу. – Там народу больше, чем тараканов в хате!

– Здесь… – прокричал Рагдай на бегу, – иначе…

– Что? – заорал Залешанин. – Тараканы не такие?

Они неслись прямо на толпу. Залешанин задыхался, глаза лезли на лоб. Щит больно молотил по спине. Он стиснул зубы, готовясь к драке, но плотная толпа впереди вдруг подалась в стороны, начала разбегаться. Здоровые мужики как вспугнутые куры кидались в стороны, сбивая с ног женщин и детей.

Это не Русь, успел подумать он в разгоряченном изумлении. Там бы сразу кинулись наперехват, не раздумывая. А здесь – моя хата с краю, я ничего не знаю…

Даже когда сшибли чей-то торговый стол, а стекляшки посыпались по всей улице, хозяин не кинулся вдогонку, хотя мужик здоровенный, что-то заголосил вслед о страже, куда смотрят, за что мзду берут, крики сзади стихали, но топот сапог тише не становился. За ними гнались упорно, городская стража уже отстала бы…

Рагдай и Залешанин бежали через переулки, кровь текла из пробитого плеча богатыря все сильнее, он был бледен, дышал тяжело. Залешанин тащил упорно, но в голове мутилось от слабости, дыхание вырывалось с такими хрипами, что обжигало горло. Рагдай надсадно сипел, изо рта потекла струйка крови. Он уже не уговаривал оставить его, а Залешанин тревожился, не пробило ли тому легкие, вон даже пена кровавая с губ… Хотя легкие вроде бы ниже плеч…

Погоня слышалась все ближе, кольцо смыкалось. Рагдай встряхнул головой, глаза ввалились на бледном, как смерть, лице.

– Ну, все… дальше и ты не сможешь…

– Ты… прав… – прохрипел Залешанин.

Он прислонился с ним, не выпуская из рук, к каменной стене. Рагдай сунул два пальца в рот, пронзительно свистнул, перевел дух, свистнул еще, теперь уже в четыре пальца. Залешанин тупо смотрел сквозь разъедающий глаза желтый пот, вонючий и едкий, будто луковицей потер, голоса послышались совсем близко, на этот раз донесся и яростный лай собак…

Внезапно слева наперерез по узкой улочке выбежало с десяток городских стражей. Толстые неуклюжие, но все свежие, а тут руки разжимаются, ноги не держат, а прохожие разбегаются, прячутся за калитками, жмутся по углам и в простенках, прячутся за карнизами, только бы не попасть в схватку.

– Бык! – прокричал Рагдай хрипло.

Да что ты орешь, мелькнуло в голове Залешанина злое. Тоже мне клич! Хотя бы «Русь» или там имя той, что народит тебе мудрецов и героев…

На них бросились с ходу, без переговоров. Явно уже знали или услышали про них, и Залешанин с усилием поднял палицу. Рагдай вскинул меч. Они пошатнулись от налетевшей волны человеческих тел, отступили невольно, спины уперлись в стену, и тут оба поняли, что пришел смертный час, но даже перекинуться словом не могли, сражались, сцепив зубы и задержав дыхание, зная, что сейчас все кончится…

Звон железа и крики раздавались и совсем рядом. Когда неожиданно стало полегче, Залешанин рискнул скосить на миг глаза. Там кривым мечом сражался здоровенный мужик, а за его спиной умело орудовал узкоглазый степняк в богатой одежде. Часть стражи отступала перед их ударами, а когда глаза мужика встретились с глазами Рагдая, он гаркнул зло:

– Печеный!..

– Дальше, – потребовал Рагдай.

– В боку… нож точеный, – ответил мужик, задыхаясь. – Отступайте вдоль стены… Черт бы вас побрал…

– Спасибо, – прохрипел Рагдай. В горле у него сипело, глаза закатывались. Залешанин подхватил витязя под руку, в ладони стало липко и горячо, потащил вдоль стены. Узкоглазый отступил, пробежал вперед, что-то крикнул. В стене отодвинулась неприметная калитка. Залешанин, не раздумывая, ввалился, таща Рагдая. За спиной слышались озлобленные крики, звон железа, ругань, потом внезапно – восторженные крики, отчаянный рев, в котором были злость и разочарование…