Княжеский пир - Никитин Юрий Александрович - Страница 83

Меч грозно зазвенел, сверкнули искры. Воины заговорили с явным облегчением, а начальник выждал, когда меч перестал подпрыгивать, нагнулся, затем выпрямился… но в руке не было меча. Сконфуженный, нагнулся снова. Все видели, как его пальцы сомкнулись на рукояти, он рванул его кверху, меч слегка приподнялся… и выскользнул снова Начальник поспешно ухватил рукоять двумя руками, поднял, лицо побагровело.

Тяжело дыша, сказал хриплым голосом:

– Пресвятая Дева, что за люди у вас там на диком севере… Медведей давите в колыбелях, что ли? Если дашь слово не пытаться освободиться от нас по дороге, то верну тебе эту железную оглоблю.

Рагдай спросил с интересом:

– По дороге куда?

– К ипаспистам. Мы этериоты, как видишь. Отдадим тебя в их руки… Если захотят отобрать меч, тогда и отдашь.

Рагдай принял меч с достоинством, вскинул над головой, в последний миг успел подумать, похолодев, что сейчас сорвутся стрелы с двух дюжин луков, воины качнулись назад, но исполинский меч легко скользнул в ножны за спиной, а Рагдай с усилием улыбнулся. Начальник стражи покачал головой, осуждая или восхищаясь, могли и в самом деле неверно истолковать жест, но все же в слово дикого человека с севера верили, там слово чести еще в цене…

Воины шли тесно вокруг Рагдая, не вырваться, но смотрели одобрительно, без вражды. Они выполняли свою работу, а этот лихой рубака – свою, за которую ему заплатили наверняка немало. Профессионал, тоже держится как настоящий ветеран. Такому базилевс предложит больше, ему все равно кто и откуда, здесь разного народу больше, чем в Вавилоне, завтра-послезавтра они его увидят в своих рядах.

Что за народ свиней, думал Залешанин с облегчением. На небо один раз в жизни глядят, когда их смалят… Говорил Рагдаю, не верит…

Он висел на крюке, едва не задевая ногами головы бегущих стражей. То ли вера их христианская виной, повелевающая держать очи долу, а то гордость – смертный грех, то ли еще чего, но даже их предводитель, красивый надменный воин в богатых доспехах, смотрел только прямо перед собой, никто не зыркнул наверх. Понятно, подумал он торопливо, здесь одни камни, а деревьев мало. Если бы тут были леса, то сразу бы посмотрел наверх, не хоронится ли в ветвях или на потолочной балке…

Руки устали, он готовился соскочить, когда далеко впереди загрохотали сапоги. По лестнице спускался отряд, железа блестело столько, что людей не видать, одни статуи из булата, пол вздрагивает от топота.

Он перехватился поудобнее, но пальцы едва не разжались: впереди отряда вышагивал богатырь в цареградских доспехах, гордо и высокомерно, но слишком уж знатно: Рагдай шел не только не связанный, но даже с мечом за плечами! Что за дурачье, мелькнуло в голове. Как он пойдет сейчас их всех махать… Поймали куропатки ястреба…

Когда отряд приблизился, он опасливо смерил взглядом огромные фигуры, широкие плечи, бычьи шеи. Да, таких махать не просто, но все же Рагдай мог бы попробовать, а если вдвоем…

Пальцы онемели. Он еще колебался, но когда отряд оказался под ним, пальцы приняли решение сами. Разжались, он рухнул на головы, еще в полете ухитрившись ухватить двоих за головы, хряснул лоб о лоб, выхватил палицу и в богатырском замахе смел сразу троих на пол.

Рагдай отпрыгнул, глаза круглые:

– Залешанин!

Глаза его обеспокоено скользнули за спину Залешанину, тот крутнулся, ожидая, что там уже с ножами, но Рагдай, подлец, беспокоился больше за щит.

– Да дерись же, паскуда!

Вторых ударом он зацепил еще троих, по звону и хрусту понял, что поднять их с пола сумеет только хороший волхв-костоправ. Оставшиеся трое отпрыгнули, глаза дикие, вскинули мечи, а Рагдай стоит как пень, к мечу даже руки не протянул. Залешанин с маху ударил, пригнулся, еще раз ударил, двое рухнули, а третий прижался к стене, ни жив, ни мертв, ибо как ни храбр, но когда один детина в ярости на твоих глазах поверг восьмерых, кровь на стенах, а с пола раздаются стоны и крики мертвецов…

– Что с тобой? – заорал Залешанин. – Ты заколдован?

– Я дал слово не обнажать против них меч! – крикнул Рагдай в ответ.

– В задницу твое слово! – заорал Залешанин люто. – Ты отличаешь, кому давал?

– Нет, – откликнулся Рагдай жалко, – потому и не обнажаю.

– Так дерись хоть чем-нибудь!.. Вон той оглоблей хотя бы!

Рагдай оскорбился:

– Я тебе что, мужик?

Залешанин опешил, от ярости не мог найти слов, только заикался и брызгал слюной. Внизу, куда вели Рагдая, в пыточных подвалах, послышался шум, раздались крики. С первого поверха тоже закричали.

– Чтоб тебя, – выдавил Залешанин через перехваченное горло, – а я, дурак, кинулся… Знал бы! Ты вообще дал слово не бежать?

Рагдай подумал, просветлел лицом:

– Нет, только от этих. Но я слово не нарушу, если мы сейчас дернем отсюда.

– Так давай же, дохлый!

Уцелевший страж видел, как прославленный богатырь кивнул ему и развел руками: мол, не взыщи, я слово не нарушил, освободился не сам, освободил этот лохматый, а насчет него уговора не было, тут же с этим лохматым перескочили через стонущие тела и понеслись, как два коня, по коридору, воя по-звериному и улюлюкая, после чего из дверей выскакивал народ, путаясь под ногами дворцовой стражи и мешая гнаться за убегающими.

Рагдай несся как гигантский олень, Залешанин поспевал с трудом, но витязь еще и сносил, как ураган, все заслоны, усеивая коридоры телами в железе, из щелей которого обильно текли красные струи. Залешанин поскальзывался, тяжелый щит колотил по спине, как чугайстырь мавку, пот заливал глаза, а дыханием мог поджигать сено, как Змей соломенные хаты.

– В те ворота! – закричал Рагдай бешено. – Там выход!

– За собой смотри, – ответил Залешанин невпопад.

Они сбежали по широкой мраморной лестнице, ворота распахнуты, оттуда льется солнечный свет, доносится запах горячей пыли и аромат роз из сада, но со двора навстречу вбегали около двух дюжин воинов. Все разом закрылись щитами, шлемы надвинуты на глаза, только узкая щель между краем щита и шлемом, мечи и топоры наготове, чешуйчатая броня закрывает до колен, а дальше сапоги с булатными полосами, везде железо дорогой ковки.