Изгой - Никитин Юрий Александрович - Страница 70

– Жить! – выдохнул он счастливо. – Жить... Как хорошо!

– Наверное, – согласился Олег. – Наверное, это хорошо.

С другой стороны сидел счастливый, как щенок, Скиф, дальше занял место Окоем, глаза его пристально следили за отцом Гелона. Угарч появлялся время от времени, давал распоряжения челяди, потом пришел и скромно сел с краю стола. Он обронил задумчиво:

– Наверное... По крайней мере, ты знаешь.

– Знаю? – удивился Колоксай. – Ничего я не знаю.

– Но ты можешь сравнить.

– Если бы... Но где же Гелон?.. Где мой сын, который сумел... Я хочу задушить его в объятиях!

– Сейчас разбудят, приведут... Наверное, уже разбудили, одевается. Колоксай, свет не знал более мудрого правителя, чем твой средний сын! Я не знаю, как у него получается, но он без магии и насилия создал такую процветающую страну, что народ вот-вот станет возводить ему храмы, как живому богу! Ты можешь гордиться средним сыном...

Прибежал слуга, прокричал взволнованно:

– Гелона в покоях нет!

Угарч предположил:

– Он иногда ночами обходит стражу на воротах, проверяет, чтобы не спали...

Скиф внезапно побелел. Олег бросил на окаменевшее лицо быстрый взгляд, ощутил, как по телу пробежала ледяная волна.

– Коло, – спросил он напряженным голосом, – ты ничего не заметил, когда ощутил себя в нашем мире? Колоксай насторожился:

– Вроде бы ничего... А что?

– Да так... Одна страшная мысль пришла.

– Что случилось?

– Боюсь даже подумать, – ответил Олег сдавленным голосом. – Давай подождем, пока ищут Гелона.

В зале наступила мертвая тишина. Колоксай с недоумением посматривал по сторонам. Слишком много обрушилось сразу: жуткий вихрь, что выдрал его из привычного мира вечного ночного дождя, крики и свист, полет среди звезд, затем этот мир живых, где он сразу же встретил то, о чем так страстно мечтал: сыновья!.. Взрослые, сильные, могучие как львы!

Олег сказал мертвым голосом:

– Угарч, иди снова в покои Гелона. Стучите громче! Если он не откроет – ломайте двери.

Угарч побелел, в глазах метнулся ужас от такого святотатства.

– Ломать? Дверь самого Гелона?

– Ломайте, – подтвердил Олег. – Отвечает его отец и... вот его брат. И я, наставник его брата. Но мне кажется, я даже боюсь это сказать... дверь может оказаться не запертой.

Время тянулось нескончаемо долго. Угарч появился в дверном проеме желтый, как мертвец. Слуга поддерживал его под руки. Управителя шатало, губы тряслись. В руке трепетал листок пергамента.

Олег выхватил, поднес ближе к светильнику. В жёлтом свете было написано: «Пора попробовать и мне. Если получится – не жалейте! Я этого добивался всю жизнь. Гелон».

– Гелон, – прошептал Олег. – Вот на какой обмен согласились владыки подземного мира...

Угарча усадили за стол, тут же от двери послышался топот. Створки распахнулись, ворвался запах гари, палёного мяса и шерсти. Двое стражей втащили под руки человека с повисшей головой. За столом вскрикивали, узнав чародея.

Тот собрался с силами, голова поднялась, в глазах была мука. С запекшихся черных губ сорвалось:

– Гелон...

Олег сказал жестко:

– Уже знаем. Что сказали владыки мира черного солнца?

– Да, я говорил... вопрошал...

– Что сказали?

– Я слышал... жуткий хохот, – прохрипел старик. – Злорадный хохот!.. Они смеялись... Они заполучили, как они сказали, самого ценного человека на свете... Его уже не поменяют ни на кого из живущих. Гелон, как они сказали, мог бы сделать весь мир счастливым... Весь белый свет! Ему предначертано было жить долго, очень долго! Он сумел бы расширить свою Гелонию до... до...

Голос его прервался. Ему поднесли кубок вина, в тишине слышно было, как стучат по металлу зубы. В зале стояла мертвая тишина отчаяния. Олег стиснул челюсти так, что заломило в висках. Он, дурак, общался с человеком, который знал или чувствовал Истину... а то и владел ею, но он, волхв, говорил с ним о конях, о видах на урожай, о разведении дойных кобылиц... Почему пустоцветы так кричат о своем величии, а люди достойные стараются жить тихо и незаметно? Не потому ли пустые колосья держат головы так высоко, что в них нет зерен? Скиф зарычал:

– Гелон!.. Брат!.. Прости, что я наделал, что я наделал!..

Олег сказал досадливо:

– Перестань. От тебя ничего не зависело.

Скиф ударил себя по лицу, закричал страшным голосом, ухватился за волосы и выдрал целые пряди. Из глаз брызнули кипящие слезы, грудь клокотала от тяжелых мужских рыданий.

– Почему? Почему Гелон?.. Почему не ушел я – никчемный, никому не нужный, всеми отвергнутый?..

Олег взглянул с сочувствием, опустил глаза. Скиф закричал таким страшным голосом, от которого затряслись стены:

– Молчишь? Жалеешь?.. Да скажи, наконец, правду! А правда в том, что меня даже на том свете не приняли бы!.. Сказали бы, что и сто тысяч Скифов не стоят одного Гелона!.. Сволочи, все сволочи!.. А самая большая сволочь – я, ибо даже не попытался предложить себя в жертву... в обмен...

– Никто из нас не пытался, – напомнил Олег .

– Но мог бы!..

Олег молчал, Скиф выл и бил себя по голове, стучал по столу, разбивая руки в кровь. Среди стонов прорывались горестные крики, что его все равно бы не взяли, кому он нужен, по земле толпами бродят всякие мстители, разрушители, ломатели. Властелинам чёрного солнца он важнее здесь, он и так работает на них, а вот Гелон был для них угрозой, опасностью, его и забрали!

Колоксай сидел, выпрямившись, посеревший весь, даже руки посерели, словно он превратился в каменную статую. На столе сиротливо исходила белесым паром туша молодого гуся. Огромные кулаки лежали на столешнице как мертвые. В глазах застыло отчаяние. Олег внезапно подумал, что таким он был в мире чёрного солнца: серый, помертвевший, без чувств и желаний, угнетенный так, что желал бы покончить с собой, если бы там это было возможно...

– Как же так, – прошептал Колоксай. – Это же я все еще там...

Олег сказал настойчиво:

– Ты здесь. Скоро взойдет солнце.

– Для меня оно никогда не взойдет, – сказал Колоксай мертвым голосом. – У меня был такой преданный сын... что отдал свою жизнь за мою! А я его даже не увидел! Не успел прижать к груди, посмотреть в его ясные глаза!.. Нет, я не могу принять такую жертву!