Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 58

Вполне возможно, они, давно узрев страшную угрозу для своей власти от объединения славянских племен, умело препятствовали этому. При их мощи, зная тайные рычаги истории, это нетрудно. Когда же Олег наконец сообразил, как можно славян сплотить в один народ, начали вмешиваться, но – без спешки и вполсилы. Сейчас, похоже, выжидают. Если Рюрик откажется, а он скорее всего откажется, то оставят в покое. И Рюрика, и его. Отступника.

Он так глубоко задумался, что вздрогнул, когда маленький кулачок ткнул его в бок.

– Чем ночью занимаешься, если днем спишь?.. Погляди, это его гнездо?

На вершине горы над самым обрывом стоял освещенный заходящим солнцем огромный, как гора, замок. Вокруг него толпились мрачные дома из серого камня, высокие башни. Замок был красив, как может быть красив дикий зверь – сильный и вольный.

Остров казался нагромождением камней, но Олег заметил сразу, что вокруг замка на три полета стрелы не осталось ни крупного камешка, ни кустика – мышь не подползет незамеченной.

Кони, зачуяв близкий отдых, перешли на рысь. Замок вырастал, и Гульча заметила с беспокойством, что стены замка словно нарочно сложены из огромных глыб, отесаны грубо, небрежно.

По обе стороны накатанной дороги громоздились глыбы. Этот мир юн, поняла Гульча. Каждый камень блестит свежим сколом, острыми краями можно бриться – все здесь сурово, молодо. Волны не обкатали до гладких, как панцири черепах, поверхностей, а ветры и зимы не успели попробовать зубы на этих камнях.

Когда подъехали ближе, стали заметны шрамы и выбоины от снарядов катапульт. Стена замка была в мелких царапинах от железных наконечников стрел, на крыше чернело пятно, словно там недавно бушевал огонь. Окна – скорее бойницы, все расположены высоко над землей и забраны толстыми железными прутьями. На каждом углу крыши замка – камнеметы, бочки и груды камней.

Они миновали хмурые строения, откуда несло рыбой. Замок был отделен широким рвом, внизу негостеприимно плескалась морская вода. К воротам замка вел перекинутый через ров подвесной мост, цепи провисали самую малость, чуть натяни – и мост поднимется, отрезая замок.

Конь Олега брезгливо ступил на бревенчатый настил, где из щелей злобно щерились оскаленные рыбьи головы, бревна блестели от склизких рыбьих внутренностей, а тучи зеленых мух, крупных как шмели, взвивались из-под копыт при каждом шаге. По обе стороны моста зачем-то шли тонкие перила высотой до колена.

Ворота стены вокруг замка были из огромных стволов дуба, каждый ствол очищен от коры, просмолен, все вместе сбиты железными скобами толщиной в руку, словно замок строили не люди, а великаны.

Олег, не слезая с седла, громко забарабанил в ворота. По ту сторону послышался звон цепей, грохот железного засова, скрип огромных петель. Но открылись не ворота – небольшое окошко. Мелькнула часть бородатого лица, на Олега уставился налитый кровью глаз, свирепый голос рявкнул:

– Кто такие?

– Посланцы из Новгорода, – ответил Олег мирно. – К великому князю Рюрику.

– Ждите, – буркнул голос.

Зазвенели цепи, на этот раз створки начали медленно раздвигаться. Олег быстро слез с коня, знаком велел спешиться Гульче, добавил натянутым голосом:

– Войдешь – остановись и не двигайся! Сверху лучники наблюдают за каждым движением.

Гульча смотрела непонимающе. Олег объяснил нетерпеливо:

– Рюрик всегда был осторожен. Потому возвращался цел.

В ворота протиснулись, ведя коней по одному, не позволяли створки ворот – внизу скрепляла толстая цепь. По ту сторону ворот высился, как врытая в землю скала, огромный и невероятно толстый воин, поперек себя шире: в шлеме, кольчуге, латах поверх кольчуги, в железных нарукавниках и наколенниках. На широком поясе, охватывающем огромный живот, висела баклажка, а из-за спины выглядывал самый огромный топор, какой только Олегу приходилось видеть. Глаза глядели зло, с надеждой, что пришелец сделает неверное движение, даст повод показать чудовищную силу.

– Коней оставьте, – распорядился воин голосом, скорее похожим на рев. – Меня зовут Асмунд, я старший русич князя, которого ты величаешь великим. Старший русич, по-вашему – воевода. Коней отведут в конюшню, а вас – к князю… Но берегитесь, ежели дело окажется пустяковым!

Он с волчьей усмешкой опустил огромную, как лопата, ладонь на пояс. Меча там не оказалось, но огромный кулак был с детскую голову. Когда Асмунд сжимал кулаки, Олег ясно услышал скрип толстой, словно шкура тура, кожи.

Они прошли через внутренний двор – узкий колодец, вымощенный камнем. Широкие двери выделялись на этой стороне высокого серого дома, но русич повернул к маленькой закопченной кузнице – оттуда вырывались клубы дыма, через крышу летели искры. Там громко бухали два молота, звонко рассыпал дробные трели молоточек мастера.

Асмунд вошел, наклонив голову, в кузню, Олег шагнул следом, Гульча осталась снаружи. Внутри стоял запах горячего железа, кож, крепкого мужского пота. Посреди высилась черная наковальня, два молотобойца усердно лупили по брызжущей искорками ковке. Сгорбленный мужик, еще крепкий, держал расклепанную поковку в длинных клещах, поворачивал, прикрикивал. Четвертым в кузнице был худенький парнишка, он подпрыгивал изо всех сил и дергал за ручку мехов. Огонь в горне полыхал жарко и мощно, освещая кузницу трепещущим алым светом.

Асмунд с затаенной усмешкой поглядел на кузнеца, дюжих молотобойцев, громко проревел:

– Исполать вам, добрые молодцы!.. Бог в помощь. Вот привел некого чужака… Глаголет, что послан к Рюрику из далекого Новгорода. Оставить или повесить?

Один из молотобойцев опустил молот, прямо посмотрел на Олега. Он был обнажен до пояса, если не считать кожаного нагрудника. Широкие пластины груди вздувались от избытка силы. Он был мокрым, тело блестело, как смазанное жиром. На темном от загара лице ярко выделялись серые, цвета дамасской стали глаза. Волосы были как спелая рожь, щеки и руки чернели пятнами сажи.

– Кто послал? – потребовал он сильным мужественным голосом.

– Весь Новгород, – ответил Олег. – Всенародное вече.

Он вытащил грамоту, Рюрик властно взял, сорвал печать. По мере того как читал, на суровом лице появлялось выражение недоверия, смешанного с изумлением. Дочитав, взглянул на Олега:

– Неужто там худо?.. Впрочем, поговорим позже. Асмунд, проведи гостя, святого волхва, в покои для гостей. Дай помыться, накорми, а я скоро освобожусь.

Асмунд разочарованно хрюкнул, сказал безнадежным голосом:

– Там еще девка… Тоже мне, святой пещерник! Ее куда?

Рюрик снова взял молот, отмахнулся:

– С ним! Кто знает, какие обеты взял на этот раз сей волхв-пещерник?

Асмунд пошел вслед за Олегом, бормоча зло:

– В самом деле земля чудесами полнится… Святой пещерник! А я тогда кто? Пастушок? Эй, девка! Иди рядом с… гм… пещерником. Да не глазей по сторонам, мы лазутчиков не жалуем. А ежели жалуем, то лишь хоромами о двух столбах и с перекладиной сверху.

Гульча оглядывалась, она никак не могла поверить, что могучий подмастерье, который послушно выполняет приказы кузнеца, – князь. Пока Асмунд вел их через двор, Олег ловил на себе любопытные взгляды. Чтобы прощупать медведеподoбного Асмунда, который был похож даже не на медведя, а на дива, спросил:

– Обнищал князь?.. Сколько ему платят за работу в кузнице?

Гульча бросила предостерегающий взгляд, Асмунд же мгновенно рассвирепел, стал устрашающе красным, багровым, руки его раздвинулись, а костяшки на пальцах побелели.

– Что? Повтори, что твоя поганая пасть мявкнула?

– С мирными пещерниками так не разговаривают, – мягко укорил его Олег. – Грех.

– Но ты…

– Князь будет недоволен, – сказал совсем кротко Олег. – В его доме! Обижают гостя! Святого пещерника…

– В гробу я видел таких пещерников! – рявкнул Асмунд, все еще угрожающе багровый. – Я их сам душил, как мух…

– Не кричи. Ребенка испугаешь.

Гульча несказанно изумилась: