Человек с топором - Никитин Юрий Александрович - Страница 63

– Мы не готовы, – отрубил Олег. – Но завтра-послезавтра… в путь.

Глава 20

К своему удивлению, Мрак ощущал, что уже почти не удивляется. Ни тому, что спит на камнях в безвоздушном пространстве, что вокруг хлопья замерзшего аммиака, ни тому, что ест дейтерий и тритий, а в промежутках гложет камни, приучается к будущему голодному пайку в Большом Космосе.

За пару суток он обследовал Плутон, как петух навозную кучу. Сокровищ не отыскал, даже побывал на спутнике Плутона, а Олег тем временем сделал несколько пробных прыжков по направлению к звездам. Мрак смотрел с завистью, Олег возвращался таким же собранным, не потерявшим ни грамма, хотя явно же прыгал все дальше и дальше. Или глыбже.

– Все, – сказал Мрак на третьи сутки, он их отмечал по своему биологическому времени, ибо на Плутоне сутки длятся шесть с половиной земных лет. – Я уже приучил свой благородный желудок жрать всякую пакость. Так что, если пыли там хватит…

– При наших скоростях, – ответил Олег, – хватит. Если не пыли, то хотя бы газа.

– Газа? Смеешься?

– Бывают крупные скопления, – заверил Олег. – Один атом на кубический километр… Нет, такие мы, конечно же, не встретим, это большая редкость, но атом на сто квадратных километров – вполне реально. Или на тысячу километров, что, конечно же, намного реальнее. Надо только рот пошире, пока летишь…

Мрак смотрел, набычившись, подозрительно, но на лице Олега не проступило и следа улыбки. Он говорит явно то, что думает, скотина.

Олег присел и оттолкнулся от почвы, тоже никак не может отвыкнуть от этой лягушачьей привычки. Мрак рванулся за ним следом, заорал довольно, все тело пронизывала звенящая дрожь, да что там метеорит навстречу, да грудь в грудь, да от него, метеорита, одни осколки брызнут, а если скорость побольше, то он его вообще, это, аннигилирует…

– Олег, – закричал он вдогонку, – как насчет аннигиляции?

– Здесь нет антиматерии, – донесся ответ.

– А если просто лоб в лоб на большой скорости? Тогда он точно превратится в пар, дым, – словом, ничто?

Олег оглянулся, Мрак увидел недовольную гримасу, что медленно перетекла в задумчивое выражение:

– Да бред это все насчет аннигиляции… Никакой аннигиляции, то есть уничтожения массы и энергии, не происходит. Закон сохранения массы и энергии соблюдается абсолютно строго. Но вообще-то проблему ты затронул важную. Надо бы предостеречься, чтобы при возможной… ну, если вдруг сдуру или как…

– Или как, – сказал Мрак твердо. – У меня – или как. У тебя – сдуру.

Олег посмотрел с сомнением, но кивнул:

– Ладно, или как. Но фотон, как ты, конечно же, знаешь, имеет форму кольца и состоит из примерно пятнадцати миллионов заряженных частиц. Половина положительных, половина отрицательных, так что суммарный заряд равен нулю. Я прикидываю, что теоретически возможно даже в случае аннигиляции сохранить структуру…

Голос его жужжал в голове, словно в пустом черепе билась о стенки дурная муха. Мрак сперва слушал, потом вообще засмотрелся и вдруг ощутил, что это д р у г о й космос. Чужой, враждебный. Тот, межпланетный, теперь показался родным и привычным, как просторная скорлупа родного яйца. В нем они носились, как две мухи в теплом прогретом воздухе, а сейчас холод космического пространства в самом деле пронизывает до костей… Конечно, это только ощущение, на самом же деле температура везде практически одинакова, но раз уж тащат свои задницы, то надо их уважать и прислушиваться к их сигналам…

И – никаких космических кораблей, сказал он себе со щемом. А жаль… Никаких огромных звездолетов: боевых, торговых, транспортных, что бороздят межзвездное пространство и лихо выныривают из «подпространства», нарушая все законы физики. Звездолеты – это то же самое, что бороздить космическое пространство на телегах. Пусть даже на лихих тройках, запряженных вороными – самыми быстрыми конями на свете!

И не будет звездных баронов, графов туманностей, королей галактики. Не будет скалькированной со средневековых романов борьбы за трон, интриг и прочей лабуды. Если и будут какие-то споры, то разве что за разные концепции перестроения космоса, более утилитарного использования…

Он догнал Олега, украдкой поглядывал на его застывшее лицо. Волхв несся в своем незримом скафандре отрешенный, задумчивый, словно вот-вот отыщет тропку к Истине, которую искал всю жизнь. Эти поиски уже дали науку, технологии, философию, а теперь вот загнали их, двух идиотов, в межзвездную бездну, где тошнит от страха, а атомное сердце трепещет, куда там зайцу, как у микроба, если у микроба есть сердце.

Звезды – застывшие точки света, даже замерзшие, жуткие кристаллики космического льда. Отсюда ни чувствами, ни разумом не поверить, что в них может быть хоть какое-то тепло. С земли выглядят иной раз даже теплыми, мигают и мерцают, одни кажутся красными, другие синими, есть оранжевые и даже лиловые, но здесь – очень слабый блеск холодных кристалликов льда на черном поле.

Хуже того, не на поле, а по всей бездне, черной бездне, что тянется во все стороны.

Он оглянулся, ощутил хватающую за сердце тоску. Там, где он подсознательно ожидал увидеть родное Солнце, пусть даже уменьшившееся, – страшная черная пустота. Звезд даже меньше, намного меньше, чем впереди или по бокам.

Он чувствовал, что душа трепещет, прячет голову под крыло, сжимается в комок, не больше ядра атома… да что там атома, вообще уходит в сингулярность, но сам он, сцепив зубы, пер и пер за Олегом. Неожиданно подумал, что если бы тогда не дал слова Олегу оставаться в своем диком, честно говоря, теле, не то полуобезьяны, не то кроманьонца, было бы страшно? Скорее всего, нет. Так тогда какого же черта… Но, возможно, тогда вообще не полетел бы выручать Таргитая. Что за дурь – выручать Таргитая? Таргитай неизмеримо сильнее их обоих, это же смешно. Два комара не вытащат упавшего слона из ямы…

Он бросил пугливый взгляд в сторону, сжался еще больше, зарычал от стыда, но оставался сжатым в ком страха. Глаза то и дело поворачивались в стороны, а когда велел смотреть только вперед, проклятые мышцы, что в теле обезьяны все делают наоборот, все же повернули глаза так, что он стал смотреть прямо сквозь череп.

Впереди полыхает сине-фиолетовый ад: звезд стало немыслимо много, откуда только и повыпрыгивали, все горят ярко-синим огнем, а многие и вовсе – фиолетовым. Казалось, они все стянулись навстречу, краем глаза он видел космос по бокам, там почти нет звезд, а то, что есть, – тусклое, дряблое, едва заметное.

Оглядываться было спокойнее: в черном ночном небе слабо тлели разбросанные на большие расстояния темно-багровые угольки звезд. Ни одной синей, фиолетовой или даже оранжевой – только теплые цвета, от пурпурного до темно-вишневого. Вообще-то можно предположить, что часть звезд…

Он перешел на рентгеновское зрение, вскрикнул и снова стал смотреть поспешно вперед. Позади – звезд масса, все яркие и страшные, а главное – все совсем в других местах, чем он видел только что.

Олег уходил вперед, все наращивая и наращивая скорость. Мрак видел, как он оглянулся, все никак не привыкнет, что вот это изменение цвета в пылающем шаре, – это волхв смотрит не вперед, а на него. Гад, не только смотрит, но и прощупывает его, заглядывает, как коню в зубы..

– На себя смотри! – заорал он, озлившись. – Куда прешь, посмотри, дурак!

Впереди звезд становилось все больше. Это был яркий полыхающий рой, затем они сдвинулись еще ближе, и устрашенный до свинячьего визга Мрак увидел, что они с этим прибацанным волхвом несутся прямо в полыхающий ад огромнейшего из солнц, в раскаленного добела звездного гиганта, прямо в его недра!

Олег прокричал:

– А что сзади?

Угольно-черная пустота догнала Мрака и накрыла с головой. Он захрипел в ужасе, закрыл глаза и некоторое время несся так, ничего не видя и не слыша. Все атомы тряслись, грозя сорваться с указанных им мест в решетках, он чувствовал смертельный холод. Затем в сознание пробился настойчивый злой голос: