Человек с топором - Никитин Юрий Александрович - Страница 61

Олег тоже посмотрел на далекое Солнце, проговорил:

– Мрак… Да ты еще дичее, чем я думал. Если Солнце превратится в сверхновую, то раздуется так, что будет здесь… а то и дальше…

Мрак обиделся:

– Ты меня совсем за лоха имеешь? Я представляю, сколько отсюда и до Солнца! Больше чем в тридцать девять раз, чем Земля от Солнца. Да ты совсем чокнутый…

Олег смолчал. Не только обывателям, всем нормальным людям кажется почему-то, что взрыв сверхновой страшен только в случае, если взорвется собственное солнце. А если, скажем, сверхновой станет Проксима Центавра, до которой свет идет больше четырех лет, то и пусть, мы разве что увидим на небе слабую искорку.

Ни фига! Для жителей Земли настоящей катастрофой стал бы взрыв сверхновой, скажем, в радиусе даже ста световых лет. Порожденные взрывом, космические лучи смели бы весь озоновый слой и позволили ультрафиолету сжечь жизнь на Земле, включая и вездесущих тараканов, ставших благодаря малограмотным журналистам еще одной легендой земной цивилизации.

Так что немало звезд могут уничтожить жизнь на Земле. Страшно подумать, до чего же это хрупкая вещь – жизнь. И надо расселяться по космосу как можно быстрее, быстрее, быстрее…

Мрак подошел и встал рядом. Плечом к плечу всматривались в звездную жуть. Оба чувствовали себя на берегу огромного океана. Не злого, не враждебного, а просто равнодушного.

– А как дальше? – спросил Мрак.

– Не знаю, – ответил Олег честно.

– Это ничего, – утешил Мрак. – Главное – ввязаться в драку. А там посмотрим. Авось не только выживем, но и врагу своротим рыло.

– Да нет врага, – ответил Олег тоскливо. – Был бы… все проще! А так теперь нам надо все эти расстояния, что одолели, считать прогулкой по асфальтовому пятачку перед подъездом. А дорога вот только теперь… только здесь!

– Бр-р-р-р! – сказал Мрак. – Мне кажется, это на самом деле… что вот там дальше вроде бы и холоднее и как-то более пусто?.. Это у меня глюки, ведь здесь такая же пустота…

Олег посмотрел на него, в пространство, снова на Мрака.

– Знаешь, а ты все-таки чувствительнее меня… если вообще возможно ощутить такое. Понимаешь, Земля окружена атмосферой, хотя о ней долго не подозревали, так же точно и Солнечная система, хоть ее атмосфера и не совсем в привычном нам смысле. Ну, я имею в виду, что здесь намного больше космической пыли, газа и всяческого мусора, что в межзвездном пространстве совсем редкость… Так что ты можешь в самом деле чуять разницу… Ну, такой у тебя чуткий нос на всякую дрянь. С другой стороны, эта гадость, что здорово мешает летать, может послужить топливом… Вся галактика тоже имеет атмосферу, что нас и выручит!.. Между звездами хоть и мало пыли и газа, но при наших скоростях насшибаем достаточно, чтобы покрыться ранами. Но если ты будешь лететь с раскрытой пастью, то нахватаешь достаточно, чтобы тут же залечивать язвы.

Мрак сказал хмуро:

– Ага, ты будешь лететь и… абсорбировать, а я – с раскрытой пастью? Как шагающий экскаватор?

– Мрак…

– У тебя – раны, а у меня – язвы?

Олег сказал совсем виновато:

– Мрак, ну что ты такой чувствительный к словам. Ты на суть смотри. Разве я предложил бы тебе питаться дрянью?.. Там, можно сказать, космические цветы… прямо в пространстве!..

– Ага, а я космическая корова.

– Ладно, там яблоки и персики. Мы можем даже наткнуться на астероиды и кометы. Это почти мясо. Ты ведь…

Мрак пробурчал:

– Да-да! По крайней мере, уже перевариваю. Но вот только наткнуться… да еще на скорости…

– Вероятность очень мала, – сказал Олег торопливо. – Примерно на десять в минус…

– Не надо, – оборвал Мрак твердо. – Скажи просто, что не столкнемся. Ты ладно, тебе можно, не жалко, а вот мне как-то не желается. Я вообще-то не понял, ты меня в чем-то убеждаешь?

Олег помялся, сказал тихо:

– Скорее, себя. Знаешь, Мрак, я тоже лучше всего знаю, к примеру, обряд жертвоприношения лягушки у гиксосов. Можно сказать, я самый великий знаток! Лучший специалист в мире по жертвоприношениям лягушек. Все-таки пару сот лет там правил, все тонкости – раз плюнуть, даже сам кое-какие ритуалы добавил… Но теперь на бегу приходится запоминать другое, совсем другое. Даже мерить расстояние не конными переходами, не стрельбой из лука, не броском копья, а непонятными и неизвестными совсем недавно величинами. К примеру, парсек – это двести шесть тысяч с небольшим астрономических единиц… Что такое парсек, запомнить надо обязательно – это минимальная единица, которой меряют в космосе. Есть еще килопарсеки, мегапарсеки…

Мрак смотрел, набычившись.

– Ну и чо? – спросил он с подозрением. – Ты это к чему?

– Да так, – ответил Олег.

– Ну да! Ты ничо не скажешь так, обязательно какая-то гадость под салфеткой.

– Ну, какая это гадость? Просто напоминание, ты же наверняка знаешь, что астрономическая единица – это расстояние Земли от Солнца. Всего-то сто пятьдесят миллионов километров.

Мрак ощутил, что у него перехватило дыхание.

– Э-э… гм, – промямлил он, – ну, конечно же, знаю! Кто ж этой ерунды не знает?

– Ну вот и хорошо, – сказал Олег кротко. – Так что, понимаешь, кто этого не знает, тому нечего и соваться в настоящий космос… Ведь то, где мы ползали внутри Солнечной системы, это песочница, детская площадка! Я имею в виду, нечего соваться на четвереньках.

Мрак нахмурился.

– Нет, – сказал он упорно, – ты мне ответь на пальцах. Ты все-таки к чему?

– Космос не пуст, – сказал Олег. – Не пуст! Не пуст, как считали. И нет вакуума, как считали…

– Как это нет? – удивился Мрак.

– Ну, нет в том смысле, – сказал Олег, – как это понимают. Мол, пустота. Ничего подобного! Вакуум, может быть, даже плотнее в каком-то смысле, чем нейтронные звезды. Просто мы видим пустоту, как… ну, скажем, существо с рентгеновским зрением видело бы вместо нас только наши скелеты. И считало бы, что мы с тобой – скелеты. А существо, у которого нейтринное зрение, вообще не замечало бы не только нас, но даже нашу Землю… Как ты знаешь, нейтрино свободно пронизывает нашу планету насквозь, даже не замечая препятствия.

– Ага, – сказал Мрак, – ну да, конечно… Планету – свободно, а вот тебя тоже?

– Нет, – признался Олег. – Все-таки самое плотное, что мы могли вообразить, это сдвинутые нейтроны. Не в том смысле сдвинутые, как ты сразу подумал, а сдвинутые с космических расстояний! Приближенные опять же один к другому настолько, что между ними не протиснется ни одна частица.

Мрак сказал нетерпеливо:

– Повторяешься, Олег. Это я уже знаю.

– А я повторил, – ответил Олег невозмутимо, – чтобы ты понял разницу между такими нейтронами и нуклонами.

Мрак посмотрел по сторонам, снова в звездное небо, наконец сказал в благородном нетерпении:

– Ну и чо?

– А то, волчара, – сказал Олег, он начал терять терпение. – Ближайшая к Земле звезда Проксима Центавра, которая нам и на фиг не нужна…

– Почему?

– Она светит в двенадцать тысяч раз слабее Солнца, – ответил Олег и добавил почти злорадно: – Чтобы ее достичь, свету требуется четыре с четвертью года. Свету, понял? А мы, как ни рвали жилы, пока что скорости света не достигли… Но хотя я привык к неторопливым решениям, обдуманным действиям и вообще в запасе у нас еще есть некоторые годы и столетия… то вроде бы потратить пять-семь лет на такое путешествие не так уж и много… Помню, в Египет ехали восемь лет…

Мрак сказал дрогнувшим голосом:

– Но тогда справа и слева были бабы, бабы, бабы… Вернее, оставались в живых, когда мы проходили там. Ты со своей боевой палкой, я с секирой… И мы иногда отклонялись от прямого пути, чтобы зайти то к магатерцам, то к гинкам, то помогали пекусси напасть на зазнавшихся хетагов… А здесь куда заскакивать по дороге?

Олег сказал злорадно:

– Но зато какое сладостное уединение!

– Чего-чего?

– Ни один Будда, ни один Христос или Мухаммад не могли получить в лесу, в пустыне или в горах таких идеальных условий для самоуглубления, сосредоточения…