Это я, Эдик - Никитин Олег Викторович - Страница 68

– Эй, ты чего? – заорал он. – С ума сошла, что ли?

Это было очевидно всякому – девушка схватила совок и попыталась затолкать его ручку себе между ног, чего бедный парень терпеть уж никак не собирался. Он вырвал инструмент из скрюченных пальцев Танюши и схватил ее за руки, но она продолжала бесноваться, тогда Ганя макнул ее головой в ведро, так только и справился с безумной девкой.

(От редактора: Нет, все-таки порядочная мерзость.)

– Уф, – отплевалась Таня. – Чего это со мной? Эй, ты мне прическу испортил, урод! А ну вытирай.

– Как ни приду в гости, вечно с тобой проблемы… – Ганя выжал половую тряпку и протер ею мокрые волосы подруги, потом смахнул с них размякших насекомых и прочий крупный мусор. – Вроде нормально.

Тут явилась Светка с круглыми глазами и уселась на кровать, и весь ее вид был таков, словно она только что повстречалась с ректором.

– Огурцы-то где? – сварливо спросила Танюшка. – Чего жрать будем? Эй, ты малафейки упилась, что ли? Если много было, так принесла бы в ладошке! Ау, проснись!

– Тихо… – прошептала Света и расправила мокрый подол платья. – Вот они, попки, никуда не делись.

– А чего тихо-то?

– Там Ленка суп варит…

В комнате воцарилась первобытная тишина, только из-за дверей, окна и стен доносились громкие вопли соседок по общежитию и прочие шумы – кто ругался, кто отдавался со страстью товарищу или подруге, кто гремел пустой посудой в поисках объедков, а кто просто голосил от избытка острых ощущений. В остальном же было довольно тихо.

– И что? – спросил непонимающий Ганя. – Где Толик с самогоном, скажи лучше.

Обе девушки обратили на друга змеиные взоры, и у того взопрело в штанах. Танька со Светкой походили на двух волчиц, доведенных голодом до последней стадии бешенства. Оставалось только сказать одно неверное слово, чтобы они набросились на гостя и растерзали его зубами, ногтями и вилками.

– Эй, вы чего?

Ганя вскочил и отодвинулся к дверям, подхватив тулуп в качестве хилой защиты. Рука его зашарила за спиной, чтобы вовремя дернуть ручку и освободить дорогу к бегству. А уж на длинной-то дистанции он их обставит, особенно на морозе.

– Не бойся, дружок, – мурлыкнула Танюшка. – Мы тебя кушать не станем.

– А чего тогда уставились?

– Сейчас ты пойдешь на кухню и стащишь с плиты кастрюлю, – чуть ли не по слогам проговорила Света.

Ганя обомлел от ужаса. Это было, пожалуй, еще хуже, чем оттяпать собственный палец и сварить из него холодец. Если хозяйка пищи застукает вора или найдет его потом по запаху или другим приметам, можно и вовсе с жизнью распрощаться, словно тот пес на базаре, которого Паскудников вчера завалил! Зарежут и на куски разделают, им только повод дай. Вон, в прошлом году один парень отверг любовь мстительной девушки, так от него весной только скелет нашли, да и то неполный.

– Я не хочу, – промямлил Тошнилович. – Можно, я лучше домой пойду?

– Не-е-ет, любимый, – ласково откликнулась Таня. – Сейчас ты незаметно сопрешь кастрюлю, мы ее спрячем в надежное место, а потом со Светочкой сразу же отдадимся тебе в самых непотребных позах, какие ты захочешь.

– И…

– Так тоже.

– А…

– Обязательно!

– М-м-м…

– Мы же сказали – все, что втемяшится в башку, понял? – не вытерпела Света.

– А если Толик придет?

– Ему тоже хватит, не бойся.

– А он меня не прибьет, если…

– Я сама его прибью, – зарычала Светлана и стала стягивать спортивные штанишки. – Не опаздывал бы с самогоном, вот что я ему отвечу!

– Или ты хочешь, чтобы это он совершил подвиг, а тебя выставили вон, голодным? – зловеще добавила Татьяна.

Глаза у Гани закатились, и он едва не осел на пол, настолько захватывающие картины самого разнузданного разврата, какой только в Сети и увидишь, если чудом подсмотришь за преподом, нарисовались перед его мысленным взором. Воистину, любовь превращает даже самого слабого мужчину в зверя, и Тошнилович оскалил зубы, настраиваясь на преступление.

– Я готов! – прорычал он и отшвырнул тулуп.

– Ну, иди, только не шуми, – напутствовали его подруги. – Да пребудет с тобой Всевышний.

Ганя решительно отворил дверь и пропал в коридоре, а девушки принялись готовить проверенное убежище для супа. На улице было уже достаточно темно, чтобы тихо вывешенная сумка с кастрюлей не привлекла внимания. Словом, сработавший тогда план оказался идеальным и не должен был дать осечек и в этот раз. А на случай провала у девушек уже был готов ответ – дескать, Тошнилович спер варево по собственному почину. Понятно, вслух они такой вариант не обсуждали, чтобы не накаркать беду, однако по хитрым улыбочкам каждая догадалась, что на уме у них один и тот же запасной путь к спасению.

Ну до чего же эти парни тупые! Стоит только платье задрать, так на любое сумасшествие поведутся.

Девушки в нетерпении уселись на кровати и уставились на дверь, будто заговаривая ее. Обе неслышно заклинали: «Хамса, хамса…» Томительно тянулись секунды. Тут ручка несмело повернулась, и тотчас в полураскрытую дверь боком проскользнул бледный как див Тошнилович. Глаза его были выпучены будто у морского окуня.

Без единого слова Светка с Танюшей метнулись к нему и перехватили добычу – и не успел Ганя выдохнуть, как вожделенная кастрюля уже висела за окошком, в полной невидимости.

– И не воняет, как тогда, – прошептала Светка и в изнеможении упала на койку.

– Быстро спрятали, – поддакнула Таня. – Не учует.

– Эй, а как же… – выступил Тошнилович.

– Он прав, надо составить позитуру.

И Светка принялась руководить расстановкой актеров на сцене. Танюша, понятно, временами артачилась и вносила поправки, отчего возникали короткие желчные споры. Ганя то стоял между ними словно кукла, со спущенными штанами, то ложился на койку, то еще как располагался, временами весьма причудливо.

Вопли со стороны кухни придали телодвижениям похитителей судорожную импульсивность. Словом, когда дверь комнаты с треском распахнулась и на пороге возникла монументальная фигура Лены, только человек с выдающимся пространственным воображением мог бы растолковать, кто из партнеров чем занимается.

– К вам можно? – загорелась Маринка и проскользнула мимо подруги.

На ходу она принялась стаскивать рваные спортивные штаны, но потом махнула рукой и оставила их на заднице – все равно промежность у них зияла дырой.

– Трахтеншёльд! – зловеще крикнула Ленка.

– Да что такого? Трахнусь и приду! Вы еще долго будете искать. У тебя вон Гоша есть, а Колька мой, козел, пропал!

– А меня спросила? – смело обозлилась Танюша. – Член-то у него один.

– Светку вон пустила.

– Мы же вместе живем, – возмутилась Трусерс.

– Так, все заткнулись, я суп ищу, – оборвала горячую дискуссию Целко.

Хлипкий пол в комнате задрожал под ее чугунной поступью. Это было так страшно, что даже крысы в подполье запищали с особенным ужасом и ринулись в невидимые щели, будто их поджаривали из огнемета. Что уж говорить о студентках и бедном Тошниловиче! Член у него скукожился в одно мгновение и улегся между губ Татьяны будто земляной червяк, умытый дождем.

Ленка хищно повела носом, но глаза ее при этом сохранили только дальний отсвет гнева, не вспыхнули смертельной яростью.

Только Маринка не растерялась. И чего ей было опасаться? Не она же суп уволокла. Вот и отняла Гошу у его подруги, но как ни старалась, толку от парня никакого не было. Вряд ли он чувствовал, как жуют его член – Марина могла бы и вовсе откусить его, и тогда бы не сумел отвести кроличьего взгляда от могучей туши Целко.

– Тьфу, импотент, – расстроилась Трахтеншёльд и выплюнула добычу. – На хрен вам такой сдался, бабы?

– Какие сами, такой и хер, – брезгливо молвила Лена, подхватила подругу за рукав, поволокла за собой к выходу – и через минуту вся поисковая команда уже ломилась в соседнее жилище.

В комнате же остался лишь отголосок ее тяжких шагов и облегченный писк зверьков под дощатым полом.