Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 31

А лейтенанту Перминову несладко. Он командует двумя лодками, следуя за «Мавританией», так, чтобы не быть замеченным ни с парома, ни с конвоя. От быстроходных патрульных катеров, развивающих скорость до 46 узлов, уйти очень сложно.

Три каюты. Диверсанты, изготовив бесшумные автоматы, «разобрали» каюты по паре на брата. Центральную, в которой отдыхал шейх Али-Шариф, взяли на себя командир группы и Крекер.

Для диверсионной группы настала пора штурма: даже легкий стук в дверь Шарифа насторожит его охранников. Сейчас их, если верить сменному капитану парома, осталось шесть человек. Двое, дежуривших в коридоре, лежали лицом вниз на ковровом покрытии.

«Четыре, три… – показывал Моравец, сжимая рукоятку автомата, – … два, один. Пошли!»

Диверсанты вышибли непрочные замки без особых усилий и шума. Три натужных хлопка слились в один, и спецназовцы ворвались в каюты. Свет узких фонариков, установленных на автоматах, выхватывал из полумрака кают неподвижные предметы, рыскал в поисках жертв. Прошипела первая автоматная очередь, за ней вторая. Но их не было слышно даже в коридоре: диверсанты, парами войдя в каюты, оперативно закрыли за собой двери.

Опытному бойцу капитану Моравецу приходилось действовать крайне осторожно, чтобы не задеть хозяина «люкса»: шейх Али-Шариф был нужен только живым, в крайнем случае – легко раненным.

Шейх находился в спальне. Он проснулся от постороннего шума; до этого его убаюкивали все тот же гул машины и ночной фон моря из открытого иллюминатора. Он сел в постели, когда свет фонарика вырвал из полумрака его мертвенно-бледное лицо с прищуренными глазами.

Пока высокорослый Крекер обшаривал «люкс», автомат командира диверсантов неотрывно смотрел на высокопоставленного араба.

– Чисто, – дал отмашку Крекер.

– Посмотри, что в остальных каютах, и быстро возвращайся, – распорядился капитан. – Трупы из коридора убрать.

Шариф не стал задавать никаких вопросов. Тут даже не требовалось внутреннего чутья, чтобы сообразить: в свое время ему все объяснят.

Странно или нет, но шейх в первую очередь подумал о похищении. Даже внутренне подготовился к тому, чтобы вытянуть руки и дать связать их, чтобы позволить спустить себя с высокой палубы и оказаться в катере. И неважно, под каким он флагом, пусть даже самым черным, скалившимся вечной улыбкой «Веселого Роджера».

На английском Яков разговаривал бойко, хотя и с небольшим (на слух шейха – с немецким) акцентом. Он не называл шейха по имени, что, может быть, было бы глупо, лишь в самом начале назвал его господином – без малейшего сарказма в слегка надтреснутом голосе.

– Господин Шариф, ваши охранники мертвы, и ждать помощи вам неоткуда. Есть только два человека, которые могут вам помочь: это я и вы сами. Забудьте все слова, кроме одного: «Да». Слово «нет» для вас равносильно смерти. Вы согласны сделать то, о чем я вас попрошу?

Шейх, надо отдать ему должное, пришел в себя быстро. Он все еще сидел в кровати в неудобной позе – с прямой спиной и вытянутыми ногами. Глядя на его белое ночное одеяние, Яков усмехнулся: этому пятидесятилетнему чернобровому человеку не хватает островерхого ночного колпака.

– Да, – ответил Шариф.

Моравец поднял руку, подзывая Боциева. Свою часть работы капитан «Гранита» сделал.

Осетин сел за стол и первым делом привел в действие спутниковый телефон, освободив его от защитного кожуха. Он раскладывался как и ноутбук, только крышка несла в себе иные функции – плоскую, регулируемую струбциной антенну. Связь такого аппарата надежная и постоянная.

Затем Алан подготовил к работе компьютер и бросил беспокойный взгляд на капитана. По идее, его не мешало бы попросить из каюты. То, что должно произойти здесь, знать ему не положено. С другой стороны, Чех был посвящен в тайные операции сенатора, был его человеком, выполняющим грязную работу.

Когда Боциев заговорил с Шарифом, Якову показалось, что осетин приноравливается к его, капитана спецгруппы, голосу. Во всяком случае, он уловил знакомые интонации.

– Вы здесь для того, чтобы после определенных договоренностей перевести крупную сумму на счета международной террористической организации. Я здесь для того, чтобы убедить вас не делать этого.

– Вы быстро делаете свою работу, – похвалил Шариф капитана. Он без труда понял, кто тут главный, а кто на подхвате. Он поднял руку и приложил ее к груди: «Клянусь». – Вы уже убедили меня не делать глупостей. Даю слово, что не переведу ни на чей счет ни цента.

По-английски шейх говорил лучше командира диверсантов и Алана Боциева. Язык его был живым и не лишенным определенных интонаций, в которых Яков, словно отвечая шейху взаимностью, разобрался очень быстро. Но отвечать взаимностью не собирался. Скорее это дело Алана.

– Не договорились, – ответил Боциев. – Вы переведете деньги… – осетин снова бросил взгляд на Моравеца, – только на тот счет, который я вам укажу. У вас нет времени и выбора.

Да, действительно, горько ухмыльнулся Шариф. Он-то поначалу подумал, что диверсионная акция санкционирована какой-никакой политической структурой. Какой страны? Неважно; он же не задумывался над цветом флага на эвакуационном катере. На самом деле перед ним находились обычные террористы.

– Прямо сейчас я не смогу этого сделать. Операции в банках…

– Вы забыли про мексиканский банк «Дуглас Кредит», – перебил его Боциев и отметил время. – В Мехико сейчас десять утра.

– Но в том банке у меня нет денег.

Алан извлек из кармана пиджака листок бумаги и расправил его.

– Читайте вслух, ну!

– … со счета Абделя Али-Шарифа… – шейх тяжело сглотнул, – был сделан трансфертный перевод денежных средств в банк «Дуглас Кредит», Мехико, на сумму шестьсот миллионов долларов…

Опустив дрожащую руку с листком, Шариф голосом обреченного спросил:

– Какую сумму я должен перевести?

Короткая пауза. Позволившая Алану вобрать в себя, как перед погружением в воду, побольше воздуха.

– Шестьсот миллионов. Вы должны закрыть счет.

Али-Шариф даже на своих лошадей не посвистывал и сейчас не присвистнул от удивления.

А Яков Моравец забыл, где находится. Он по инерции чуть слышно повторил за Аланом Боциевым:

– Шестьсот миллионов…

Показалось, что однажды он переживал этот момент. Когда? И он вспомнил. Ресторан «Гранд» в столице, уютный столик, приятный собеседник, пять «откатных» «Жигулей». И еще пара шлепается на стол. Котлета «по-киевски».

Пять «Жигулей».

Четыреста тысяч долларов и около десятка якутских алмазов.

Шестьсот миллионов долларов. Почти шестьдесят тонн золота. Железнодорожный вагон. С ума можно сойти.

Все. Дальше шли цифры и объемы, недоступные простому смертному. Продолжения не будет. Список закрыт. После этого, возможно, не будет самого Якова. Останется ли он жить – не факт. Далеко не факт.

Моравец обернулся на Крекера. Алексей качал головой. Непонятно, что он вложил в этот жест. Наверняка думал о том же, что и командир амфибийной группы. А группа, образно говоря, находилась в аду. Из него было два выхода: оказаться на его периферии – это по-русски и с красной надписью на мутном плафоне «Выход» или в райских кущах – «Exit».

– Я не могу прямо отсюда перевести деньги, – услышал Яков голос Шарифа. И Моравец взорвался – намеренно или нет, еще не зная, как ему поступить:

– У меня нет с собой хакера! У меня есть биолог. Я выбью из твоей башки мозги, и он быстрее любого найдет в них то, что меня интересует. Крекер, приготовься.

Обращаясь к Шумилову, капитан подошел к нему вплотную. Вряд ли боец слышал шепот командира, скорее понял его по артикуляции: «Ты со мной?»

«Да», – мигнули серые глаза диверсанта.

– Передай Саше Большому, чтобы не спускал глаз с лифтов. Ты понял меня?

Хорошо, что есть время подумать над предложением командира. Которое для Крекера не оказалось неожиданным.

Шумилов, кивнув, вышел из каюты.

А Моравец подумал о везении, о том, что в одной из лодок находятся Саша Маленький и Джек – свои люди. Кроме Саши Большого и Крекера, остальные бойцы были чужими.