Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович - Страница 29

А вообще Волков в какой-то мере удивился этой бумажной волоките. Его редко беспокоили высокие чины из законодательного органа, и если делали это, то по телефону, а вот депутатский запрос из нижней палаты он получил в третий раз за все время работы в качестве прокурора. Анатолий Сергеевич удовлетворенно подумал о том, что не застал советские времена, сидя в кресле городского законника, иначе бы ему пришлось рыться в депутатских запросах ежедневно.

Прокурор понимал, что Ширяева поступила неосмотрительно, решив не изменять меры пресечения Максиму Курлычкину, которую определил следователь. Оба – и следователь, и судья – оказались строптивыми, однако должны были понимать, что затеяли опасную игру. Косвенное подтверждение тому – кровавые события и вот этот неуклюжий депутатский запрос: не вовремя сделан, да и в какой-то степени эта официальная бумага выдавала связь Курлычкина или его адвоката – что, в общем-то, все равно – с депутатом российской семибоярщины.

Ну и что, размышлял Волков, прохаживаясь по кабинету. У Курлычкина везде связи, глава администрации города предварительно звонит руководителю преступного сообщества, чтобы узнать, сможет ли Станислав Сергеевич прийти к нему в такое-то время, чтобы пообщаться и решить те или иные вопросы. А сейчас вот еще появилась депутатская забота.

Запрос был составлен наспех, об этом свидетельствовала хотя бы взятая в скобки фраза, гласившая о нарушениях в ведении заседания, не зафиксированная в протоколе: фраза пустая и ни к чему не обязывающая. Запрос являлся даже не полуфабрикатом, а отпиской депутата. Его попросили или намекнули, и он отреагировал. Однако достаточно поздно, скорее всего после повторного напоминания.

Все это скверно, думал Волков. Так же мерзко поступили и с судьей. А сколько ей еще предстоит вытерпеть? Сколько раз имя ее сына будет произнесено во время слушания дела, где в качестве обвиняемого предстанет Михайлов?

Волков не зря вспомнил о запросах и телефонных звонках. Не так давно он имел беседу с государственным советником юстиции 1 класса, офис которого находился в Москве. Анатолию Сергеевичу посоветовали не тянуть с делом Ширяева – Михайлова, одобрили версию, которую разрабатывал следователь по особо важным делам Василий Маргелов, попросили еще что-то, связанное с этим делом, и на этом – непрофессионально – закончили беседу. По идее, государственному советнику-москвичу стоило воспользоваться неписаным правилом разведчика грамотно выйти из разговора. Скажем, попросить таблетку снотворного, чтобы прокурор-собеседник, если его спросят, зачем звонили из Москвы, машинально ответил: просили димедрол.

Волков прекратил мерить шагами кабинет и сунул в рот сигарету. С минуту посидев в кресле, вышел в приемную и неприлично долго смотрел на секретаршу. Затем продиктовал текст ответа на депутатский запрос.

Городская прокуратура

г. Юрьев

18.06.99. №17/1331299 на №1П-341 н/с от 17.06.99.

Депутату Государственной думы РФ Воропаеву И.Н.

Уважаемый Игорь Николаевич!

Сообщаю, что судья Октябрьского народного суда Ширяева Валентина Петровна прекратила осуществлять свои полномочия за день до вашего запроса на мое имя. Сожалею о невозможности вынесения решения о моральном облике Ширяевой В.П.

Прокурор города Юрьева

старший советник юстиции

Волков А.С.

28

Руководил этой операцией непосредственно Михаил Рожнов. Его не интересовало, что будет после того, как уберут Мусу Калтыгова и пару людей из его бригады, – бандиту наверняка найдется замена. Во всяком случае, первое время братву Калтыгова постигнет неразбериха или тихая паника. Скорее всего разгорится спор за место на троне и еще несколько человек переедут на холмистый участок, где над крестами (в данном случае – полумесяцами) шумят кронами березы и в просвете листвы проглядывает вечно голубое небо.

Впрочем, не Рожнову думать об этом, у него своя задача, есть люди выше его, чтобы ломать голову над такими вопросами.

В 12.15 полковник вышел на связь с Оганесяном и разрешил ему действовать. Буквально через пять минут Норик передал: дело сделано.

Еще через полчаса Рожнов запросил готовность у остальных бойцов. Костерин и Яцкевич ответили первыми, Олег "сбросил" их возле железнодорожного переезда, а сам с Белоноговым устроился недалеко от поста ДПС. Отсутствовал только Оганесян, но у него, учитывая его кавказскую внешность, была особая задача, с которой он уже справился.

– Второй – Лисе. Устроились удобно, – передал Олег, расположившись на заднем сиденье "Жигулей". Пройдет не менее десяти минут, пока на горизонте обозначится "Акура" Калтыгова, тем не менее Шустов уже поглядывал в сторону ожидаемого появления пахана.

– Лиса – Второму: принято, – отозвался полковник. – Рации – на "прием".

Пока все шло гладко, исключая разве что, как всегда, оригинальное сообщение Яцкевича. Рожнов долго не мог "въехать", про какую канарейку толкует Андрей, и хотел переспросить, в очередной раз выйдя в эфир. Наконец сообразил – но не потому, что оператор носила спецбезрукавку цвета бразильской сборной по футболу, а потому, что Яцкевичу лично надлежало обработать железнодорожницу. Коли кто-то в клетке, значит, все в порядке. Но втык Андрюша получит, как пить дать. Тут впору говорить открытым текстом, так как рации представляли собой системы оперативной связи с автоматическим просмотром каналов в режиме приема (Sweep Scan), возможностью кодирования разговора, включая надежную защиту от радиоперехвата.

Женщина лет сорока пяти, одетая поверх крепдешинового платья в форменную безрукавку желтого цвета, не мигая смотрела на ствол автомата, который хоть и не был направлен на нее, но ясно давал понять о намерениях парня, державшего ее жизнь в своих руках. Не было времени задаться вопросом: "На кой хрен вооруженному мужику жизнь переездщицы?", как часто обращались к ней путейцы; сама же она называла себя громко и тоже с юмором: оператор шлагбаума. Работа не пыльная, но хлопотная, то и дело приходится выскакивать из будки, провожая проносящиеся мимо поезда сигнальным флажком, или в плохом настроении спустить кобеля на нетерпеливых водителей.

Пока вооруженный бандит не заговорил, в голову пришла мысль о терроре: сейчас ее застрелят, воспользуются кнопками подъемника, не давая опуститься шлагбауму, в то время как поезда...

Яцкевич оглядел ее броское одеяние и строго произнес:

– Слушай меня внимательно, канарейка. Скоро через переезд проедет один мой знакомый, я хочу проветрить ему мозги. Если проще – застрелить из этого автомата, – Андрей наглядно продемонстрировал ей бельгийский пистолет-пулемет "П-90" с интегрированным лазерным целеуказателем.

Оружие имело необычные формы: приклад практически отсутствовал, равно как и ствол, зато имелся неплохой магазин емкостью в полста патронов. Яцек держал автомат одной рукой, одетой в кожаную перчатку, другой удерживал легкий сверток ярко-желтого цвета.

Бедная женщина усвоила только одно: не по ее душу явился к ней в будку убийца – и ждала продолжения, наконец-то решившись посмотреть на парня. Но тут же отвела глаза, встретив холодный взгляд в упор.

– По моей команде, – продолжил Яцкевич, – ты без промедления, оперативно – слышишь? – оперативно опустишь шлагбаум, будешь смотреть в окно и ждать моего сигнала. Как только я дам знать, освободишь путь, понятно?

Женщина быстро кивнула.

– Теперь дальше. Возможно, тебя никто не спросит, что здесь произошло. А если спросят, ты скажешь, что лично меня ни на улице, ни тем более в своей конуре не видела. Если сделаешь обратное, я вернусь и брошу тебя под поезд. Смотри мне в глаза, – приказал он и с полминуты испытывал оператора из-под козырька надвинутой на глаза бейсболки.

Сильнее напугать женщину никто бы не смог, даже начальник, который постоянно грозился выгнать ее за то, что она разрешает путейцам выпивать в своей будке.