Горький мед, сладкий яд - Надеждина Ирина Николаевна - Страница 43

– Неплохо. За малого я могу быть спокоен. Это в полную силу?

– Добавить? – поинтересовался Гена.

– Не стоит, – Владислав поднял нож и метнул поверх головы Гены. Лезвие довольно глубоко вошло в дверной косяк. – Стреляешь хорошо?

– Нормально. Десятка, – Гена подошел и выдернул нож. Между лопатками прошел неприятный холодок – лезвие было острым, как бритва.

– Тогда будем надеяться, что сработаемся, – Владислав поднялся и сел в кресло.

– Влад, а что, если я сорвусь и снова запью? – глядя в пол, спросил Гена.

– Задавлю, – улыбка Владислава была почти нежной, но от нее хотелось спрятаться хоть на край света. – Я ведь тоже не в полную силу порезвился. Сам же потом спасибо скажешь.

Гена заехал к Эрику в офис, отдал документы, съездил в «Стиль» и поехал к родителям. Мать очень обрадовалась, увидев его трезвым и в хорошем настроении. Отец все еще был сердит. Пока мать накрывала стол для ужина, отец спросил его:

– Что ты думаешь делать? Так и будешь сидеть?

– Нет. Я нашел работу, отец. Кстати, вам с мамой чуть-чуть денежек привез, – Гена достал триста долларов и положил их на телевизор.

– Откуда такие деньги? – отец нахмурился.

– Говорю же, работу нашел, – Гена улыбнулся. – Хорошую работу, денежную.

– С бандитами связался, что сразу деньги появились?

– Нет. Ты же знаешь, отец, я от бандитов держусь в стороне.

Пришла мать и позвала их ужинать. Отец все так же хмуро смотрел на него, когда они сели за стол.

– Так откуда деньги, Гена? – спросил он строго. – Что это за работа?

– Знаешь аптеки такие – «Ваше драгоценное»?

– При чем здесь аптеки?

– Это вообще не только аптеки, это – большая фирма. Хозяину этой фирмы для сына нужен телохранитель.

– Я же сказал, что с бандитами связался, – мрачно сказал отец. – Генка, если не сопьешься, так пристрелят тебя. Или еще лучше – в тюрьму посадят.

– Отец, все нормально, легально, бандитов там нет.

– Так зачем его сыну телохранитель?

– Это мальчик четырнадцати лет. Когда пытались выкачать деньги из отца, избили ребенка. Теперь он ищет ему телохранителя. Взял меня.

– Просто так подошел и взял?

– Мой знакомый работает у него исполнительным директором. Вот он и посоветовал. Отец, ты можешь не волноваться. Я был там не единственным кандидатом.

– Куда же остальные делись?

– Они остались охранниками в офисе.

– Интересно, и сколько платить тебе будут за это телохранительство?

– Тысячу долларов в месяц. Потом, может, больше.

– Гена, а ты мальчика видел? – спросила мать. – Может быть, мальчик больной или еще что-нибудь не так?

– Видел. Мальчик мне понравился, и я мальчику тоже. Со здоровьем у него все в порядке.

– Отец, может, ты напрасно так в штыки это принимаешь? – спросила мать. – Может, действительно все будет хорошо?

– Знаю я у него это «хорошо», – отец нахмурился. – Видел уже, когда он чертей ловил. Хозяин твой знает, что с тобой было? А то узнает и выкинет тебя через пять минут.

– Знает. Пообещал, что если я запью, то долго об этом буду жалеть.

– Я думаю, – отец мрачно усмехнулся.

– Будет тебе, отец, – примирительно сказала мать. – Давай будем надеяться, что у сына наконец все наладится.

– Я бы не ворчал, если бы у сына когда-то не было все нормально – работа, жена, деньги. Что осталось?

– Все будет снова, отец, – заверил его Гена. Вечером, вернувшись домой, Гена был почти счастлив.

Осталось совсем незначительное ощущение неудовлетворенности собой. Какое-то время Гена не мог понять, откуда оно взялось. Все было вроде бы хорошо, но… Гена стоял у окна, курил и смотрел на заснеженную улицу. За редкими морозными узорами на стеклах расплывались огни фонарей и проезжающих машин, спешили редкие прохожие. Прошел мужчина с собакой, женщина с сумками… Женщина с сумкой! Гена взглянул на часы. Было почти восемь. Время для визита вполне допустимое. Он начал быстро одеваться. Почти выбежав на улицу, он остановил первую попавшуюся машину, попросил водителя отвезти его к цветочному магазину на проспекте и там подождать. Купив розы, он поехал туда, куда помог донести девушке сумку. Расплатившись, он вошел в подъезд и неожиданно подумал, что ее может не быть дома или она может быть не одна. «В конце концов, что я теряю? – подумал он. – Отдам цветы, извинюсь и уйду. Девчонка предсказала мне удачу, а я вчера ей нахамил. Некрасиво вышло». И все равно, когда он звонил в дверь, сердце стучало, пожалуй, чаще, чем надо. За дверью послышалось какое-то движение, и ее голос спросил:

– Кто?

– Мне хозяйка нужна, – Гена понимал, что это звучит глупо, но только теперь сообразил, что не знает ее имени.

Последовала недолгая пауза, и дверь открылась. Девушка была в домашнем халате и смешных тапочках с опушкой. Кажется, увидев его, она не испытала удивления и спросила совершенно спокойно:

– Зачем я вам нужна?

– В квартиру пригласите? – Гена улыбнулся. – Совершенно не хочется с вами говорить через порог.

– Проходите, – она пропустила его в квартиру.

– Я, наверное, вас не вовремя потревожил, вы, наверное, отдыхали, – Гена почувствовал, что начинает краснеть. – Я долго вас не задержу.

– Вы снимайте куртку и проходите в комнату. Что толку стоять в коридоре? Здесь и без того тесно.

Гена снял куртку и протянул девушке розы. Теперь он знал, что стал красным как рак, но деваться было уже некуда.

– Вчера я вам нагрубил, – запинаясь, начал он. – Я хотел извиниться.

– Вот уж не думала, что современные мужчины способны на подобные подвиги! Почти по-рыцарски, – с легкой иронией произнесла хозяйка. – Сначала чуть ли не послать куда подальше, а потом розы в разгар зимы. Чего ждать завтра?

– У нас есть шанс увидеться завтра? – Гена попробовал взять инициативу в свои руки.

– А это уж от вас зависеть будет. Проходите. Я сейчас переоденусь и чай поставлю.

– Вы меня и в халате устроите. И вообще, не стоит беспокоиться. Я сейчас уйду.

– Что, прямо сейчас? – он уловил в ее голосе разочарование и сожаление.

– Ну, не совсем сейчас. Просто мне совсем не хочется доставлять вам неприятности еще и тем, что я не дам вам отдохнуть.

– Можете не волноваться. Чаю мы успеем попить. Я сегодня испекла печенье, обещала приехать подруга, но не приехала. Надо же кому-то его съесть?

– Только из тех соображений, чтобы печенье не пропало, – Гена, наконец, расслабился и спокойно улыбнулся. – Правда, у меня одна загвоздка – я не знаю вашего имени.

– Лена. Я, кстати, вашего, тоже не знаю.

– Геннадий.

В тот вечер он просидел у Лены часов до десяти. Они пили чай с ореховым печеньем и мило болтали. Потом Гена простился и ушел. Встретились они в следующий раз через несколько дней. Так начались их отношения. Лена работала библиотекарем в университете. Уже год как развелась с мужем, детей у нее не было. Исполнилось ей двадцать четыре года. Почему она развелась с мужем, Гена не спрашивал, ему было в общем-то все равно. Он относился к тем людям, которых не интересует прошлое партнера. Лена ему очень нравилась – она была хоть и не красавица, но очень обаятельная. Со временем и Гена начал «оживать»: он немного поправился, почти вернулся к своему обычному весу. Лицо стало нормального цвета. От постоянных занятий мышцы приобрели былую упругость.

С Аликом его отношения складывались как нельзя лучше. Он действительно попробовал стать ему старшим братом и с удивлением обнаружил, что у него это получается и очень неплохо. Ему даже нравились друзья Алика. Он сдружился с телохранителями Владислава и самим Владиславом, даже привык к тому, что тот практически никогда не улыбается. Причину его холодности и постоянной тоски в глазах ему объяснил сам Алик. Познакомился Гена и с Даниилом Александровичем, чем-то напомнившим ему отца. Вообще работа не хлопотная, деньги у него теперь были постоянно. Неприятности стали забываться сами собой. Даже отец уже не смотрел так строго и сердито. Особенно после того, как увидел Гену с Аликом. Проблемы ушли почти все. Редко еще нет-нет, но острым шипом напоминал о себе развод. Через общих знакомых Гена узнал, как живет его жена. Оказалось, что и у нее все хорошо. Глядя на ее фотографию, Гена думал: «Право на счастье она заслужила больше, чем я. Пусть ей повезет с ним не так, как со мной…» Кончилось тем, что фотографию он убрал, чтобы она постоянно не попадалась на глаза.