Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович - Страница 41

Изобретатель отшатнулся.

– Кто же тогда выполнит задание генерала? – выдавил он подобие улыбки, идя на попятный.

– Что делать… Такова жизнь, как говорят французы, – пожал плечами Миллер. – Надеюсь, господь бог и генерал Четопиндо меня простят. Ну, так как?

– Ладно, давай свою бумажку, – сказал Ильерасагуа. – Попробую завтра в лаборатории что-нибудь придумать. Недаром говорится – утро вечера мудренее. – И, еще раз просмотрев сложные структурные формулы, вздохнул: – Бог ты мой, чего тут только не наворочено! Честное слово, это скорее математика, чем химия. Умная голова придумала. Карло, познакомь меня с этим человеком.

– Каким?

– Который дал тебе этот листок.

– Это невозможно.

– Он не наш человек?

– Он погиб.

– Печально, – подытожил Ильерасагуа. – Ну ладно, попробую сам все-таки разобраться.

– Попробуй только не разобраться! – пригрозил Миллер. – Четопиндо с тебя шкуру спустит.

– Я сразу догадался, что это задание Четопиндо, хотя ты и пытался морочить мне голову…

После этого Миллер заставил его переписать формулу, а свою бумажку, бережно свернув, тщательно спрятал в карман.

Разослав своих помощников под благовидными предлогами, Ильерасагуа заперся в лаборатории и принялся тщательно исследовать структурные формулы. Ильерасагуа успел заметить, что в оригинале они были выведены на бланке научно-исследовательской лаборатории швейцарской корпорации «Сандоз». В левом верхнем углу стоял штамп – «Сектор фармакологии». Бумага была датирована апрелем 1943 года. Лист был подписан четкими, чопорными готическими буквами – «д-р Гофман».

Как попала эта бумага из Европы сюда, в Оливию? Как очутилась она у генерала Четопиндо? Вероятно, ее привез генералу кто-то из людей, нелегально прибывающих из-за океана.

Работа увлекла его, и он не заметил, как наступил полдень. Судя по всему, синтезируемое вещество должно было обладать чрезвычайно интересными свойствами – на такие вещи у изобретателя за долгие годы выработался нюх.

В качестве рабочего вещества Ильерасагуа взял спорынью. Дело продвигалось успешно.

Само вдохновение руководило действиями Ильерасагуа. К тому же к его услугам было превосходное химическое оборудование, которым он мог пользоваться бесконтрольно. К этому нужно прибавить еще большое желание угодить Четопиндо…

Так или иначе, через определенное время на дне пробирки блестело несколько белых кристалликов – результат титанического труда Ильерасагуа. Он с гордостью посмотрел пробирку на свет и, сунув ее в карман, отправился домой.

Миллер, который весь день провел взаперти, уже начал было беспокоиться.

Сияющий Ильерасагуа вошел в дом, с треском захлопнул за собой дверь и с порога провозгласил:

– Все в порядке, Карло!

– Со взрывчаткой?

– Со взрывчаткой – само собой, – улыбнулся Ильерасагуа. – Я имею в виду последнее задание шефа.

– Неужели ты получил вещество? – недоверчиво переспросил Миллер.

Ильерасагуа вместо ответа похлопал себя по карману.

Немец протянул руку:

– Давай.

Взъерошенный человечек вытащил из кармана пробирку, тщательно обернутую вощеной бумагой.

– Осторожно, Карло, – предупредил он. – Я и сам не знаю, какими свойствами оно обладает.

«Зато я догадываюсь», – подумал Миллер. Сердце его радостно колотилось: если все будет как задумано, то генерал Четопиндо у него в руках!

Теперь хорошо бы эти кристаллики на ком-нибудь испытать. «Стоп! А почему бы не использовать самого изобретателя в качестве подопытного кролика? Будем надеяться, это ему не очень повредит, ведь Ильерасагуа может еще понадобиться. С другой стороны, больше испытывать не на ком, да и времени в обрез. В конце концов, это справедливо: пусть-ка химик сам отвечает за то, что сотворил», – весело подумал Карло.

В комнату, насвистывая, вошел Ильерасагуа с большим чайником. Настроение у изобретателя было превосходное – он выполнил оба задания генерала Четопиндо: и снадобье синтезировал по формуле, и с боеприпасами дело на мази.

Мелодия, которую насвистывал Ильерасагуа, показалась Карло знакомой.

– Это что за мотив? – спросил он, пока Ильерасагуа расчищал место на столе.

Изобретатель охотно пояснил:

– У нас все рабочие напевают эту песню.

– И слова знаешь?

– Нет.

– Так вот, советую тебе забыть этот мотивчик, – строго сказал Миллер.

Ильерасагуа удивленно воззрился на гостя:

– А в чем дело?

– А в том, что за эту песню скоро будут вешать на фонарных столбах.

– Кто будет вешать?

Миллер отрезал:

– Мы!..

– Да брось ты, Карло, говорить загадками! – воскликнул Ильерасагуа. Он пристроил, наконец, чайник на столе и получил возможность жестикулировать обеими руками, что и проделывал с темпераментом южноамериканца. – В Оливии за пение еще никого не вешали!

– Все впереди. – Гость усмехнулся.

В лице собеседника Ильерасагуа на мгновение почудилось что-то страшное.

– По-моему, мотивчик довольно милый, – неуверенно произнес Ильерасагуа.

– Этот милый, как ты говоришь, мотивчик принадлежит Рамиро Рамиресу, – сказал Миллер.

– А, ну это дело другое. Рамиро давно у нас в печенках сидит, – согласился Ильерасагуа и следующим рейсом принес с кухни миску бобов со свининой, чай пока настаивался.

– Садись-ка, друг, отдыхай. Что еще надо принести? Давай я схожу, – предложил Миллер.

– Пару стаканов для чая. Вымой только их, они грязные.

На кухне Миллер выбрал из груды грязной посуды два стакана, тщательно вымыл их, затем протер. После этого на дно одного стакана бросил несколько крохотных, почти неприметных, кристалликов из пробирки. Подумал: «Вот будет номер, если я перепутаю стаканы».

Хозяин успел к этому времени разложить бобы на тарелки. Карло сам разлил чай и заботливо пододвинул Ильерасагуа стакан.

– Благодарю, – сказал Ильерасагуа. Рот у него не закрывался ни на миг: теперь он оживленно рассказывал эмиссару шефа, как подвигается работа по начинке гранат слезоточивым газом.

В паузах, жмурясь от наслаждения, он прихлебывал ароматный индийский чай. Миллер настороженно следил за собеседником, однако каких-либо отклонений от нормы в его поведении обнаружить не мог.

Карло начал было подумывать, что либо француз, либо изобретатель надули его.

– …После этого я, представь себе, беру баллон, заряжаю его и иду в подвал, – продолжал свой рассказ Ильерасагуа. – И учти, Карло, все это происходит под самым носом у начальства, которое ни о чем не подозре…

Ильерасагуа умолк, поперхнувшись на полуслове. Миллер посмотрел на него – глаза химика расширились. На лице застыло выражение изумления – казалось, кто-то нашептывает ему на ухо необыкновенно интересные вещи и он внимает, боясь проронить хотя бы слово.

Карло хотел задать вопрос, но не успел. Ильерасагуа завизжал, с грохотом откинул стул и с вилкой бросился на Карло. Миллер в последнее мгновенье ловким ударом вышиб вилку и завернул руку изобретателя назад.

Ильерасагуа зарыдал и опустился на пол.

– Тигр! Тигр! – выкрикивал он сквозь слезы. – Твоя взяла! Жри меня, рви мясо, дроби кости, высасывай мозг!

Миллер стоял в растерянности, не зная, что делать. Столь быстрая и непредвиденная смена ситуации даже его выбила из колеи. Вдруг на крики сбегутся соседи, явится полиция – как он объяснит свое присутствие здесь? Видимо, он отмерил химику слишком большую дозу этого чертова снадобья…

– Замолчи, идиот! – прошипел Карло, изо всех сил сжав плечо тщедушного Ильерасагуа. Тот изловчился, схватил гостя за руку и укусил, да так, что Миллер взвыл. Он попытался отработанным еще в лагере движением схватить Ильерасагуа за горло, чтобы унять наконец вопли, но тот ловко вывернулся, вскочил на ноги и отбежал на несколько шагов, остановившись в углу комнаты. «Хорошо, что хоть окна занавешены», – мелькнуло у Миллера.

Пока Карло раздумывал, что делать дальше, химиком вдруг овладело неистребимое веселье.