Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович - Страница 26

Гарсиа вздохнул.

– Одиннадцатый час, – сказал он, посмотрев на часы. – Пойду отдыхать.

Миллер подгреб в костер несколько листьев, посмотрел, как они вспыхнули.

– Спать рановато.

– А что еще делать? – спросил Гарсиа. – Думал я прогуляться, да не смог преодолеть этот проклятый забор. Нужно знать шифр, которым открываются ворота.

– Ты умеешь плавать, Гарсиа?

– Немного.

– Хочешь, я научу тебя плавать как следует? – предложил Миллер. – Я покажу тебе способ, которым плавает чемпион Рио-де-Жанейро.

Гарсиа заколебался:

– Это интересно…

– Тогда пошли!

Миллер первым сбросил одежду и бултыхнулся в бассейн. Вода, к его приятному удивлению, оказалась достаточно прохладной, видимо проточной. У борта, с которого спрыгнул Миллер, было мелко. Близ противоположного борта, под вышкой для прыжков, было, должно быть, глубже. Следом за Миллером в бассейн нырнул Гарсиа.

– А ты откуда знаешь немецкий? – спросил у него Миллер, когда темная фигура Гарсиа приблизилась.

– На курсах, – ответил Гарсиа. – Генерал заставил выучить. У него в штабе все умеют говорить по-немецки… Ну, показывайте ваш чемпионский способ.

– Дай остыть, – сказал Миллер.

Костер из листьев догорел.

Карл глубоко вздохнул. Запах бензина и дыма мешался с острыми, пряными запахами южной ночи. Вокруг бассейна стрекотали цикады.

На месте костра осталось тлеющее красное пятно, которое с каждой секундой съеживалось на манер шагреневой кожи.

Гарсиа, описав широкий круг, возвратился к Миллеру. Слышно было, как он с шумом выплевывает воду.

– Начнем? – сказал Гарсиа, тронув Миллера за руку.

– Главное – это дыхание, – начал Миллер. – В этом весь фокус. Человек почти все время должен находиться под водой. Он высовывает голову только на короткое мгновение, чтобы сделать вдох, и снова погружается. Все основано на законах физики. Суть дела в том, что тело, которое движется под водой, встречает гораздо меньшее сопротивление, чем при движении по поверхности.

– Понятно.

– Если ты это как следует усвоишь, все будет о'кей. Ну что, приступим?

– Но я ничего не увижу…

– Не беда, – усмехнулся Миллер. – Я буду управлять в воде твоими движениями. Дай-ка сюда руку… Вот так. Ее ты забрасываешь как можно дальше, ложишься на воду, вторую руку отводишь назад…

Освежившись в бассейне, Миллер вернулся в дом.

– Ну как настроение, коммерсант? – спросил у него Четопиндо, сидевший в плетеной качалке на веранде. Судя по всему, генералу немного нездоровилось, хотя он и скрывал это.

Миллер щелкнул каблуками:

– Готов к операции, ваше превосходительство.

– Отлично!

– Скоро операция?

– Через неделю.

– Что? Разве не сегодня вечером? – растерянно переспросил Миллер.

– А ты непонятлив, коммерсант. Я имею в виду главную операцию, связанную с Гарсиа, – сказал Четопиндо. – Он слишком много знает и болтает лишнее, потому судьба его решена.

«Его шутки становятся слишком навязчивыми и плоскими», – подумал Миллер, глядя на болезненное лицо генерала.

– Что смотришь? – спросил Четопиндо.

– У тебя усталый вид, Артуро.

– Пустое, – махнул рукой генерал. – В общем, сделаем так. После операции – на сей раз я имею в виду твою пластическую операцию – ты останешься здесь на неделю.

– А ты?

– Я сейчас уезжаю с Гарсиа и потом вернусь за тобой.

– Но почему так долго?

– Потому что после операции твое лицо опухнет и будет как подушка, и отеки спадут только через шесть-семь дней.

– Не раньше?

– Не раньше. Насмотрелся я на эти пластические операции… Впрочем, это неважно. Важно, что когда мы вернемся, ты будешь в форме. Я бы сказал – в новой форме!

Миллер поморщился:

– Я бы не хотел оставаться здесь один…

– Что поделаешь, – перебил Четопиндо. – Меня ждут серьезные дела. Кстати, надо пристроить драгоценности, которые ты привез, чтобы они давали хорошие проценты. К сожалению, денег в нашей партийной кассе – не густо.

– Значит, вернешься в Королевскую впадину?

– Э, нет, – улыбнулся Четопиндо. – Порт – слишком беспокойное место, чтобы хранить там такие ценности. Иностранные суда рядом, да и докеры все время волнуются… Я же говорил, когда ехали сюда, твой багаж был доставлен в надежное место.

– Куда?

– Ну, скажем так: в центр страны, – небрежно уточнил Четопиндо, слегка раскачиваясь, и назидательно поднял палец. – Твой погибший шеф из Берлина сообщил мне, что ценности, которые у тебя имеются, предназначены для движения, что это, в сущности, партийная казна и что они будут брошены на алтарь общего дела. Разве это не так?

– Так.

– Вот и договорились. Я всегда считал, что немцы… пардон, бразильцы – сметливый народ, – сказал Четопиндо.

«Счастье еще, что он не знает, какую сумму из этой самой партийной казны я отвалил Педро, – подумал Миллер. – Узнай об этом Четопиндо, он, наверно, убил бы меня. Но еще вернее меня убил бы Педро, если бы я не расплатился с ним так щедро». Однако теперь, с пустыми руками, он, Миллер, всецело в лапах Четопиндо. Вот из этого и нужно исходить в своих расчетах и действиях. Потом, с течением времени, возможно, положение изменится, и он сумеет потребовать у Четопиндо свою долю. А пока…

В конце концов, нужно отдать Четопиндо должное. Он проявил (правда, не совсем понятно, почему) совершенно необычную заботу о незаконном иммигранте с весьма запятнанной репутацией. Эта забота простерлась до того, что Четопиндо сам занялся устройством пластической операции Миллера. Такая забота чего-нибудь да стоит!

Генерал сидел откинувшись в качалке. Казалось, он тоже о чем-то размышлял.

– Послушай, Артуро, а как же Гарсиа?.. – начал Миллер.

– Об этом не беспокойся, – перебил Четопиндо и уверенно махнул рукой. – Шофер будет при мне неотлучно. А вернусь – разберемся с ним… Гарсиа! – крикнул вдруг Четопиндо так громко, что Миллер вздрогнул.

– Иду! – откликнулся шофер откуда-то из глубины территории, погруженной в вечерние сумерки.

Через минуту Гарсиа поднялся на веранду. В руке он держал небольшой букет из осенних листьев.

Четопиндо спросил:

– Машина готова?

– Да, генерал.

– Мы выезжаем через пять минут.

Вернулся Четопиндо, как и обещал, через неделю. Машина лихо подкатила к самой веранде.

Генерал, еще больше загоревший, вышел из машины и стал подниматься по лестнице. На полпути он, покачнувшись, схватился за перила.

– Ты нездоров, Артуро? – спросил у него Миллер, который стоял в тени навеса.

– Пустяки, – махнул свободной рукой Четопиндо. – Небольшая слабость.

– Наверно, лишнюю сигару выкурил?

– А может, наоборот, недокурил. Ну-ка покажись, что с тобой сделали?

Миллер вышел на свет.

– О, Шторн на сей раз превзошел себя! Славно, славно, – приговаривал Четопиндо, вертя Миллера так и этак, обращаясь к Шторну, остановившемуся рядом. Тот лишь довольно улыбался.

Позади него стоял Гарсиа, разинув от восхищения рот. Это и впрямь было похоже на волшебство, он даже в первую минуту усомнился: да полно, неужели это в самом деле тот самый человек, которого он привозил сюда неделю назад?

– Изменился ты, Карло, так, что мать родная не узнает! – подытожил Четопиндо результаты осмотра своего нового помощника.

Миллер сделал шаг навстречу.

– Но ты-то узнал меня, – сказал он.

– Я тебе больше, чем мать, – осклабился Четопиндо. – Ну, пришел в себя после операции?

– Да.

– Собирайся.

– Я готов.

– Тогда часик-другой отдохнем – и в путь, – решил Четопиндо. – Я, пожалуй, полежу немного. Нездоровится. А ты что будешь делать, Гарсиа?

Шофер, стоявший у машины, положил руку на капот.

– Поброжу по территории, – сказал он. – Здесь я цветы необычные заприметил неделю назад. Поищу, пока дожди не грянули и не побили их.

Миллер покачал головой:

– Тоже мне занятие для мужчины – цветы собирать.