Полная заправка на Иссоре - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 6

Но их уже окружили плотной – не шевельнуться – массой. Все кричали одновременно, так что не сразу понималось, что к чему.

– Ночлег, ночлег! Комфорт, приятное общество. Недорого, йомть!..

– Что продаете, йомть? Покупаю оптом, не глядя, хорошо плачу! Возьмите карточку…

– Отвезу, куда пожелаете, йомть! Первоклассная машина, оплата по часам, йомть…

– Семья, первая и лучшая в своем роде! Все, что угодно! За тысячи часов ни единой осечки! Вам нужна только наша семья! Надежность, йомть, пристойность! Цены умеренные…

– Прекослов! Контора «А, А и А»! Услуги лучших прекословов столицы, полное, исчерпывающее знание законов, разъяснений, комментариев и прецедентов. Полное уважение и содействие правосудия, минимальные санкции, предоставление надежных гарантов! Ничтожный процент!

– Объединение трех семей! Именно то, что вам нужно!

– Только для вас! Скидка, громадная скидка! Готовы на убытки ради торжества справедливости и милосердия. Возможна оплата сорами по курсу…

И еще. И еще. Клочки бумаги, визитные карточки, какие-то жетоны совали в пальцы, в карманы. Хватали за руки, за полы, тащили в разные стороны. Путешественники пытались отмахиваться – сперва осторожно, но чем дальше, тем серьезнее, Федоров уже просто бил наотмашь; это мало помогало.

Неизвестно, чем бы это кончилось. Но в самое, казалось, критическое мгновение к ним протолкался молчавший в отличие от прочих иссорианин – высокий, плотный, уверенно-четкий, с неподвижным взглядом. Руки он держал в карманах. Оказавшись вплотную, усмехнулся. Проговорил – как бы негромко, однако все услышали:

– Ну-ка – всем распылиться!

Орава замерла, умолкла – и вдруг стала размываться, рассасываться, влилась, ссыпавшись по ступеням, в общую толпу. Только тут стало возможно перевести дыхание. Федоров оглядел свой кулак, только покачал головой. Меркурий вздохнул:

– Никакого порядка…

Вновь пришедший повернулся к ним:

– Приветствую гостей Иссоры. Как, не очень вас помяли? У нас любят встречать приезжих. Извините, я немного опоздал – только что сообщили с таможни.

– Простите, – сказал Изнов с достоинством. – С кем имею честь?

– Ах да, я не представился. Мое имя – Гост. Приму на себя первые заботы о вас.

– Ну слава тебе, Господи! – проговорил посол. – Хоть какая-то система намечается. Мы, откровенно говоря, в некоторой растерянности от всей этой суматохи. Почему-то полиция объявила нам, что мы задержаны, потом столь же непонятно отпустила, обязав завтра явиться в суд с несколько странным названием – «Сброд»… Совершенно непонятно, вам не кажется?

– Никоим образом, – возразил Гост. – Мне, напротив, все видится вполне естественным. Полиция объявила вам о вашем аресте потому, что вы подлежите суду; почему – об этом вы еще успеете узнать. Вас отпустили, поскольку все равно вы никуда не денетесь, на этой планете чужестранцу невозможно скрыться хотя бы по той причине, что вы еще долго не научитесь употреблять и правильно произносить слово «йомть». А полиции, как и любому другому, совершенно не нужны лишние заботы. Что же касается системы, то уверяю вас: без системы не живем.

Он мгновение подумал.

– Значит, вас трое. Трое… К счастью, одного пола. Ну что же – помогу вам устроиться на ночные часы, а уж там видно будет.

– А сколько часов длятся ваши сутки? – поинтересовался любознательный Изнов.

– А сколько бы вы хотели? – вопросом же ответил Гост.

– Не понимаю…

– Я шучу. Вон, на башне, видите – часы? Сравните с вашими, и все станет ясно.

– Простите, но мне как раз ничего не ясно!

И в самом деле: предмет, названный только что часами, обладал одновременно и круглым циферблатом с единственной стрелкой, и – пониже центра – прямоугольным табло, на котором виднелось лишь одно, но зато восьмизначное число, а именно 00010065.

– Офонареть можно, – пробормотал Федоров. Затем громко спросил: – Уважаемый Гост, это, быть может, автомат для обмена валюты или счетчик прохожих – только не часы.

– Тем не менее я назвал прибор правильно.

– Никогда бы не подумал. И сколько же на них сейчас времени? Снизойдите до нашей необразованности.

Гост пожал плечами. Усмехнулся:

– Хоть это вы могли бы усвоить, прежде чем пускаться в путь к нам – в мир неповторимой иссорианской культуры. Ну так и быть. Сейчас шестьдесят пять минут десять тысяч ноль шестьдесят пятого.

– Шестьдесят пятого – чего именно? – полюбопытствовал Изнов.

– Часа, естественно – чего же еще?

– Уфф, – сказал Федоров. – А какого числа и года по вашему летосчислению?

– А у нас нет никакого другого счисления. Только часы и минуты. Ну и секунды, разумеется – когда нужно. Есть, конечно, и названия больших промежутков времени: сроки. Бывает малый срок, просто срок и большой срок. Но мы их употребляем редко.

– Ни недель, ни месяцев?..

– О, это все безнадежно устарело. Час и срок – единицы времени. Согласитесь, что при таком отсчете невозможна никакая путаница: каждый час и срок имеют, так сказать, свой паспорт, свою документацию: у часа номер, документ срока – приговор. Если представится случай в дальнейшем, мы еще поговорим на эту интереснейшую тему, богатую философскими проблемами. Только не сейчас: время дорого, как бы его ни счислять. Идемте.

– А мы уже боялись потеряться, – признался Изнов.

– Ну что вы. Свои у нас могут исчезать, а приезжих мы бережем. Сейчас выйдем на площадь перед вокзалом, и там я объясню вам, как проще пройти к тому месту, где я рассчитываю приютить вас на ночь.

– Это так близко?

– Ну, я не сказал бы, что рядом – идти придется не менее часа. Но почти все время по прямой, так что вы не заплутаетесь.

– А туда что, нельзя подъехать? – несколько встревожился Изнов.

– Можно было бы – располагай вы транспортом. Казенные машины нынче не ходят: нет горючего. Не то что у вас на Ливере, верно?

– Да, у нас, конечно, многое не так, – согласился Федоров. – Но неужели иссякли знаменитые на весь регион иссорские месторождения?

– Ну что вы, они существуют, работают. Только горючее куда-то девается – право, не знаю, куда, тут много разных мнений. Факт то, что из каждых ста часов транспорт работает – десять. Конечно, частники и в другие дни катаются, у них проблем с энергией нет. Но они дерут неимоверно… Я бы вас подвез на своей, но она тут берет товар, ее придется ждать долго. Ничего, доберетесь как-нибудь. Не волнуйтесь. Вы оказались в правовом государстве, оно отвечает за вашу судьбу. А это значит, что с вами в любом случае поступят по закону. Строго по закону. – Гост усмехнулся. – Вопрос только – по какому: законов-то накопилось великое множество… Но что касается протида – он от вас не уйдет, получите, не беспокойтесь, вы не зря прилетели.

И, не позволяя задавать новые вопросы, увлек их за собой.

Смеркалось; а может быть, здесь светлее и не полагалось, просто по сравнению с привычным, земным, и даже по синерианским понятиям было сумеречно. Лиловые облака лежали, казалось, прямо на крышах домов в четыре и пять этажей; облик этих домов – в большинстве своем старых, но не ставших по возрасту памятниками архитектуры, явно нуждавшихся в капитальном ремонте, – забавно контрастировал с вызывающей пестротой свежих вывесок и ярким освещением витрин на первых этажах. Выставлено было в витринах много чего, длинные комбинации знаков на табличках сперва показались приезжим названиями, но как-то само собою они быстро поняли, что это цены – хотя, не зная курса валют, нельзя было определить, высоки они или нет. Единственным пока мерилом ценности для путешественников была сразу по прилете увиденная цена жизни в нынешний день. Если они не ошиблись в чем-то, жизнь здесь стоила не очень дорого; что, впрочем, можно было считать закономерным, потому что предметы первой необходимости и должны быть достаточно дешевыми (хотя бывает, конечно, что жизнь становится предметом роскоши, однако, к счастью, такие периоды в истории относительно кратковременны).