Полная заправка на Иссоре - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 19

– Но ведь приглашения нет?

– Но это вовсе не значит, что его не имелось. Почта, друг мой, у нас давно уже работает из рук вон плохо. Документ был вам отправлен, однако затерялся в дороге.

– Могут потребовать почтовую квитанцию…

– Могут, конечно. Но нигде нет прямого указания на то, что подобные документы следует отправлять именно заказными письмами. Письмо было простым, а следовательно, никаких квитанций не было и быть не могло. Зато еще одиннадцать граждан своими глазами видели, как я писал приглашение и отправлял его, и каждый из них с радостью подтвердит это.

– Вы буквально возвращаете меня к жизни, – проговорил Изнов.

– Да, именно это мы и делаем. Согласитесь: это немалая услуга, не так ли?

– Не могу выразить, как все мы вам благодарны.

– Ну, отчего же такое самоуничижение: не можете выразить! Очень даже можете. Это вполне в ваших силах. Благодарность у нас принято выражать в граанских барсах, в определенной их сумме.

– В какой же именно? – поинтересовался на сей раз Федоров.

– Ну, это можно без труда подсчитать. Сколько стоит сегодня жизнь? Тих Алас, вы не помните?

– Восемь тысяч сто двадцать пять соров, – сказал Федоров.

– Вы уверены?

– Так было написано.

– Вчера, друг мой, столько она стоила вчера. А сегодня?

– Она несколько подешевела, – не сдержав легкого вздоха, сказал прекослов. – Сегодня – восемь тысяч сто ровно.

– Видите, мы остаемся честными даже себе в ущерб, – произнес семьянин. – Значит, эта сумма и кладется в основу расчетов. Сколько вам лет, уважаемый?

– А какое это имеет значение?

– Весьма существенное. Пользуясь среднестатистическими данными и зная ваш возраст, мы можем более или менее достоверно установить, сколько вам еще предстоит прожить, если вынесенный вам приговор будет при нашей помощи пересмотрен или совсем отменен. Несчастные случаи в расчет не принимаются. И вот каждый час той предстоящей жизни, которую мы для вас сохраняем, требуется умножить на восемь тысяч сто соров…

– Но это же получится черт знает сколько!

– В сорах, друг мой, не пугайтесь: всего лишь в сорах. А если мы эту сумму… Одну минутку (он вытащил из кармана калькулятор)… Эту сумму переведем по нынешнему курсу в граанские барсы, то получим… получим…

– За все про все – четыреста тысяч, включая подготовку документов и все, что понадобится, – сказал Алас, не дожидаясь результата подсчетов.

– Аванс – сорок процентов – немедленно, – завершил семьянин, пряча калькулятор в карман.

– Мы готовы согласиться с вашими выкладками, – сказал Изнов семьянину. – Но вынуждены обратиться с единственной просьбой: оказать нам услуги в кредит. Видите ли, в данный момент…

– У вас нет денег?

– Вообще-то они есть. Но не при себе. Нам могут доставить их каждую минуту.

– Думаю, не позже чем через час, – уточнил Алас. – Пойду, попробую созвониться по этому поводу…

И он торопливо вышел из обеденного зала.

– Мне очень жаль, но на таких условиях мы не работаем. У нас ежечасно меняются цены не только на жизнь, но и на все, что в ней и для нее требуется. Через пять-десять часов цены могут подскочить в сто раз, а может быть, и в тысячу. И каким станет курс – приходится только гадать. Нет-нет, друг мой, мы давно привыкли жить этим часом, а не следующим. Если деньги у вас появятся, пусть и через час, то через этот самый час и будем договариваться.

– Но ведь за этот час все дело может решиться!

– Ничем не могу помочь. Да и, откровенно говоря, не знаю – стоит ли жить, если нет денег? Извините, конечно, однако…

И он широко развел руками.

– Но позвольте, – сказал Изнов. – Вот и высокоуважаемый собред может подтвердить…

– Я заранее поверю всему, что высокоуважаемый собред скажет о политике, – заявил семьянин. – Но что касается денежных дел – тут я не верю и собственным детям. – И он покачал головой. – Если удастся затянуть дело, пока вы не получите барсы, – буду рад снова увидеться с вами. Во всяком случае, желаю вам самого благоприятного исхода.

И глава семьи величественно удалился, высоко держа голову.

– Кажется, нам не выкарабкаться, – мрачно подвел итоги Изнов. – Но вообще-то я его понимаю: он и вся его семья ведь поминутно рискуют быть привлеченными к суду за дачу ложных показаний.

– Не страшно, – утешил собред. – Может быть, другие будут сговорчивее… Но что касается риска – уверяю вас, вы ошибаетесь. Они занимаются вполне легальным и уважаемым у нас делом и платят, кстати, немалые налоги. Так что тут все в порядке. Равным образом и вы ничем не рискуете, прибегая к их помощи, – просто следуете древней традиции. Экономически это выглядит как перераспределение доходов… Ну хорошо, попытаю-ка я сам счастья в поисках ваших свидетелей. Пойдемте вместе, и вы поймете, как это несложно.

– Идите с ним, – сказал Федоров Изнову, – я вас догоню.

– Почему не вместе?

– Что-то голова закружилась; такое случается изредка, и нужно с минутку посидеть в покое. Не беспокойтесь, это быстро проходит.

Говоря это, советник смотрел на приближающуюся со стороны входа фигуру; то снова был Гост.

– Устойчивая погода, – сказал тюремщик, подойдя вплотную. – На улицах и площадях полно народа. Встретил нескольких знакомых. Если у вас затруднения с семьями, вот еще парочка адресов – может быть, они пригодятся.

И он протянул Федорову сложенную в несколько раз бумажку. Советник кивнул:

– Спасибо. При нужде не премину воспользоваться. Сильное впечатление произвело выступление председателя, не правда ли?

– О да, – согласился Гост. – Он высказывается очень правдиво и откровенно.

– Рад это слышать, – заключил Федоров и встал, глядя вслед быстро удаляющемуся Госту.

– Так вы идете, советник? – позвал Изнов, успевший уже отойти вместе с собредом.

Однако пуститься на поиски не удалось: к ним подошел офицер.

– Мне очень жаль, высокоуважаемый собред, – сказал он, отдав честь, – но перерыв заканчивается и всех просят вернуться на свои места.

– Так не забудьте: вы обещали мне защиту, – прошептал собред Федорову.

– Не беспокойтесь. Я раскрою череп любому. Позаботьтесь только, чтобы и наши головы остались в целости.

– Коалиция – великая вещь, – сказал Изнов, замыкая шествие.

Сломанные стулья были вынесены, число собредов заметно поредело, но заседание все же возобновилось.

– Продолжается рассмотрение дела о нарушениях законов Иссоры, – без особого энтузиазма провозгласил председательствующий. – Слово для обоснования приговора повторно предоставляется начальнику Законодательно-карательного подразделения. Ну, что у вас еще там? Потом, потом…

– К порядку ведения!

– Я считаю, мы и так ведем все правильно… Хранитель Ритуала, а ваше мнение?

– Согласно ритуалу сейчас представителям защиты должно быть предоставлено слово для заявления ходатайств и просьб.

– Да какие тут у них могут быть ходатайства?

– Тем не менее председатель фракции «Иссора за Иссору» просит микрофон именно для оглашения ходатайства подсудимых.

– Великая Иссора, с кем только он не связывается – теперь вот с преступниками… Впрочем, в этом есть железная логика: ясно было, что все они до этого докатятся. Но я думаю, все это пустая формальность. Такие формальности, как это правило, только мешают работать. Давайте примем закон об отмене этого правила. Прошу голосовать. Так. Решение принято. Вы, там: утихомиритесь вы наконец? Нет, я не дам вам слова…

– Мы вас обязательно расстреляем! – донеслось из зала в ответ. – В самом ближайшем будущем!

– А вы не грозите! Это еще кто кого! Впрочем, ладно, говорите. Включите четвертый.

– Высокоуважаемые собреды! Снова, в который уже раз, мы становимся свидетелями и даже участниками ничем не оправданного, насквозь прогнившего либерализма в наших рядах! Чем мы занимаемся? Нет, вы подумайте серьезно: чем мы занимаемся, на что транжирим деньги наших избирателей? Мы обсуждаем вопрос: надо или не надо расстрелять преступников. Да ведь и котенку ясно, что они должны быть повешены, и только слабостью руководства можно объяснить то, что они до сих пор еще оскверняют своим дыханием наш чистый воздух…