Лик в бездне - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 44

– Многие верят, – ответил Грейдон. – Я не верил, но обнаруживаю, что мое неверие поколеблено, поскольку я кое-что видел в пещере Лица; поскольку некий сон, который я видел, пока спал у ручья, как выяснилось, оказался не сном; и поскольку, наконец, была шепчущая Тень.

Если в человеке нет ничего, кроме тела, тогда что все это было?

– Вы думали, что то, что вы видели в Пещере, была та самая бессмертная часть меня? Вы на самом деле так думали?

Улыбаясь, она вытянулась вперед.

– Но это же слишком по-детски, Грейдон. Безусловно, моя эфирная сущность, если она у меня есть – не просто мое призрачное подобие. Это было бы, по меньшей мере, столь же удивительно, сколь и прекрасно. А различия… о, несомненно, были бы отличия! Я – женщина, Грейдон, и мне бы очень захотелось попытаться сделать свою внешность более очаровательной.

Позднее, еще до того, как он ушел, Грейдон вспоминал, как внимательно всматривалась в него Женщина-змея, говоря это. Если она подозревала, что у него были какие-то сомнения, какие-то возражения, то ее удовлетворило то, что она обнаружила в его мозгу. Или не обнаружила.

Она рассмеялась, а гротом сделалась серьезной.

– Ничего из вашего тела на мой приказ не выскакивало. Возле ручья нас связала моя мысль. Она сократила расстояние между нами точно так же, как вы с помощью познанных вами физических сил проникаете через любые препятствия и видите то, что находится далеко от вас. Я вас видела, но мне захотелось дать вам возможность увидеть меня тоже. Точно так же я мысленно увидела вторжение Лантлу во Дворец. Когда-то мы, существа Более Старой Расы, могли послать нашу видящую мысль хоть на край света, даже туда, куда не могут проникнуть ваши машины. Но я использовала мое могущество так мало, и с той поры прошло так много времени, что теперь я могу послать мысль не далее рубежей Ю-Атланчи. А что касается Нимира…

Она заколебалась.

– Ну, он овладел странным умением. В некоторой степени – первопроходец. Что представляет собой Тень, я не знаю, но я не верю, что она какая-то бессмертная, как вы считаете, Грейдон. Ах да, душа. Это – не душа Нимира! И все же все должно иметь свое начало. Возможно, Нимир – первый, кто создал душу, кто знает. Но если это так, почему она так слаба? По сравнению с тем, что представлял собой Нимир в телесном воплощении, Тень слаба. Нет, она – какой-то результат мыслительной деятельности, эманация того, что когда-то было Нимиром, которого мы заточили в Лице. Могу допустить, что она – лишенный тела разум, способный управлять атомами, из которых состояло тело Кадока. Но бессмертная душа? Нет!

Она отрешенно замолчала, погрузившись в задумчивость, а затем сказала:

– Но что касается видящей мысли – это я умею. Я покажу вам, Грейдон. Я пошлю свой взгляд туда, где вы видели корабль, и ваш взгляд будет сопровождать мой.

Она приложила ладонь к его лбу, задержала ее там и надавила. У Грейдона было чувство, что он летит, вращаясь, через озеро, сквозь утесы: то же странное ощущение, которое он испытал, когда думал, что бестелесный, он присутствует во Дворце.

Сейчас ему казалось, что он в тускло освещенной пещере стоит возле корпуса корабля.

Грейдон видел его загадочные очертания.

Корабль был покрыт пылью. И так же быстро он вернулся в зал, где находилась Адана.

– Вот видите, – сказала она. – Ничего из вас не выходило. Просто вы стали видеть дальше, вот и все.

Она взяла серебряное зеркало и благодушно посмотрелась в него.

– Прекрасно, дочь, – сказала она. – Теперь завей меня.

Она прихорошилась перед зеркалом и отложила его.

– Грейдон, об этом размышляли издавна. Часто я спрашиваю себя: «Что есть я, Адана?» – и никогда не нахожу ответа. Никто из моих предков ни разу не вернулся, чтобы поговорить со мной, и никто из Старой Расы. Разве не странно, что если за этой жизнью следует другая жизнь, то почему ни любовь, ни горе, ни сила разума, ни сострадание не могут перекинуть мост через разделяющую их пропасть? Подумайте о бесчисленных миллионах, умерших с тех пор, как человек стал человеком. Среди них были исследователи дальних рубежей, бросавшие вызов неизвестным опасностям, чтобы вернуться с известиями об удаленных странах. Были великие авантюристы и искусные хитрецы; и мудрецы, которые искали истину не для самих себя, а чтобы распространить ее среди своего народа; мужчины и женщины, любившие так сильно, что им казалось, что они могут проломить любую преграду, вернуться и сказать: «Смотри, я существую! Не горюй больше»; были пылкие священники. Огонь их веры сиял, словно маяк для их паствы. Если бы они могли вернуться и сказать: «Смотрите, то, что я говорил вам, была правда. Более не сомневайтесь, сострадательные люди, чье призвание – облегчать ношу, утешать страдание.» Почему они не вернулись, восклицая: «Смерти не существует!» От всех них не донеслось ни слова. Почему они молчали и молчат? Однако, это ничего не доказывает. Если бы доказывало, мы были бы избавлены от мучительных дум. Но это ничего не доказывает, потому что, видите ли, Грейдон, мы вращаемся вокруг нашего Солнца, а оно – одна из множества звезд, обладающих собственными вращающимися вокруг них мирами, а за этой вселенной – другие скопления солнц, мчащиеся, как и наше, сквозь космическое пространство. Не может быть, чтобы Земля была единственной во всех вселенных планетой, на которой существует жизнь. Если рассмотреть это во времени – планеты, обладающие жизнью, должны существовать как в неопределенно далеком прошлом, так и в неопределенно далеком будущем. Да, но за все прошедшие неисчислимые тысячелетия ни один пришедший из другого мира корабль не бросил якорь на нашем, ни один аргонавт не проплыл между звездами, возвещая, что жизнь – везде. Разве у нас больше доказательств, что в этих видимых нами галактиках существует жизнь, чем что она продолжает существовать в каком-то таинственном невидимом мире, а смерть – лишь ведущая туда дверь? Но ваши мудрецы, отрицающие загробную жизнь, поскольку никто оттуда не вернулся, не стали бы отрицать жизнь на других планетах из-за того, что никто с далеких звездных берегов не пришел к нам. Они говорят, что о загробной жизни ничего не известно, ну так ничего не известно и о других планетах! И все же, если есть то, что вы называете душой, то откуда она появляется и когда и как попадает в наше тело? Были ли обезьяноподобные создания теми, с кого началось возникновение души, или первыми были те ваши предки, которые выползли на четвереньках из океана, где они жили раньше? Когда впервые появилась душа? Есть ли она только у человека? Есть ли она в женской яйцеклетке или в семени мужчины, или в незавершенном виде в них обоих? Если нет – когда она попадает в матку матери? Или ее вызывает первый крик новорожденного младенца? Вызывает – откуда?

– Время безмятежно и неторопливо стремит свой поток, словно могучая река, – сказал Властитель Глупости. – Поток пересекает трещины, откуда поднимаются пузыри. Это есть жизнь. Некоторые пузыри плывут по поверхности чуть дольше других. Некоторые пузыри большие, а некоторые – маленькие. Пузыри всплывают и лопаются. Высвобождают ли они, взрываясь, некую бессмертную сущность? Кто знает?

Женщина-змея снова посмотрелась в серебряное зеркало.

– Что касается меня, то я не знаю, – деловито сказала она, – Суарра, дитя мое, ты великолепно причесала меня. И хватит рассуждений. Я – существо практичное. То, о чем нам следует побеспокоиться в первую очередь, – это не дать Нимиру и Лантлу взорвать пузыри, которыми являемся мы сами.

– Есть одно, чего я опасаюсь: что Нимир устремит свои помысли на орудия власти и могущества, которые находятся в той пещере, где оставлено судно, найдет способ овладеть ими. Поэтому вам, Суарра и Грейдон, придется сегодня вечером пойти туда. Возьмите с собой пятьдесят эмеров, чтобы принести мне то, что я хочу забрать из этой пещеры. Далее. Есть еще кое-что, что вы должны будете сделать в этой пещере, а затем быстро вернуться обратно. Грейдон, встаньте с этого куба.