Право на месть - Мазин Александр Владимирович - Страница 18

На торчезубых мелких узбеков речь его производила серьезное впечатление, особенно когда от «дружбы-фройнчапа» Митяй без малейшей логики переходил к «еще раз услышу, что ручонки распускаешь, вырву и в жопу запихну! Будет тебе русский секс, понял?» и гоготал идиотски, украдкой подмигивая Ласковину.

Веселое было время. Интересно, где теперь брат с сестрой? Уцелели в кровавой оргии распада?

«В эпоху бурь первыми убивают лучших». (Кто это сказал?) Например, тех, кто читает Хайяма на фарси.

Машина запрыгала на колдобинах – пришлось снизить скорость. Андрей свернул налево. Потом – в тоннель и еще раз налево – к Загородному проспекту. Посмотрел на часы: 16.48. Если не будет пробок – к пяти будет дома.

Перед тем как войти в подъезд, Наташа посмотрела на часы: без десяти пять.

«Андрей, наверное, уже пришел»,– подумала она с теплотой.

Перешагнув через лужу, скопившуюся во вмятине на полу за порогом, Наташа поднялась по лестнице, на ходу доставая ключи. Когда девушка открывала дверь, то услышала, как кто-то осторожно спускается сверху. Наташа с беспокойством оглянулась, но это оказалась всего лишь женщина средних лет.

«От этого каратэ у меня крыша едет,– подумала девушка.– Так и мерещатся… противники!»

Отперев второй замок, Наташа перехватила сумку в руку и потянула дверь на себя. Но войти не успела.

– Ну все, сука! – тихо и злобно сказала поравнявшаяся с Наташей женщина и взмахнула рукой.

Защищаясь, Наташа вскинула сумку. Она не знала этой женщины, не понимала, что той от нее надо. Она вообще ничего не понимала… Но действовала верно.

Порция газа из баллончика угодила в капроновый бок сумки. Наташе досталось чуть: запершило в носу, и глаза наполнились слезами. Примерно столько же попало и на нападавшую.

Наташа попятилась.

– Андрей! – крикнула она, оглянувшись.

В это время женщина ударила ее.

Наташа услышала треск рвущегося плаща. Боли в порезанной руке в этот момент девушка не почувствовала.

Наташа отпрянула назад, прижалась спиной к закрывшейся двери, выставив перед собой сумку.

– Что вам нужно? – сдавленным голосом проговорила она.

Женщина ответила потоком ругательств. Наташу удивило то, что, хотя голос напавшей на нее дрожал от злобы, говорила женщина очень тихо.

Короткое лезвие тускло блеснуло в полумраке подъезда. Нож в правой руке женщины. Нож, направленный в живот Наташи.

«Андрей! – подумала девушка. И еще: – Если она ударит меня, я не смогу танцевать».

Женщина сделала выпад – Наташа успела защититься сумкой. Лезвие вспороло ее почти во всю длину. Содержимое посыпалось на грязный пол.

«Она хочет меня убить»,– мелькнула мысль.

Нападавшая еще раз махнула ножом, целя в лицо. Девушка успела уклониться.

«Защищайся! – приказала она себе.– Защищайся!»

Наташа швырнула в нападавшую сумку.

Женщина захихикала. Лицо ее сейчас напоминало шакалью морду, зажатый в руке нож прыгал, выписывая в воздухе петли, а сама она приплясывала, как ненормальная.

Наташа чувствовала себя как бы в полубреду. Шизнувшаяся баба, пытающаяся зарезать тебя ни за что ни про что…

«Защищайся!»

Наташа махнула ногой.

Удар получился вялый, «размазанный», как говорил Андрей. Просто толкнула подъемом голову женщины, даже шапки не сбила. Вреда нападавшей удар не причинил. Жабой-раскорякой та отпрыгнула назад и быстро-быстро замахала перед собой ножом.

– Трепыхаешься, сучка! – зашипела она.– Ну…

«Еще раз! – приказала себе Наташа.– Еще раз, или она тебя убьет!»

В точности как на тренировке, она ударила высокий масаши-гери и, не доведя, бросила ногу вниз, с доворотом, под колено женщины.

И та, не устояв, плюхнулась на задницу.

А Наташа застыла в полной растерянности, не зная, как поступить дальше.

Секунда. Но женщина воспользовалась ею, вскочила на ноги. Глаза ее стали узенькими, как щели в паркете.

– Попишу на хрен! – взвизгнула женщина.

Изо рта ее летели брызги слюны.

«Коротенькая какая»,– почему-то подумала Наташа.

И тут дверь подъезда открылась и внизу басовито взлаяла собака.

«Ненормальная» подпрыгнула на месте, кинулась было вверх, потом, опомнившись, вниз, по ступенькам, на улицу.

Наташа, все еще как бы «плывя», присела на корточки и начала собирать в сумку рассыпавшиеся вещи. Но те снова выпадали через разрез.

Взбежавший на площадку рыжий пес колли сунул длинную лисью морду: не съестное ли?

– Помочь, тетя Наташа? – спросил его хозяин, восьмилетний парнишка с третьего этажа.

«Что же я делаю?» – подумала девушка.

– Нет, спасибо, Сеня, я сама! – машинально ответила она.

«Еще какое спасибо!»

Кое-как Наташа собрала вещи и вошла в квартиру. Заперла дверь. Андрея, конечно, не было.

«Господи! – подумала Наташа, опускаясь на ящик для обуви.– Почему? За что?»

– Дешево отделалась,– без всякого, впрочем, удовольствия произнес Ласковин, помогая Наташе раздеться.

Он мысленно изругал себя, что не приехал вовремя, как обещал. Не веря ни в случайности, ни в «сумасшедших баб с ножами», Андрей с большим удовольствием вытряс бы из мерзавки правду.

Тонкий неглубокий разрез пониже локтя. Царапина, в сущности.

– Плащ, свитер и блузка,– сказала Наташа.– Им досталось в первую очередь.

– Наплюй,– посоветовал Ласковин.– Я тебе новые куплю.

– Зачем? Просто же починить. А на плащ я замшевую заплатку положу. Колечком на оба рукава. Будет очень даже неплохо! Принеси мне, пожалуйста, аптечку.

– Зачем я только тебя учу,– пробормотал Ласковин, помогая девушке забинтовать руку.– Чтобы какая-то пьянь тебя калечила?

– Я растерялась,– проговорила Наташа.– Не ругай меня, пожалуйста.

– Я себя ругаю,– раздраженно сказал Андрей.

– Почему люди друг на друга набрасываются? – спросила Наташа, прижимаясь носом к рукаву его рубашки.– Почему?

– Крысы! – Ласковин погладил девушку по голой спине.– Тебе не холодно?

– Нет. Ты говори.

– Когда крыс становится слишком много, они начинают жрать друг друга, потому что им тесно. А до этого – умные твари и дружные. Как люди,– он усмехнулся.

– И что же делать? – забираясь головой ему под мышку, спросила Наташа.

– Стать очень большой крысой,– с иронией произнес Андрей, обнимая ее свободной рукой.– Или лаской. Как я.

Надо было сказать ей о Коляне. Стала бы поосторожнее. Но теперь – поздно.

– Что-то я проголодался,– проговорил он.

– Сейчас! – встрепенулась Наташа.– Я тебя покормлю.

– Нет, это я тебя покормлю! – возразил Андрей.– А ты будешь лежать на кровати и смотреть телевизор. В качестве наказания.

Вечер они провели вместе.

И Андрей начисто забыл, что собирался съездить узнать, как там дела у отца Егория.

Ночью, лежа в постели рядом с Наташей (девушка уже уснула), Ласковин думал о том, что вынужденное воздержание дается ему намного легче, чем ожидалось. С чего бы это? Возраст?

Этим вечером Наташа написала стихотворение. Странное стихотворение, такое, что не споешь.