Артур и минипуты - Бессон Люк - Страница 27

— Не бойся! — вместо Селении отвечает ему Барахлюш. — Лучше посмотри, какой у меня с собой ножик! Сколько в нем лезвий и всяких штучек! Целых триста! Мне подарили его на день рождения.

Юный принц вынимает из кармана ножик, поразительно напоминающий швейцарские перочинные ножи со многими лезвиями и приспособлениями, и принимается объяснять назначение каждого спрятанного в рукоятке устройства.

— Видишь, тут есть пилочка, обоюдоострое лезвие, пинцет с захватами. А вот соломинка для пускания мыльных пузырей, музыкальная шкатулка, вафельница. С другой стороны есть щипцы для дробления косточек винограда, индикатор восьми запахов, приборчик для посыпания пирожных ванильным сахаром, а на случай жары — веер!

Барахлюш нажимает на кнопку, и из корпуса ножа выскакивает великолепный японский веер. Делая вид, что на улице страшная духота, юный принц томно им обмахивается.

— Вот здорово… в прошлом году мне на день рождения тоже подарили перочинный ножик… Почти такой же, как твой! — говорит Артур, не упуская из виду сороконожку, по-прежнему ползущую прямо на них, и обеспокоено спрашивает юного принца: — А… против сороконожек у тебя ничего нет?

— Конечно есть! — и Барахлюш с упоением начинает перечислять все приспособления своего суперножика: розештопор и ножечете, клеескрепки и раствомазки, трубкогары и свистоушки, глотощетки и пастошки, кошешелки и сумокеты, ламповерты и крутожерди…

Он готов перечислять и дальше, но Селении его болтовня действует на нервы:

— А нет ли у тебя приспособления, чтобы заткнуть тебе рот? — произносит она, вытаскивая меч из ножен.

Барахлюш обиженно пожимает плечами, а Селения неожиданно подскакивает к сороконожке и, словно серпом колосья, срезает ей передние ноги.

От неожиданности насекомое встает на дыбы, точнее, вскидывает голову, одновременно приподняв переднюю часть туловища.

А наши герои, нырнув под сороконожку словно под эстакаду, идут как в туннеле: над головой у них длинное упитанное брюхо, а по бокам колышется густая бахрома из бесчисленных ног.

Неожиданно сороконожка меняет курс на сто восемьдесят градусов: разворачиваясь, сотни ног поднимают тучу пыли, и путешественники начинают усиленно чихать. Звуки, издаваемые сороконожкой на повороте, напоминают изумленному Артуру рев идущего на посадку «Боинга».

Барахлюш нисколько не удивлен. Путнику, идущему под защитой тяжелой туши насекомого и его множества ног, ничего не грозит, поэтому минипуты часто прибегают к такому способу передвижения. Принцу не раз приходилось перемещаться под защитой сороконожки, поэтому он увлеченно продолжает расписывать преимущества своего любимого ножика:

— В нем есть даже настоящий пилукарст шороборочник, очень полезный при охоте на пернышатых бандаруксов!

— Что это за птица такая — бандарукс? — спрашивает Артур, не отрывая взора от нависающего над ними брюха насекомого.

— Это не птица, а рыба, — отвечает Барахлюш, и, не вдаваясь в подробности, продолжает: — А еще в моем ножике есть опрокидывающий рычаг, выбивалка для бархата, чистилка для свежего винограда, мочилка для изюма, рогатка для охоты на жаб, накафлонник, и много всякого оружия: параблюмбум, анти-гиромалюгер, двенадцатиударный свисталон и даже новый двусторонний кармагон…

Сороконожка пускается в галоп и быстро исчезает в траве, подняв на прощание такую плотную тучу пыли, что наши путешественники вынуждены закрыть глаза и ждать, пока она осядет. Артур облегченно вздыхает: этот минипутский способ передвижения ему совсем не нравится.

— И, наконец — поднимает палец кверху Барахлюш, — последний и мой самый любимый предмет: расческа!

Барахлюш нажимает на кнопку, и из ножика выскакивает маленькая расческа, украшенная перламутром. С нескрываемым удовольствием принц проводит ею по своим торчащим во все стороны вихрам. Надо сказать, от этого прическа его не претерпевает никаких изменений.

— Да… расчески в моем ножичке точно нет! — со смехом восклицает Артур.

Центральный вокзал, место встречи всех заядлых путешественников-минипутов, находится на площадке, расчищенной среди лесных зарослей. Издали он напоминает лежащий на земле плоский камень. Когда же присмотришься, понимаешь, что камня два. В зазоре между двумя плоскими камнями минипуты оборудовали вокзал, вернее, привокзальные помещения. Ни железной дороги, ни вообще какой-нибудь дороги, отходящей от камня, Артур пока не видит.

Вдоль каменной стойки с несколькими окошечками могут одновременно разместиться несколько десятков пассажиров. Сейчас там никого нет.

Селения подходит к окошку, над котором висит табличка: «Транспорт-экспресс в любом направлении»

— Есть здесь кто-нибудь? — спрашивает в окошко Селения.

Ответа нет. Однако в маленькое окошко видно освещенное факелом помещение, явно обитаемое.

— Да, похоже, минипуты не любят путешествовать, — говорит Артур, обращаясь к Барахлюшу.

— Когда совершишь хотя бы одну поездку, поймешь, почему желающих прокатиться не так уж много, — насмешливо отвечает ему принц.

Артур не понимает, что тот имеет в виду, но тут внимание его привлекает лежащая на стойке штучка в форме половинки апельсина. Он уже видел такие в гостиницах — на них нажимали, и раздавался звонок, и, не долго думая, с размаху ударяет по ней. Раздается пронзительный писк, переходящий в визгливое шипение, и Артур в изумлении видит, как штучка, подпрыгнув, приземляется на тоненькие лапки-пружинки. Два висящих на длинных стебельках глаза гневно смотрят на Артура

— Я… мне… простите, пожалуйста, мне показалось, что вы — это кнопка звонка! — оправдывается Артур.

Видимо, зверек его понял и, обидевшись на сравнение со звонком, заверещал еще громче.

— Ой, простите, я хотел… хочу… я не знал, что вы живой! — вконец запутался Артур.

Решив, что с таким бестолковым существом разговаривать не о чем, визгливый зверек соскакивает со стойки и, взбрыкивая всеми восемью ногами, скачет в заросли. Над выпуклой спиной, словно два перископа, вращаются выпученные глаза.

— Вы что, пришли сюда распугать моя клиентелла? — раздается голос, и в окошке появляется старичок-минипут. На нем рабочий комбинезон из лепестков василька, а физиономию украшают лохматые усы одного цвета с шерстью, обильно покрывающей уши. Речь его, по мнению Артура, больше всего похоже на речь итальянца, которому плохо дается французский язык.

— Простите, пожалуйста, я не хотел его обидеть! — отвечает Артур, виновато взирая на почтенного минипута.

Селения прерывает их беседу:

— Простите, но у нас нет времени. Я — принцесса Селения! — надменно заявляет она.

Старичок прикрывает один глаз — наверное, чтобы лучше рассмотреть девочку.

— А!… Так это вы!… И, видимо, ваш обалдино-брателлино?

— А уж это не ваше делло! — презрительно бросает Селения, прежде чем Барахлюш успевает вмешаться.

— А тот третий хулиганелло, что распугал моя клиентелла? — недовольным тоном спрашивает старичок.

— Меня зовут Артур, — вежливо отвечает мальчик, — и я разыскиваю своего дедушку.

Слова мальчика пробудили у старичка какие-то воспоминания…

— Несколько лет назад я перевозил одного старичьелло… вот не помню точнелло… Как же его званелло?

— Может быть, Арчибальд? — подсказывает Артур.

— Да, точно, Арчибальдо!

— И вы знаете, куда он отправился? — с надеждой в голосе спрашивает Артур.

— Да. Этот странный старичьелло требовал, чтобы я моментательно отправил его в Некрополис! Прямо в пасть к осматам! Бедняга сошел с ума наверно… — заключает косноязычный старичок.

— Но мы ведь тоже едем в Некрополис! — восклицает Артур.

Старичок в недоумении смотрит на детей. Их цель кажется ему настолько нелепой, что он захлопывает окошечко. Заслонка глухо ударяется о стойку.

— Бильетто нету! — глухо доносится изнутри ворчливый голос кассира.

Селения не намерена терять время из-за чьего-то дурного настроения. Выхватив меч, она вышибает заслонку, и та с шумом падает на пол. Перепуганный кассир смотрит на принцессу, как кролик на удава, и усы его постепенно принимают абсолютно вертикальное положение.