Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 66

Глава 5

Всё повторяется. Мы шли по туннелю Лиги, по нити между космической станцией и Землёй Изначальной. Шли впятером. Я впереди, с Зерном в руке, за мной — эскортом — дед, Данилов и Маша, замыкал шествие Карел.

Если отвлечься от мелочей вроде внешнего облика, точь-в-точь процессия синекожих чужаков.

Навстречу нам попадались люди, а изредка — существа, которых с людьми роднил лишь разум. Иногда нам приветливо улыбались, чаще проходили безучастно.

Новый мир вступает в Тень — это мелочь. Кто же от этого денется?

— Уйдём к Земле на корабле Лиги? — спросила Маша. Я покачал головой.

— Не надо. Нас ждёт корабль на бродячей планете.

Дед крякнул, словно моё решение ему чем-то ужасно не понравилось. Неохотно спросил:

— Пётр, а стоит ли? Как я понимаю, в скорости мы много не выиграем.

— Коней на переправе не меняют, — попытался я отшутиться.

— Знаешь, — дед догнал меня, положил руку на плечо, — что-то странное есть в том, что ты получил Зерно Врат. Ведь ты не хотел.

— Я старался.

— Пётр, ну я же тебя знаю! Ты не мог изменить свою суть. Не мог заставить себя поверить в необходимость Тени!

— Но ведь я смог?

— Вот это меня и смущает… — Дед вздохнул. — Никогда бы не поверил, что в молодых мозгах у меня станет меньше мыслей. Пётр, я чувствую… что-то не так. И не могу сформулировать свои ощущения.

Мы остановились.

— Андрей Валентинович, но Пётр так хотел… — примиряюще сказала Маша. — Он хотел, чтобы вы гордились…

Ой. Ну когда она окончательно разучится звать его на «вы»? Когда дядю мне родит?

— Машенька. — Дед окинул её прежним взглядом — снисходительно-ласковым. — Да не думай ты, что я ревную своего внука, своего ученика к победе. Нет. Поверь.

Сейчас мы были уже где-то у окончания луча-туннеля. В самой широкой части, где над головой и по стенам теснились хижины, домишки, шалаши. Маленький мальчик, сидя вниз головой на «потолке», с любопытством следил за нами. Подобрал какую-то палочку, замахнулся было, чтобы запустить в нас, но поймал мой взгляд и бросился в домик.

Интересно, живой ребёнок или фантомный? У них тут с размножением негусто… бессмертным дети без нужды.

— Петя, дай-ка мне Зерно, — сказал дед.

Я вздрогнул.

— Пит…

— Это… моё…

Слова вырвались сами. Дед переглянулся с Машей. Данилов кивнул, словно и не ожидал ничего иного.

— Ты не дашь Зерна… на время… своему деду? Своему наставнику? Пит?

Рука задрожала, будто что-то взорвалось во мне, схлестнулось, сошлись две неукоснительные нормы, и одна должна была капитулировать…

— Н-н-на…

Я стал заикаться, когда протянул деду раскрытую ладонь. Крепкие пальцы взяли Зерно, покрутили…

— Я вот ничего не чувствую, Петя, — добродушно сказал дед. — Абсолютно. Нет, конечно, есть любопытство, есть некоторое восхищение… ай да сукины дети, чего соорудили… Но не более того!

Я не ответил. Я пожирал Зерно глазами. Оно было моё, оно даровано мне, и выпускать его из рук… Как там, в старой сказке про волшебное кольцо? «Моя прелесть…»

— Почему Тень отдалась тебе? — риторически вопросил дед. — Отдалась и покорила? Почему я… Пит, я ведь Землю люблю не меньше твоего… почему я ничего не чувствую?

— Не знаю…

Меня начала бить дрожь. Дед мог сделать с Зерном что-то неправильное! Немыслимое. Раздавить, погасить, сломать… пусть оно крепче стали и горячее звёзд… но он не понимает, как оно важно!

Где-то в дальнем уголке сознания я понимал: со мной творится что-то странное. Но не было сил вдуматься.

— Пит… возьми. Не хочу, чтобы ты так на меня смотрел.

Наваждение схлынуло, едва Зерно упало в мои руки. Переведя дыхание, я почувствовал, как краска стыда заливает лицо.

— В чём дело? Ты можешь объяснить, Пит? Почему?

— Да… наверное, — сказал я неожиданно для самого себя.

Слова не рождались, они всплывали из памяти, где так надёжно были похоронены:

Дед кивнул. Морщась, как от удара. Прошептал:

— Ах, какой это был регрессор, Петя. Лучший регрессор Геометров. Дурачки… как же они такого не оценили…

В глазах его жила боль. И она била меня наотмашь — потому что нет большей боли, чем боль Наставника… Мне очень хотелось, чтобы он понял. Чтобы понял, и похвалил, и перестал сокрушаться… Я сказал:

— Вот как ты проходил Вратами, Пит. — Лицо деда дрогнуло в муке. — Вот ведь как… когда за плечами такой долг… такая сила… Что с тобой?

Куалькуа!

Кожу вновь драло проволочной щёткой, наждачкой, рашпилем, беспощадно поглаживало изнутри.

Ты отдал приказ! — обиженно отозвался симбионт. — Переход к внешности Ника Римера.

Разве? Неужели? А почему бы и нет?

— Мы ведь будем возвращаться на корабле Геометров, — пояснил я. — Почему бы не войти в роль заранее?

Дед на миг прикрыл глаза:

— Да… конечно. Ты прав… Пётр.

— Давайте поторопимся! — попросил я. Ну почему у них такие грустные лица? Почему обижаются мои лучшие-друзья, верные настолько, что готовы были силой исправлять ошибки — как Маша и Данилов… — Надо быстрее добраться до корабля!

Весь путь я продремал. Вполглаза наблюдая за лучшими-друзьями, сидящими впереди. Интерьер корабля Лиги меня абсолютно не волновал, как и его системы управления, настроенные на Машу, как и принципы его движения. Всё постижимо в этом мире. Всё повторяется. Наружность не имеет никакой важности. Корабль должен везти — а как он это делает, дело десятое. Человек должен бороться за общее счастье — что бы с ним ни случилось.

Корабль знает своё дело.

А я — своё.

Мои лучшие-друзья разговаривали вполголоса. Неужели они думают, что я их не слышу?

— Ошибка — рассматривать человека только как тело, — говорил дед. Он умный. Он понимает… — Ещё большая ошибка — рассматривать человека как память, как сумму знаний, как набор байтов информации. Если мы сделаем шаг и скажем, что личность определяется языком, — то будем во многом правы.

— «Вавилон-семь»… — сказала Маша.

— Конечно. Но это слишком расплывчато. Язык — это общество, а не личность. Всё же есть ещё один штрих… последний. Творчество. Что-то, созданное личностью, рождённое лишь её разумом. Вот это уже будет близко к душе… опасно близко. Бедный мальчик Ник Ример… регрессор и поэт. Даже погибнуть как следует ему не удалось.

— Я могу подойти к Петру и поговорить… — сказал Карел.

Открыв глаза, я уставился на рептилоида. Пасть распахнулась в торопливой улыбке.

— Только это ничего не даст, — закончил Карел.

Я снова погрузился в дремоту. Только молил — про себя — корабль.

Быстрее. Быстрее. Мне надо донести Зерно. Моя планета в беде. Мой долг — спасти её.

Сохранить для Вселенной, для Дружбы.

Пётр. Конклав мобилизует силы. Большая часть Торпп покинула фотосферу своих звёзд. Алари сгруппированы в две эскадры… основную и вспомогательную. Хикси и Даэнло расконсервируют свои флоты.

Спасибо. Мы успеем.