Остров Русь - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 27

Тягостное молчание прервал Кубатай:

– Насколько я помню русский фольклор, а память у меня отменная, Баба-яга непрерывно топит печь и готовит себе обед из того или иного персонажа. Думаю, следует внимательно осмотреться, нет ли поблизости дыма. Между прочим, способом передачи информации посредством дыма пользовались в древности североамериканские индейцы… – Он вдруг неуместно хихикнул. – И африканские пигмеи.

Иван прервал его ударом себя по лбу. Уважительно глянув на Кубатая, сказал:

– И вправду, мудрец ты великий.

Путники огляделись. Какова же была их радость, когда невдалеке над деревьями они увидели струящийся к небу сизый дымок.

Боясь, что дымок исчезнет, Иван, Кубатай, Смолянин и козленочек Алеша с полкилометра проделали бегом и выскочили на мрачноватую, устланную мхом поляну.

Переминаясь с одной куриной лапы на другую, посреди поляны стояла изба. Из избы доносились возбужденные голоса: один старческий, надтреснутый, другой совсем детский, но с хитрецой.

– Что ты руки-ноги растопыриваешь? – сварливо бормотал старческий голос. – Ты мне обед срываешь. А у меня диета, между прочим.

– Да не пойму я ничего, бабушка, – отвечал детский. – Я стараюсь, да не выходит у меня.

– Ну, давай еще раз. На счет «три» быстро руки-ноги сгибаешь, голову опускаешь. Понял?

– Понял, бабушка.

– Приготовились! Раз! Два! Три! Тьфу ты, бестолочь… Я же сказала, на счет «три»! А ты на «два» скрючился, а на «три» обратно растопырился!

– Да не умею я считать, бабушка! Я же маленький!

– Что маленький, это да. Это плохо… – задумчиво произнес старческий голос. Но закончил бодро: – Зато, наверное, вкусненький.

– Может, ты меня подкормишь, подождешь, пока вырасту, а?

– Кончай, Ивашка, демагогию разводить! Кормить его, понимаешь ли… Сама есть хочу. Поехали!

Секунд десять из-за двери слышалось только неясное бормотание и громыхание листового железа. Наконец Баба-яга взвизгнула: – Опять? Опять, да?!

– Глупый я, бабушка! А ты жизнь прожила, умом богата стала. Ты покажь, как делать надо, – я и повторю!

– Чему вас только в школе учат! – полыценно пробормотала Баба-яга. – Ладно, слазь! Вот. Вот так садишься, вот так руки прижимаешь, вот так ноги, башку опускаешь…

Иван понял, что еще мгновение, и Ивашка Бабу-ягу зажарит. И тогда некому будет Алешу расколдовывать. Богатырским ударом он вышиб дверь избушки и с криком: – Погодь, Ивашка! – запрыгнул внутрь.

– А вот и ужин явился! – всплеснула руками сидящая на огромной лопате косматая седая старуха.

– Я тебе покажу ужин! Ты у меня на всю жизнь наешься! – вскричал Иван, занося над ее головой меч-кладенец, Кейсероллом даренный.

– Ай! – взвизгнула Баба-яга, закрывая лицо скрюченными пальцами. – На старого человека руку поднимаешь! И не стыдно тебе?

Воспользовавшись суматохой, Ивашка выпустил из рук черенок лопаты и метнулся к выходу.

– Обед, обед убегает! – истошно завопила старуха.

– До обеда ли тебе, бабуся? – насмешливо сказал Иван, приставляя ей к горлу клинок. – Превращай козленка в богатыря, не то избушке твоей быстро ноги пообломаю, а потом и тебя прирежу, не помилую.

– Щас, щас, щас. – Старуха торопливо выдернула из головы волосок, порвала его, что-то прошептала и сказала, заискивающе улыбаясь: – Готово, о сильнейший из богатырей! Гуляй себе с миром!

Иван усмехнулся, вложил меч в ножны и, шагнув к двери, спрыгнул на землю. Возле избы стояли трое. Смолянин с открытым ртом и озадаченный Кубатай разглядывали совершенно незнакомого белобрысого богатыря. Тот и сам с удивлением себя оглядывал.

Озверевший Иван ворвался обратно в избушку.

– Что ж ты делаешь, змея старая? В кого ты козленочка превратила?

– Как в кого, терпеливейший из терпеливых? – выпучила глаза Баба-яга. – В богатыря, как и велено!

– Так ведь не в какого попало богатыря надо, а в Алешу Поповича!

– Сразу бы говорил, – сварливо протянула старуха, снова выдернула волосок, дунула, плюнула и что-то прошептала.

Иван выглянул из избы. Смолянин и Кубатай тискали в объятиях Алешу.

– Вот спасибо тебе, бабушка, – сказал Иван обрадованно. – До свиданьица. Здоровье берегите.

И снова из дверей на землю спрыгнул.

– Больно молодежь нынче вежливая пошла! – крикнула ему вслед Баба-яга саркастически. Однако герои наши уже спешили прочь. – Ну погоди, Иван, – злорадно пробормотала старуха. – До болота только доберись.

Но и этого наши путники не слышали. А минут через пятнадцать и вправду поравнялись с трясиной.

– Насколько я осведомлен, – сказал Кубатай, – прямо за этим болотом расположена лабора… замок Кащея расположен.

– Да ну? – обрадовался Иван. – Ужель так скоро добрались?

– Ме-е-е… – проблеял Алеша. Испуганно потряс головой, перекрестился, а затем снова осторожно открыл рот, чтобы все же сказать то, что собирался: – Скоро-то скоро, а как через болото переберемся?

– Да, незадача, – вздохнул Иван и почесал затылок. – Мистер Кубатай, а вы что предложите?

– Почему «мистер»? – удивился Кубатай.

– Так, к слову пришлось.

– Что я могу предложить? – переспросил Кубатай задумчиво. – Могу ли я… Хочу ли я… Как ты меня назвал? Мистер?

Ха! Что ж, безвыходных ситуаций не существует! Следует использовать воздушные шары! Дело мне знакомое!

– Что это еще за шары такие? – подозрительно спросил Алеша.

– Воздушный шар есть некий объем, заполненный горячим воздухом или же иным легким газом, – объяснил Кубатай, подняв вверх палец.

– О ком «об ем»? – неодобрительно полюбопытствовал Алеша.

– Не «о ком», а объем! – с легким раздражением объяснил Кубатай. – Ну, например, большой мешок из кожи или плотной ткани.

– У нас ни того, ни другого нет, – заметил Иван.

– Разве только лягушек через соломинку надувать, – предложил Алеша. – А че? Старинная забава молодецкая, – продолжал он, увлекаясь. – Берешь соломинку, вставляешь лягушке в…

– Лягушки не подойдут, – перебил его Кубатай, – объем маловат.

– О ком «об ем»-то? – взвился Алеша. – Нет, Вань, ты послушай только нехристя нашего!

А Кубатай пробормотал, почему-то хихикнув:

– Объем – он и в Африке объем…

– Заткнись, Алеша, – грубо осадил Иван Поповича.

– Ну как хотите, – обиделся Алеша и замолк. А Иван вспомнил историю Алешиной женитьбы и подумал: «Несладко, видать, царевне жилось».

Паузу нарушил Смолянин:

– Кстати, о лягушках! А может, это… с кочки на кочку? Как прыгоходы… – подмигнул он Кубатаю.

– А ежели кочки на середине кончатся? – мстительно спросил Алеша. – Тогда как?

Смолянин только пожал плечами.

– У тебя другие предложения есть? – спросил Алешу Иван.

Тот отрицательно покачал головой.

– Ну а коли так, – сказал Иван, – тогда поскакали.

И они вприпрыжку двинулись дальше. Только спасенные Кубатаем от надувательства лягушки с кваканьем разлетались в стороны. Долго нашим героям скакать пришлось. Да что плохо – ни присесть, ни скатерочку раскинуть. А еще хуже то, что, когда уж и лес из виду исчез и неясно стало, куда возвращаться, сбылись самые худшие Алешины опасения. Кончились кочки болотные, и простерлась перед ними топь сплошная, зыбучая.

– Приплыли, – объявил Смолянин мрачно.

– Ой, простите меня, друзья мои сердечные! – вскричал Иван, преисполнившись раскаяния. – Не послушал я Алешу, завел неведомо куда! Тут, видать, и головы нам сложить суждено.

– Не спеши нас хоронить, Ваня, – остановил его Алеша. – Авось не пропадем.

– Как же, не пропадем. Кубатай, мудрец, одна ты у нас надежда и опора! Что делать, как действовать?

Кубатай беспомощно огляделся, потом придал лицу значительное выражение и, приосанившись, заявил:

– В случае полной безвыходности ситуации следует взывать о помощи.

– Эх, – махнул рукой Иван. – Утешил, нечего сказать. К кому тут взывать-то?

И крикнул насмешливо:

– Ау!

– Ау! – то ли эхо отозвалось, то ли кто крикнул в ответ. Хотя скорее все же второе – потому как голос ответивший был женским. Иван насторожился.