Конец легенды (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 7

– Я глупости говорю… – она отвела глаза. – Но Ваня почему-то всегда хотел этих формальностей. А я отшучивалась, мол, заведем ребенка – стану Петренко, а пока не заслужила… дура!

– Не надо себя винить, – Артём покачал головой. – Вы ни в чем не виноваты. Иван слишком рано ушел, но вы же знаете, мы не уходим бесследно… он вернется.

Лицо Тани дрогнуло:

– Не надо об этом. Кем он вернется? Маленький китайский мальчик скажет, что в прошлой жизни был русским физиком? И снова станет маленьким китайским мальчиком, теперь уже – насовсем? Лучше бы мы уходили навсегда… Я могу с вами поговорить?

– Да, конечно.

– Садитесь в машину, – Таня не предложила, скорее, велела. Что-то в ней было властное, как в госпоже Туванской, о таких говорят: «В прошлой жизни брюки носила». Но вот агрессивного, не рассуждающего напора не было. Может быть, из-за недавнего шока.

Артём послушно обошел машину, сел на переднее сиденье. Его «десятка» все равно осталась возле офиса.

Татьяна села за руль, включила мотор. Помедлила секунду:

– Я очень хочу есть. Меня здесь продержали пять часов и все время поили кофе.

– То же самое, только со мной разбирались семь часов.

Татьяна кивнула:

– Вы не сочтете меня сволочью, если мы поговорим в каком-нибудь кафе?

– Не сочту, – сказал Артём. – Если честно, я буду вам очень благодарен. Особенно, если в этом кафе можно выпить водки.

Здесь можно было и поесть, и выпить, и даже потанцевать – если бы настроение к тому располагало. Заведение называлось «Колесо» и относилось к популярным у среднего класса ресторанчикам типа «заплати за вход и ешь, сколько хочешь». Основную прибыль здесь делали на спиртных и безалкогольных напитках – мало кто способен справляться с едой всухомятку.

Еду набирали с огромного, медленно вращающегося круглого стола в центре ресторанчика. Артём заполнил два подноса – себе и Татьяне. Потом заказал в баре графинчик тминной водки. Татьяна тоже выпила рюмку – не чокаясь, прикрыв глаза, будто лекарство. Посидела секунду, думая о чем-то своем, и молча принялась за еду.

– Вы давно вместе? – спросил Артём, когда они утолили первый голод.

– Два года. Даже не знаю… наверное, это немного? Хотя как посмотреть…

Артём кивнул. Его брак не продержался и года.

– Татьяна, вы хотите, чтобы я рассказал про Ивана? О его последних минутах?

– Нет, – она энергично помотала головой. – То есть, да. Но не это главное. Ведь вы были следователем по особо тяжким? Расследовали убийства?

– Да.

– Я хочу вас нанять. Найдите убийцу.

Артём вздохнул. Почему-то все думают, будто частный детектив – это современный Шерлок Холмс, спасающий невинных девиц от злых опекунов или изобличающий коварных убийц.

– Татьяна, все не так просто. Ни один частный детектив не имеет права заниматься расследованием убийства.

– Почему?

– Убийство – особо тяжкое преступление. Только государство в лице сотрудников уголовного розыска вправе вести такие дела.

Татьяна закусила губу. Неохотно кивнула:

– Понимаю… Но… Скажите, Ивана убили из-за реинкарнации?

– Вы о чем?

– Он собирался провести эксперимент. Сам себя расспросить о своей прошлой жизни, – Татьяна посмотрела ему в глаза. – Иван рассказывал. А потом меня расспрашивали об этом в полиции… и еще про диктофон, про флэш-карту…

Артём кивнул:

– Хорошо, слушайте. Я познакомился с Иваном в пивном ресторане…

На рассказ ушло не больше четверти часа. Татьяна умела слушать, и даже несколько заданных ею вопросов оказались вполне уместными. Мысленно Артём посадил ее в кресло Крылова – и остался доволен заменой.

– Понятно… – она кивнула. – Тогда, как я понимаю, все произошло из-за флэш-карты? Запись чем-то опасна для убийцы?

– Видимо, так, – согласился Артём.

– Я хочу вас нанять, – повторила Татьяна. – Найдите запись! Диктофон принадлежал Ивану, значит, и мне тоже. Я хочу получить назад свою вещь. Это законно?

– Законно, – неохотно признал Артём. Он понимал, что Татьяна придет к этому выводу. Лазейка в законе была. В законах всегда есть лазейки. – Но если мы обнаружим, что информация позволяет изобличить убийцу и важна для следствия…

– Мы тут же передадим запись в полицию, – кивнула Татьяна. – Я не сумасшедшая и не жажду крови. Если остаток этой жизни убийца проведет в тюрьме, меня это устроит.

Она замолчала. Артём молча налил ей еще рюмку.

– Я за рулем, – вяло запротестовала Татьяна. Но водку выпила.

– Можно попробовать, – сказал Артём. – Только извините, вначале у меня будет довольно обидный вопрос…

– У меня есть алиби, – просто ответила Татьяна. – Железобетонное. Такие всегда вызывают подозрения, да?

Артём пожал плечами.

– Я диктор, – сказала Татьяна. – Сейчас принято говорить «ведущая», а мне больше нравится «диктор». Диктор на «Русском радио». Каждые полчаса читаю новости. В тот момент, когда Ивана… когда Иван…

Она запнулась.

– Теперь я понял, почему мне знаком ваш голос, – Артём встал. – Пойдемте.

– Не хочу сейчас за руль, – запротестовала Татьяна. – Я далеко живу, на Речном…

– Я сам поведу. Если позволите.

Они вышли из зала, и уже в дверях Татьяна взяла Артёма за руку и тихо сказала:

– Мне не успели позвонить из полиции. Информация пришла раньше. И я ее прочитала! Вначале прочитала в эфир, а потом поняла… Артём, найдите убийцу!

Садясь за руль – Татьяна не спорила, – Артём все-таки задал еще один вопрос:

– Почему вы считаете, что я справлюсь лучше, чем сыщики из МУРа? Я – одиночка, у них – машины, техника, власть в конце концов!

Женщина молчала.

– Все-таки? – подбодрил ее Артём. – То, что я был рядом с Иваном?

– Вы не обидитесь?

– Постараюсь.

– Человек, который меня допрашивал, Крылов… он вначале все клонил к тому, что я сама замешана… а потом, когда разобрался…

– Ну? – Артём уже понял, что вопрос излишен.

– Он сказал, что тогда проверит хорошенько вас… что давно пора присмотреться к этой… этой инкарнации Пинкертона. А я с детства любила детективы, я только не думала, что Пинкертон был живым человеком. Извините…

Артём долго молчал. Потом притормозил на миг, хлопнул руками по рулю и выдохнул:

– Кондитер!

Казалось бы, что за прок человеку от предыдущей инкарнации?

Принято спрашивать, в чем твое прежнее воплощение добивалось успеха, а в чем, напротив, терпело неудачи. Принято строить свою жизнь, исходя из полученных советов.

Но по сути, по сути-то, что изменится?

Будь ты хоть Наполеоном – это вовсе не гарантирует тебе воинской славы. Знаменитейшей (и позорнейшей) битвой новейшей истории, «Сражением при Нагасаки», руководил с американской стороны молодой, хотя и болезненный адмирал Роберт Хайнлайн, инкарнация маленького французского сержанта, а с японской – генерал Тодзе, воплощение великого Тоетоми Хидэеси. И что же? Обе стороны допустили такое количество стратегических и тактических ошибок, что только вмешательство Советского Союза под руководством маршала Жукова (инкарнация идеологически правильного уральского рабочего Ваньки Косого) помогло закончить тихоокеанский конфликт.

Есть, конечно, примеры и обратного рода. Прославленный Дали, как известно, был инкарнацией Ван Гога. Компьютерный гений Билл Гейтс в прошлой жизни носил имя Фурье. Воплощением младшего из братьев Люмьер, Луи-Жана, стал режиссер Квентин Тарантино, прославившийся на весь мир своими нежными, лирическими комедиями. Сказочницу Астрид Линдгрен звали когда-то Гансом Христианом Андерсеном.

Но, если отталкиваться от теории относительности Эйнштейна (упрямо отказавшегося проходить Звезду Теслы), совпадения подобного рода неизбежны. Как говорил старый безбожник Бернард Шоу: «К началу цепи инкарнаций всегда прикована обезьяна».

И что остается?

Помимо возможного наследства?

Если повезет – щекочет легонько самолюбие громкая слава, заработанная в прошлой жизни. Щекочет… и давит. Так младший сын в знаменитой семье, не наделенный талантами родителей и старших братьев, всю жизнь пытается «соответствовать», мечется из стороны в сторону… и ловит на себе снисходительно-жалостливые взгляды.