Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 24

Алексей покончил с завтраком и, с удовольствием продолжая припоминать пышные Милины формы, приступил было к мытью посуды, когда в дверь нетерпеливо позвонили. Ни Александра, ни Димка не отреагировали. Один, надо полагать, увлекся «Деяниями апостолов», другая не пошла открывать из вредности.

Колодников выругался приглушенно, наскоро вытер руки кухонным полотенцем и двинулся в прихожую. Открыл. На пороге стоял взволнованный комсомолец Андрей.

– Собирайся! – бросил он, даже не поздоровавшись.

У Алексея упало сердце.

– Что еще?! Что-нибудь… – Не договорил – не хватило дыхания.

– Ты во сколько ушел из компьютерной?

– Когда?.. Вчера?..

– Вчера-вчера!.. Ты собирайся давай… Машина ждет…

Алексей подхватился и кинулся переодеваться. Зайти не пригласил – чувствовал, что некогда… В фонде-то что могло стрястись?.. Не дай Бог, разыгравшийся замполит ухитрился спалить машину!.. Ну тут уж Колодников – ни сном ни духом не виноват… Сам спалил – пусть сам и отвечает…

– Так что там?.. – спросил он, вернувшись бегом в прихожую и хватая туфли.

– Ты ключ вчера на вахту сдавал?

– Н-нет… – обуваясь, Колодников потерял равновесие и запрыгал на одной ножке. – На стол положил, рядом с кейбордой… Меня же вчера Сергей Григорьич домой погнал – в «Вульфа» сел играть… Сказал, сам сдаст…

– Когда это было? – нетерпеливо прервал его Андрей.

– Да часов в девять… в десятом… – Алексей влез в рукава и, спохватившись, крикнул в прихожую – непонятно, правда, кому: – Меня на работу вызывают… В общем, пошел я!..

Захлопнул дверь и снова повернулся к Андрею.

– Ну так что случилось-то? С машиной что-нибудь?..

– Если бы! – отозвался тот сквозь зубы. – Подстрелили нашего Сергея Григорьевича. Прямо в компьютерной… Ногу разворотило… И охранника отметелили… До полусмерти, понял?.. Оба сейчас в больничном комплексе…

– Ну точно – он… – ворчливо заметил тот самый опер, что снимал свидетельские показания с Колодникова в райотделе милиции. – Я смотрю, без вас, Алексей Петрович, ни одна разборка в городе не обходится… Ну, чего стали? Проходите, проходите…

Обе двери в компьютерную были распахнуты настежь: цельнометаллическая – наружу, решетчатая – вовнутрь. Колодников сделал над собой усилие и под внимательным взглядом оперуполномоченного переступил железный порожек… Подозревает… Конечно, подозревает – вон как уставился!.. Главное – провести подозреваемого мимо трупа… Если раны начнут кровоточить – значит убийца… Или еще кусок раскаленного железа в руку… Раз заорал – стало быть, виноват…

Пострадавших в компьютерной, слава Богу, Колодников не увидел. Ну правильно, их же обоих сразу увезли на комплекс… Может, еще выкарабкаются?.. Опрокинутый стул и отлетевшая на метр плоская квадратная подушечка были в липких пятнах подсыхающей крови. Вот тебе и Сергей Григорьевич, вот тебе и замполит… Перенести усы на место бровей – вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости… «А вот еще был случай: сапогами напалм тушили…» – вкусно выговаривая слова, произнес в голове Колодникова знакомый баритон… И мужик-то ведь, главное, неплохой… Баритон зазвучал снова, снисходительно, с барственной ленцой: «Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами – и тут же поощрю…»

Еще одна липкая лужица лоснилась на полу между столом и дверью. А это уже, наверное, из охранника натекло… Ну, из того, из слоноподобного… Обоих нашли в компьютерной… Говорил же, чтобы и компьютерную освятили!..

Колодникова даже удивило, с каким циничным безразличием, а то и с юмором он отмечает все эти страшные подробности. То ли одеревенел, то ли уже успел очерстветь, привыкнуть…

Кроме опера, в подвале присутствовали очередной незнакомец в штатском и оба унылых труженика, сильно бледные и растерянные. «Слаб народ…» – с машинальным злорадством подумал Алексей. Нет, не подумал – подумалось…

– Осмотрите помещение, – велел оперуполномоченный. – Только внимательно… Все на месте? Ничего не пропало?

Сторонясь кровавых пятен, Колодников медленно обошел застенок. Повернулся к оперу.

– Н-нет… Ничего…

– Ключ от помещения?

Алексей взглянул на край стола. Ключ по-прежнему лежал все там же, на бракованном оттиске рекламной листовки.

– Вот он лежит…

– Именно так, как вы его вчера оставили?

– Да…

Опер коротко взглянул на незнакомца. Тот немедленно взял листовку за краешек и отправил в целлофановый пакет вместе с ключом. «Отпечатки пальцев снимать будут… – с некоторым испугом сообразил Алексей. – С рюмки уже, наверное, сняли…»

– Ну, что ж, Алексей Петрович… – задумчиво молвил опер, с интересом разглядывая Колодникова. – Пойдем поговорим. А то что-то давно не видались…

За волнистыми зеленоватыми стеклами кабинетика смутно сиял погожий апрельский денек (Елки-палки! Сегодня же первое апреля! Ничего себе шуточки!..) да проплывало время от времени расплывчатое цветное пятно – прохожий…

До революции в этом кабинетике занимались любовью. Потом свергли царя и занялись кое-чем другим. В условиях полной звукоизоляции… Потом перестали пытать и, надо полагать, снова ударились в разврат, поскольку особнячок стал гостиницей МВД… Все возвращается на круги своя… Теперь вот в том же самом кабинетике допрашивали Алексея Колодникова.

– Я вообще не понимаю, что происходит!.. – однообразно жаловался Алексей, протирая очки.

– Да все вы понимаете… – со скукой возражал ему опер, которого, как наконец выяснилось, звали Геннадием Степановичем. – Не маленький… Происходит разборка. Причем такая, каких у нас в городе пока еще не было… Группировка Архитектора расправляется с группировкой Полтины. Чего тут не понять?

– Да, но… я-то тут при чем?

– А вот это как раз то, что мы и хотим выяснить, – не разжимая зубов, сказал опер. – Ну сам смотри!.. Что ни стрясется – везде рядом Алексей Петрович Колодников… С Полтиной вы давно друг друга знали?

– Да вообще не знаком!

– То есть в ночь с тридцатого на тридцать первое вы со Скуржавым поминали совершенно не знакомого вам человека?

Алексею захотелось закрыть глаза, лечь на пол и тихонько завыть. Какая же сволочь стукнула?.. Борька?.. Да конечно же!.. Вот тварь!..

Проклятье! Губы пересохли… Главное – не облизывать!.. Все изобличенные преступники только и делают, что облизывают пересохшие губы…

– Шел с работы… – хрипло сказал Алексей. – В арке меня остановили, велели помянуть… Не отказываться же! Я ж не самоубийца… Да я вообще понятия не имел, что это Скуржавый! Имени такого не знал!.. Мне уж потом сказали, как его зовут…

– Кто сказал?

Губы все-таки пришлось облизнуть. Первым при Колодникове Скуржавого упомянул Димка…

– Н-не помню… Кажется, кто-то во дворе… На следующий день…

– Директорам вы вчера все это рассказывали по-другому…

Б-бли-ин!.. Он же еще перед советом директоров вчера хвост распустил… Идиот!..

Алексей снял очки и, плотно зажмурившись, долго мял двумя пальцами переносицу.

– Ну, приврал… – с отвращением к самому себе, выдавил он. – Цену хотел набить…

– Выпили вчера много? – неожиданно спросил опер.

– Где?

– Наверху. С директорами.

– Н-нет… Стопки две, три…

– Вообще часто с ними выпиваете?

– Н-ну… когда пригласят…

– И часто приглашают?

– Да не так чтобы…

– А напарников ваших не приглашали ни разу… – Опер Геннадий Степанович смотрел на Алексея, и глаза у него были совершенно пустые. – Странно, правда? То с директорами, то со Скуржавым… Непростой ты человек, Алексей Петрович!..

Колодников заставил себя криво и широко усмехнуться.

– Подозреваете, что это я их всех на тот свет отправил?

– Нет, – резко сказал опер. – Я просто хочу знать, почему ты все время врешь. Почему ты нам, Алексей Петрович, постоянно морочишь голову? Ведь дважды уже пытался ввести в заблуждение… Дважды!

Колодникову стало вдруг все равно. Достань сейчас Геннадий Степанович наручники – дал бы себя сковать, даже не сопротивляясь.