Миссионеры - Лукина Любовь Александровна - Страница 17

Анги тамахи улыбался, прикрыв глаза.

– И уже известно, что это за авианосец? – осведомился он.

– Известно, – сказал Сехеи. – Это легкий авианосец «Тахи тианга». Надежный корабль с надежным экипажем. Думаю, стоит придать команде двух классных пилотов: Хромого и вашего Арраи. Тем более, что они, кажется, успели подружиться.

– Те, которые не воюют, также хотели бы принять участие, – заявил бывший верховный вождь южных хеури, обменявшись взглядом со своим светлокожим коллегой.

– Не возражаю, – сказал Сехеи.

– А кто будет руководить операцией? – вкрадчиво спросил Сонный Анги. – Ты ведь уже все продумал, не так ли?

– Я бы предложил мою бывшую Правую руку.

– Почему бывшую?

– Потому что позавчера я отстранил его от командования.

– Вот так рекомендация! – Анги рассмеялся. – А за что, если не секрет?

– Парень додумался до бомбардировки Детских островов, – сухо сообщил Сехеи.

В хижине стало тихо. Все, включая Старых, смотрели на стратега.

– И такого человека, – запинаясь, проговорил химик утренних, – ты рекомендуешь...

– Да, – бросил Сехеи. – Именно такого.

Сидящие все еще никак не могли опомниться.

– Акулья пасть! – выругался кто-то вполголоса. – Выходит, мы еще должны благодарить Врага, что он удосужился вовремя до нас добраться!..

– М-да... – неопределенно промолвил Сонный Анги. – Так что мы решили с захватом?

Кто-то хлопнул по циновке, прося слова. Это опять был увечный металлург.

– Наверное, мне не стоит вмешиваться в дела военные, – растерянно начал он, – но правильно ли я вас понял? Вы собираетесь отпустить одну из каравелл? То есть позволить, чтобы они узнали о нашем существовании? А как же фактор внезапности?

Лица стратегов выразили досаду и раздражение.

– Они о нас не узнают, – мягко объяснил Сехеи. – Дело в том, что сразу же, как только покажется порт, каравелла будет уничтожена с воздуха.

Старый утренних издал какой-то странный горловой звук, но на это никто не обратил внимания, потому что над хижиной завыли и засвистели двигатели ракетоплана. Кто-то шел на посадку. Слышно было, как шлепнули о гладкую воду бухты поплавки.

Анги оглянулся на связиста, все еще стоящего у него за плечом.

– Ну-ка сходи, узнай...

Связист вернулся быстро.

– Пленного доставили, – доложил он. Глаза у него были круглые, и он восторженно улыбался.

– Сумасшествие! – взорвался один из оборотней. – Они его что же, на ракетоплане доставили? Источник! Да он же мог спятить от страха! Или просто скончаться!

– Пусть введут, – хрипло приказал Старый утренних.

И ввели дикаря. Он был жив и разума не утратил, хотя, надо полагать, был близок к этому. Его белые от ужаса глаза вряд ли что видели перед собой.

Лицо его... Все невольно оглянулись на светлокожего оборотня, пораженные сходством, затем повернулись к пленному.

Отличная мишень, как и все дикари с их любовью к ярким цветам. Накидка из алой тапы. Ноги до колен заключены в тяжелую кожу, туловище – в сверкающий панцирь, подобный панцирю краба. Глупого краба, который думает, что его не пробьет острога... Да, кажется, Старые были правы: металла на континенте много, но что с ним делать, там явно не знают...

Слева и чуть сзади от пленного стоял и ослепительно улыбался Ахи – воспитатель диверсионной группы, организатор и исполнитель похищения. В руках он держал то, что счел необходимым у дикаря отобрать: какое-то жалкое подобие ручного ракетомета (кажется, даже однозарядное) и нечто вроде плоской металлической остроги с бессмысленно сложной рукояткой.

Внезапно Старый утренних мелко закашлялся, отвернув лицо к плечу. Это длилось довольно долго, и сидящие начали уже беспокоиться, но затем поняли вдруг, что никакой это не кашель, а просто приступ нервного смеха.

Дело было в том, что кроме массивной золотой цепи, шею пленника охватывала серебряная цепочка потоньше. И на цепочке этой как раз посередине груди адмирала, словно некий орден или редкостная драгоценность, болталась стреляная керамическая ракета малого калибра.

Каравелла «Святая Дева».

Последний день плавания

Грешен я перед тобой, о Господи, ибо не было надежды в сердце моем, а было лишь отчаяние, когда падали с неба воющие драконы и шли на абордаж нагие татуированные слуги сатаны, когда гнался за нами и не мог догнать призрачный их корабль, когда в злобе своей он начал бросать вослед клочья адского пламени и горела вокруг вода!

Грешен я перед тобой, о Господи! Не верил я, малодушный и усомнившийся, что свершится чудо и невредимой пройдет каравелла сквозь геенну огненную и сквозь водную пустыню!

Прости недостойного раба твоего, что не сразу уразумел он тайный смысл ниспосланного тобой испытания. Ослепленные гордыней, ринулись мы во владения дьявола, забыв, что человек – всего лишь прах земной, не более.

Смирением и благодарностью полны наши сердца, о Господи! Тридцать дней и еще два дня шла каравелла обратным путем, и ад неотступно следовал за нами. Каждый день слышали мы в отдалении продолжительный воющий свист, леденящий душу, и мерещились на горизонте корабли-призраки, и думалось, Господи: пришел наш последний час.

Слезы застилают мой взор и мешают видеть показавшиеся в морской дымке родные берега. Даруй им покой, о Господи! Пусть мирно трудится пахарь, пусть молятся за него пастыри, пусть суд кесаря будет справедлив и мудр! И пусть никто никогда не дерзнет направить судно свое в океан, ища богатства и славы!

Вот опять этот отдаленный воющий свист! Даже здесь не покидает он нас и словно грозит вослед. Но нет, напрасно злобствует ад – вот уже глаз мой различает устремленные к небесам очертания собора, и розовеет правее дворец, и теснятся дома... Но что это? Вой как будто становится ближе, он крепнет, растет, он падает на нас со стороны солнца...

Не покинь нас, Господи!