Тарзан и золотой лев - Берроуз Эдгар Райс - Страница 36

Ограждение было надежным и рассчитанным на длительную осаду, кроме того, нападавших было значительно меньше, чем обороняющихся.

Поняв бесполезность прямой атаки, Усули отвел свой отряд на небольшое расстояние. Там воины опустились на землю, бросая разгневанные и хмурые взгляды на ворота, а Усули задумался над тем, как перехитрить врага, которого невозможно одолеть силой.

– Нам нужна только леди Грейсток, – сказал он. – Мщение можно отложить до завтра.

– Но мы даже не знаем, находится ли она в деревне, – высказал сомнение один из воинов.

– Где же тогда она? – удивился Усули. – Хотя, может быть, ты и прав, но мы должны это проверить. У меня есть план. Смотрите, ветер дует от деревни к нам. Я возьму с собой десять человек, а остальные останутся около ворот и будут делать вид, что собираются напасть. Постарайтесь произвести как можно больше шума. Через некоторое время ворота откроются, это я вам обещаю, и они бросятся вон из деревни. Я постараюсь вернуться раньше, чем это произойдет, но если я не успею, разделитесь на две группы и встаньте по обеим сторонам от ворот. Пусть они бегут мимо вас, не трогайте их. Ищите только леди Грейсток. Если увидите ее, нападайте на охрану и отбивайте нашу госпожу.

Понятно?

Вазири закивали головами в ответ. Он отобрал десять воинов и повел их в джунгли.

Мовуту привел Джейн Клейтон в хижину неподалеку от входа в деревню.

Здесь он привязал ее к столбу, все еще думая, что это Флора Хакес. Затем он вышел из хижины и направился к своим воинам, чтобы руководить обороной.

События в течение нескольких часов сменялись с такой калейдоскопической быстротой, что Джейн Клейтон все еще находилась в шоковом состоянии.

Воспоминание о том, что Тарзан бросил ее и унес в джунгли другую женщину, заставляло ее забыть об опасности ее теперешнего положения. Даже рассказ Усули об испытаниях, выпавших на долю Тарзана и, возможно, отразившихся на его памяти, не оправдывал его поведения. Она тихо сползла на землю и в духоте арабской хижины безутешно разрыдалась.

Пока она лежала, разрываясь от горя, Усули со своими воинами незаметно пробрался к ограде с тыла. Здесь валялось множество сухих веток, оставшихся со времен строительства деревни. Эти ветки они принялись складывать вдоль частокола, пока не заложили забор на три четверти. Делать эту работу, соблюдая тишину, было трудно, поэтому Усули послал гонца к основному отряду с приказом усилить шум, крики, чтобы неприятель поверил в скорую атаку. План удался, но, хотя Усули и его товарищи работали не покладая рук, потребовалось больше часа, чтобы достичь результатов, удовлетворивших Усули.

Мовуту через щель в ограде наблюдал за действиями основных сил вазири, освещенных восходящей луной, и в конце концов пришел к выводу, что атаки не будет, а поэтому можно ослабить бдительность и заняться другими, более приятными делами. Приказав своим воинам оставаться у ворот следить за противником и при первых признаках опасности позвать его, Мовуту вернулся в хижину, где он оставил леди Грейсток.

Чернокожий был человеком огромного роста с низким скошенным лбом и выступающими челюстями. Он относился к низшему типу африканских негров. Его налитые кровью глаза остановились на совершенных формах лежащей женщины.

Мовуту облизнул толстые губы и, подойдя ближе, дотронулся до нее. Джейн Клейтон взглянула на него и судорожно вздрогнула. В свою очередь чернокожий с удивлением вглядывался в лицо женщины.

– Кто ты? – спросил он на пиджин-инглиш, распространенном на побережье.

– Я леди Грейсток, жена Тарзана из племени обезьян, – ответила Джейн. – Если ты не глуп, ты отпустишь меня.

Удивление и испуг мелькнули в глазах Мовуту. Он некоторое время сидел молча, глядя на нее, но вскоре жадное похотливое выражение, появившееся на его лице, прогнало испуг, и в этом изменении Джейн прочла свою судьбу.

Мовуту развязал узлы. Она чувствовала его горячее дыхание и видела налитые кровью глаза и красный язык, время от времени облизывающий толстые губы. Как только путы были сброшены, она вскочила на ноги и бросилась к выходу, но огромная рука грубо схватила ее за плечо. Мовуту потянул ее к себе. Как бешеная тигрица отбивалась Джейн, извиваясь и нанося удары по оскаленному отвратительному лицу. С грубой силой, безжалостной и неумолимой, он отражал ее сопротивление и медленно, но верно подтаскивал к себе, забыв обо все на свете, не слыша криков вазири перед воротами и нового незнакомого шума, внезапно возникшего в деревне. Борьба продолжалась, и силы женщины понемногу иссякали.

Усули поднес пылающий факел к огромной куче хвороста. Пламя, раздуваемое ночным ветерком, мгновенно превратилось в пылающий костер, в котором сухие бревна ограды превратились в тучи ярко-красных искр. Их подхватывал ветер и бросал на крыши тростниковых хижин. Очень скоро деревня превратилась в ревущий огненный ад. Как и предсказывал Усули, ворота распахнулись, и чернокожие с западного побережья в ужасе бросились в джунгли, спасаясь от пожара. По обеим сторонам от ворот стояли вазири, ища свою госпожу, но, хотя они ждали до тех пор, пока последний негр не покинул пылающую деревню, они не дождались ее.

Уже давно стало ясно, что в пылающей деревне не осталось никого, но они все еще ждали и надеялись. Наконец, Усули прервал это бесполезное дежурство.

– Может, ее здесь и не было, – сказал он. – Нужно догнать чернокожих, поймать кого-нибудь и узнать о судьбе леди Грейсток.

Уже при свете дня они настигли небольшую группу беглецов, разбивших лагерь в нескольких милях к западу, Их быстро окружили и заставили сдаться, пообещав безопасность, если они правдиво ответят на несколько вопросов Усули.

– Где Мовуту? – спросил он, поскольку узнал от европейцев имя вождя.

– Не знаем. Мы не видели его с тех пор, когда бежали из деревни, – ответил один. – Мы были в рабстве у арабов, а теперь, вырвавшись из поселка, хотим убежать и от остальных. Лучше быть одним, чем с Мовуту он еще хуже, чем арабы.

– Вы видели белую женщину, которую он привел вчера вечером в деревню? – спросил Усули.

– Да, он привел одну белую женщину.

– Что он с нею сделал? Где она сейчас?

– Не знаю. Он привел ее, связал и бросил в хижину неподалеку от входа в деревню. После этого мы ее не видели.

Усули взглянул на своих товарищей. В его глазах застыл ужас.

– Пошли, – приказал он. – Мы должны вернуться в деревню. Вы пойдете с нами, – добавил он, обращаясь к пленным, – и если вы солгали… – Он выразительно чиркнул ладонью по горлу.

– Мы не солгали, – прозвучало в ответ. Они быстро вернулись к арабской деревне, от которой остались одни чадящие головешки.

– Где стояла хижина, в которую бросили белую женщину? – спросил Усули, когда они подошли к пожарищу.

– Здесь, – ответил один из негров и прошел несколько метров от ворот.

Вдруг он остановился и указал на что-то, лежащее на земле.

– Вот, – сказал он, – вот белая женщина, которую вы ищете.

Усули и остальные вазири бросились вперед. Гнев и горе охватили их, когда они увидели обугленные останки человеческого тела.

– Это она, – сказал Усули.

– Может, нет, – возразил один из вазири, – может, это кто-то другой.

– Мы можем проверить, – воскликнул второй. – Если среди пепла обнаружатся кольца, значит, это она.

Он наклонился и принялся перебирать пепел в поисках колец, которые носила леди Грейсток.

Усули уныло покачал головой.

– Это она, – сказал он. – Вот и столб, к которому ее привязывали, – и он указал на обуглившийся ствол рядом с телом, – а даже если колец здесь нет, это ничего не значит, Мовуту мог сразу же их отобрать. Все могли покинуть деревню, кроме нее, она ведь была привязана и не сумела освободиться. Да, иначе и быть не могло.

Вазири похоронили обгоревший труп и обозначили могилу пирамидой из камней.

XVIII. ТРОПОЮ МЩЕНИЯ

Тарзан, приноравливаясь к скорости Джад-бал-джа, довольно медленно продвигался домой. Он вновь перебирал в уме события последних недель. Хотя ему и не удалось завладеть сокровищами Опара, сумка с алмазами, которую он нес, в значительной степени компенсировала неудачу. Он только переживал за безопасность вазири. А еще ему хотелось разыскать тех белых, которые так коварно и подло обманули его, и примерно наказать их. Но поскольку его неодолимо тянуло домой, он решил отложить поиски белых на будущее.