Молчание в тряпочку - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 30

– Данила.

– Данила, на всякий случай, вдруг что-нибудь еще вспомнишь, сразу сообщи мне!

Яна собрала фотографии и вышла из фотомастерской в полном нервном истощении, шатающейся походкой.

«Это дело становится все запутанней и запутанней. При чем здесь парусник?! Что за любительская фотосъемка? Стоп! Ведь последним словом горящего Дмитрия Ивановича было слово: «Паруса!» Значит, разгадка в этом! Но у меня нет ни одной мысли по этому поводу! Какой кошмар! Может быть, Дмитрий Иванович сконструировал этот кораблик и спрятал туда улику, поэтому и сфотографировал его и сказал о парусах в последнюю минуту? Да, загадал мне своеобразный ребус. Но беда в том, что в том злосчастном огне сгорело все, что уж говорить о какой-то поделке из бумаги и картона?!»

Яна в глубокой задумчивости села за руль своего красного «Пежо» и поехала, размышляя, навестить ли ей одной Сергея в пансионе или взять на эту встречу подружку Асю, выплакавшую все глаза из-за этого обманщика? Яна ехала и не замечала ничего: ни того, что проехала на красный свет, ни того, что из-за нее чуть не столкнулись две иномарки. Не видела Яна и того, что ей сзади уже минут десять мигает фарами и сигналит ржавая «шестерка». Наконец «шестерка» не выдержала и, совершив обгон, подрезала «Пежо» Яны самым наглым образом. Яна чертыхнулась и, резко затормозив, все-таки врезалась в фонарный столб, чтобы не сбить пешеходов, уже начавших переходить улицу на зеленый свет.

Ощупав приличную шишку на лбу, Яна медленно вылезла из машины. Капот автомобиля был сильно помят. Рядом мигала габаритными огнями невредимая «шестерка». Из нее вышел бледный молодой человек со светлыми полудлинными вьющимися волосами и перепуганными зелено-серыми глазами. В целом он производил приятное впечатление, если бы не обстоятельства встречи.

– Извините, я не знал, что так получится… – промямлил он, – я так старался вас остановить…

Голова Яны трещала, словно перезревший арбуз, она даже не сразу сообразила, что перед ней злосчастный фотограф.

– Знаете, Данила, и первая наша встреча была не очень приятной, а уж вторая… Если еще учесть, что моя машина не застрахована…

– Я понимаю, я виноват…

– Да что ты?!

– Я оплачу ремонт вашей машины, честное слово! Не думайте, что я совсем нищий. Я учусь на последнем курсе Суриковского. Я будущий художник – портретист. Мои работы неплохо продаются уже сейчас. Напишу несколько портретов жен богатых людей на заказ, неплохо на этом заработаю и оплачу ремонт. Я вот еще в последнее время увлекся фотографией и стал подрабатывать фотографом.

– Я в курсе, – хмуро заметила Яна.

– Нет, честное слово, художник я хороший, а фотографией я занимаюсь совсем недавно… Вы не ушиблись? – участливо поинтересовался Данила.

– Самую малость, – ответила Яна, потирая лоб, – ты чуть не довел меня до инфаркта в фотомастерской, а потом решил догнать и прикончить на дороге?

– Нет… – смутился фотограф, – просто вы сказали, что если я вспомню что-нибудь еще, то должен позвонить вам.

– Ну, так надо было позвонить, а не впечатывать меня в фонарный столб! – возмутилась Яна.

– Вы ушли, а я почти сразу же нашел еще одну фотографию, она случайно упала, когда я ее вешал сушить. Я стал искать вашу визитку и понял, что успел потерять ее.

– Рассеянность твой конек, не так ли? – нетерпеливо спросила Яна. – Ну, давай фотографию! Ты же сказал, что запорол ее?

– Это другая фотография…

– Еще одна?! Ты говорил, что это все!! – вскричала Яна.

Данила начал судорожно шарить по карманам своей черной рубашки, виновато поглядывая на Яну.

– Куда я ее дел?..

Яна поняла, что сегодняшний день она закончит за решеткой рядом с ненаглядным мужем…

– Сейчас мир потеряет хорошего портретиста, – сказала она Даниле.

– Да-да! Минуточку, я точно помню, что я ее взял. А, вот! Хотя нет… это ваша визитка… Ха! Я нашел ее! – радостно воскликнул парень и мгновенно потух под тяжелым взглядом Яны. – Что-то я не пойму… А, вот! Вот она! – закричал молодой фотограф, доставая фотографию, которая спасла его от неминуемой гибели.

На сером фоне фотобумаги неровным почерком было написано: «Грозит большая опасность. Красносельская, двадцать шесть, шестнадцать». И больше ничего.

Яна тупо смотрела на эту серую фотографию.

– Что это?

– По-моему, это сфотографированная записка, написанная на обычной бумаге от руки, – предположил Данила.

– От Дмитрия Ивановича! Почему он просто не передал мне записку?

– Может, боялся, что она не дойдет до адресата?

– Точно! Решил подстраховаться и сфотографировал ее. Так как он не мог на фотоаппарат записать звуковое письмо, напарник сфотографировал записку, в надежде, что я проявлю спрятанную пленку и прочту ее.

– Записка как будто оборванная, недописанная, – заметил Данила.

– Если нет еще одной сфотографированной части записки и случайно потерянной рассеянным фотографом, – произнесла Яна.

– Нет, нет! Это точно все! Ему, то есть Дмитрию Ивановичу, просто помешали ее дописать.

– Ладно, – примирительно сказала Яна, – и так все понятно: кому-то, проживающему по этому адресу, грозит опасность. Данила, останься здесь с моей машиной, я позвоню мужу, он только что вышел из следственного изолятора, он пришлет за ней эвакуатор.

Она уже знала, что Ричарда выпустили, ее предупредил Евгений Павлович, попросив не давать больше мужу странных заданий и вообще держаться от кладбищ подальше, а также и от банков и пунктов обмена валюты.

– А вы?! – поинтересовался фотограф, переваривая информацию о том, откуда только что вышел супруг этой ненормальной девицы.

– А я поеду по этому адресу и предупрежу человека об опасности, заодно поговорю с ним, может быть, хоть этот таинственный незнакомец прольет свет на это дело?

– Хорошо, – согласился Данила, – а ваш муж?..

– Что?

– Не будет ругаться на меня? – робко поинтересовался парень.

Яна засмеялась.

– Ну, детский сад, честное слово! Не бойся, я скажу Ричарду, что сама во всем виновата, задумалась и не заметила столб.

Она подняла руку, и сразу же остановились две машины. Яна села к мужчине в очках в девятую модель «Жигулей». «БМВ» остался с носом, так как водитель принял Яну за особу легкого поведения и спросил, какая у нее такса.

«Во всем надо соблюдать меру, – подумала Яна, усаживаясь в машину, – опять виноват мой наряд, мой яркий и вызывающий наряд…»

Водитель покосился на странную пассажирку.

– Может, вас отвезти в больницу? Нельзя быть такой деятельной. Я видел дам после аварии, на них просто лица не было, их трясло, и несколько дней они не могли садиться за руль машины. А вы прямо из аварии с такой шишкой на лбу уже опять мчитесь по делам?!

Яна поморщилась, меньше всего она сейчас была расположена к беседам.

– Вот не люблю я, когда меня учат жизни совсем незнакомые люди! Я что хочу, то и делаю! Моя машина, хочу – бью ее, а хочу – не бью! Мой лоб, в конце концов, моя шишка! Срочные дела у меня, я назвала вам адрес, вот и езжайте!

– Еду, еду, не кипятитесь, дамочка, то есть деловая женщина, – успокоил Яну водитель с наглой ухмылочкой на лице. Яна прекрасно понимала значение этих ухмылочек на лицах водителей-мужчин. «Что взять с бабы за рулем? Да еще такой видной и накрашенной? У нее же один ветер в голове, а мысли только о мужиках. Дела… скорее всего, спешит к очередному любовнику на свидание».

Яна вздохнула и отвернулась в окно, сильно болела и кружилась голова.

«Беда в том, – размышляла она, – что каждый думает в меру своей испорченности. Мужчины думают о нас, женщинах, со своей точки зрения. А это означает, что это у них все мысли о женщинах и о сексе. А у нас, женщин, огромная привилегия – сотни, нет, тысячи приятных мелочей, безделушек и дел, о которых мы можем думать, не замечая похотливых взглядов противоположного пола».

Яна доехала до Красносельской улицы и искомого дома, расплатилась с водителем и вышла из «Жигулей». Она долго не могла открыть кодовый замок, набирая длинными пальцами всевозможные комбинации. Наконец из подъезда вышла женщина в платке и с авоськами в руках. Она с подозрением посмотрела на прошмыгнувшую мимо нее в подъезд девицу. Яна задумалась: