Дорогой широкой - Логинов Святослав Владимирович - Страница 29

Возле заднего вальца, устрашая взгляд бесконечной восьмёркой, лежал покалеченный спортивный велосипед. Молодой парень в жёлтой майке, шортах и бейсболке козырьком назад стоял рядом, держась за ушибленное плечо.

– Би-и-ип!.. – тянул он, шипя от боли сквозь зубы.

– Гриха!.. – ахнул Юра. – Откуль ты здесь? Ты же в Тур-де-Франсе лидируешь!..

Да, перед ними был Григорий Неумалихин, младший Юрин брат, о судьбе которого гадали сейчас спортивные комментаторы всего мира.

– От, чёрт! – произнёс наконец Гриша разрешённое слово. – Увлёкся. И с трассы, похоже, сбился.

– Да уж, – согласился Юра. – Есть маленько.

Влезли в кабину, сразу показавшуюся тесной, и, забыв о ждущих бобрах, принялись обмениваться информацией. Оказалось, что Гриша таки действительно увлёкся. Рвался к финишу, по сторонам и назад не глядел и как попал из далёкой Франции в далёкую Новгородчину – не помнит. Осознал себя, только когда дорога перед колесом кончилась и впереди стальной стеной вырос каток.

Чуть не плача, рассматривал великий велогонщик покалеченный велосипед. Титановый корпус в целом удар выдержал, но переднее колесо оказалось едва ли не в узел завязано. Во время гонки исправить подобную беду – дело пятнадцати секунд, а где достать современное спортивное оборудование в лесной чаще? Перегон Зелениха – Найдёнка отличается экстремальными условиями и технической помощи не предусматривает.

– Ничего, – успокаивал младшего брата Юра, – доберёмся до Пестова, починим твою машину и дальше поедешь. – Вздохнул и добавил: – Всё-таки хлипкая штука велосипед, основательности в ней ни на грош. Только и есть радости, что шустрая. Так и таракан тоже шустрый, а что толку? Ножки-то хрупкие… Вот смотри, от удара твой велик в узел скрутило, а катку хоть бы хны. Серьёзная вещь…

– Куда я дальше поеду? – сокрушался Гриша. – Гонка же на месте не стоит, а я с трассы сошёл. Через час финиш этапа… Теперь наверняка Жан Кубарье первым финиширует.

– На финише этапа тебя видели, – авторитетно сообщил Юрий, – так что на сегодня ты лидер и майку можешь не снимать.

– А завтра? – задал закономерный вопрос Григорий. – И потом, если даже я сегодня до Пестова доберусь и велосипед починю, то к завтрашнему утру на старт этапа всё равно не поспею.

– Не переживай ты, – Юра положил тяжёлую ладонь на Гришино плечо, – что-нибудь придумаем. И вообще, как мама говорит: «Не корову проигрываешь!»

– Это верно, – Гриша улыбнулся вышколенной телеулыбкой, – в большом спорте и выигрыши, и проигрыши с коровой не сравнить. Они куда как побольше.

Всё-таки Григорий Неумалихин был настоящим спортсменом, умевшим не только выигрывать, но и терпеть поражения, не теряя присутствия духа.

– Ладно, – сказал он, погасив улыбку и играя желваками на щеках, – с Кубарье я на следующей гонке разберусь, а сейчас, если уж всё равно сюда занесло, поехали в Найдёнку.

– Правильно! – похвалил брата Юрий. – Ты у мамы когда последний раз был?

– Года три назад. Думал потренироваться, мама писала, что дороги кругом асфальтировали, а оказалась фигня. На Тверь, на Москву «МАЗы» идут потоком, выхлоп у каждого такой, что за сто метров чуешь, дорога изломана вдребезги… ни езды, ни дыхалки. Это экстремальный туризм получается, а не велоспорт. До Вятки или Барсанихи доедешь, а там начинаются тридцать три удовольствия. Я промучился с неделю, тренировочный велосипед разбил на выбоинах и уехал. Тебя поминал частенько: плохо ты дороги ремонтируешь.

– Маме-то по хозяйству помог?

– Две тракторные телеги дров переколол для разминки. Мужиков с бензопилой подрядил, они напилили и привезли, а я переколол. Такое дело плечевой пояс хорошо развивает, а то у велогонщиков, сам понимаешь, это слабое место. Мама писала, что ей тех дров до нынешней весны хватило, а теперь нужно новые покупать.

Гриша огорчённо сморщился и виновато сказал:

– Эх, незадача какая! Денег-то у меня ни копейки, а ведь надо будет дров купить.

– Вам что, не выдают?

– Выдавать-то выдают, но ведь во время гонки денег с собой не берёшь. Что есть, всё при себе, – Гриша провёл ладонями по облегающему трико, не способному спасти ни от вечерней прохлады, ни от сексуальных домогательств комариной популяции. – Представляешь, если сюда пачку евро подсунуть? – скорости сразу как не бывало.

– Говорил я тебе: нет в твоём занятии основательности, – повторил недавно сказанное занудливый брат. Потом вспомнил, что от собственных отпускных осталось всего несколько купюр, и решил тему отложить до лучших времён. – Давай определяться, как нам дальше быть, в каком направлении развивать успехи. А потом ты нам про Францию расскажешь.

Предложение рассказать о Франции в лесу, на берегу речки Волдомицы, возле бобриного затона звучало особенно заманчиво, но всё же сначала действительно нужно было определиться, как быть и что делать. Вопроса «кто виноват?» задавать не стали ввиду полной бесперспективности этого занятия.

– Манёк! – позвал Юра деликатно отошедшего в сторонку Богородицу, а когда тот подошёл, представил его брату: – Это мой напарник.

– Богородица, – представился повышенный в звании Богородица.

– Это фамилия такая? – не понял Гриша.

– Нет. Я просто богородица. Божья матерь.

– Понятно, – сказал Гриша.

Всё-таки хорошо иметь брата. С ним и полаяться можно, и подраться под горячую руку, но когда нужно – он поймёт без слов и не станет задавать дурацких вопросов.

Влезли в каток, осторожно, ничего не поломав и не попортив, переехали бобровую плотину и углубились в лес, стараясь держаться бывшей тропы. Теперь, когда стало больше некого ждать, каток уже не оставлял следа. Понадобится, люди сами выстроят дорогу из тверичей в новгородичи, они же люди, им обидно будет, если их дело кто-то посторонний сделает и на блюдце преподнесёт. А не понадобится дорога, значит, судьба стране дальше разваливаться на удельные республики.

– И как там во Франции? – вежливо спросил Богородица.

– Во Франции нормально, – поделился впечатлениями Неумалихин-младший. – Дороги у них хорошие. Народу много. Только самих французов уже почти не осталось. Негры, арабы, курдов тьма. Но ничего, вроде бы пока не грызутся. У них там политкорректность процветает, вот и живут мирно. А вообще, я там мало что посмотреть успел. Вот собор Парижской богоматери – видел. Он вроде и не слишком большой, а красивый, особенно ночью, с подсветкой. У него на крыше химеры поставлены, я думал, они просто для красоты, а это, оказывается, водосточные трубы. Как раз дождь был, так я, разинув рот стоял, весь вымок, а уйти не мог. Этакая морда каменная с крыши свисает и прохожим на головы блюёт. Пасть разинута, вода по подбородку течёт, вниз капает, а потом вдруг – ы-э!.. – как даст фонтаном! Сблюёт и снова отдышивается, только капли по подбородку стекают. А как отдышится, по новой зафонтанирует. Вид измученный, но злорадный: мол, нате вам, я на вас на всех с высоты блюю. Не думал я, что из камня можно так вырезать, чтобы живым было и даже характер стервозный просвечивал.

– Вот так прямо на храме химеры сидят? – спросил слушатель.

– Ну, не на самом верху, но и на крыше, и на карнизах – полно химер.

– Это верно, – вздохнул Богородица. – Так оно всюду… Меня тоже со всех сторон химеры обсели.

– Богородица по-французски будет Нотр-дам, – сообщил Гриша, повернувшись к Юриному напарнику. – Собор Парижской богоматери – Нотр-дам де Пари. А неподалёку от Бордо есть церковь Велосипежьей божьей матери. Старинная церквушка, двенадцатого, что ли, века. Она много лет заброшенной стояла, а потом, когда там начали проводить велогонку Тур-де Франс, то решили, что тамошняя богородица будет покровительницей велоспорта. Так и назвали церковь: Нотр-дам де биссиклет. По-русски – Велосипежья богоматерь. Отреставрировали, ограду кругом поставили чугунную в виде велосипедов. Сами велосипеды чугунные, а педали у них – настоящие; можно подойти и покрутить. Перед началом гонки в этой церкви мессу служат, а потом она чуть не весь год закрытая стоит. Ещё там лидерские майки хранятся со всех велогонок… – Гриша провёл ладонью по жёлтой груди и печально вздохнул.