Смежный сектор - Ливадный Андрей Львович - Страница 28

В такой ситуации продержаться восемнадцать часов просто немыслимо.

Соображай, Доминик... Думай, иначе всем крышка...

В этот момент снизу, из-за баррикады наваленных на входе мертвых тел внезапно ударил ИПК.

Ван Хеллен и Лозин плашмя упали на пол: если хитиновые иглы «биоников» лишь глубоко вонзались в пластиковые балясины ограждения, то пули, выпущенные из трофейного оружия, прошивали их насквозь.

Доминик невнятно выругался, выскочив на эскалатор.

– Держите окна! – Заорал он, открыв огонь в узкую расселину входа.

Трофейный ИПК тут же захлебнулся, но надолго ли?

Постышев и Лозин вняли приказу, – не поднимаясь с пола, усеянного острой пластиковой щепой, они отползли к дальней стене, где существовала «мертвая зона»: мощное перекрытие внутреннего балкона блокировало направленные снизу вверх очереди.

Присев на корточки спина к спине они взяли под прицел окна.

Ван Хеллен не ошибся, очередная атака началась с трех сторон: наверху у входа в компьютерный зал сипло заговорили ИПК, значит, ксеноморфы полезли в оконные проемы.

Держитесь ребята... Только держитесь... – Мысль билась в рассудке, словно заклятье. Баррикада тел впереди вдруг зашевелилась – это ксенобиане пытались освободить вход в здание, оттаскивая прочь погибших собратьев.

Сколько у него времени? Пять, десять секунд?

Из сумеречного холла в глубины первого этажа уводили единственный коридор, значительно сузившийся из-за черной наростов, покрывавших его стены замысловатыми потеками.

У ксенобиан были свои, абсолютно чуждые людям представления об эстетике благоустроенных помещений, – если они решались надолго занять какую-либо постройку или отсек, то обязательно покрывали стены пол, потолок своими выделениями, которые, застыв, приобретали физические свойства пористой пластмассы, бархатистой на ощупь, но очень твердой.

Ван Хеллен знал еще одно свойство данного материала, – он был горюч, и быстро разрушался под воздействием высоких температур.

Доставая две термические гранаты Доминик помнил наставления своих первых инструкторов, много лет назад готовивших его к первому выходу на простор смежного сектора.

Компьютерный центр неприкосновенен. Применение тяжелого оружия может повредить аппаратуру, и тогда она не заработает в назначенный час...

Ван Хеллен одну за другой метнул в темный зев тоннеля две термические гранаты и ринулся в сторону, стремясь укрыться за мощными металлоконструкциями эскалаторов.

За истекшие годы он приобрел личный опыт, и интуиция подсказывала: пожар в логове ксеноморфов вряд ли повредит расположенным этажом выше компьютерам.

За спиной сверкнули две нестерпимые вспышки, и тут же в тоннеле взъярилось гудящее пламя.

Автоматные очереди на втором этаже стихли, похоже атака ксенобиан захлебнулась.

Внезапно включился коммуникатор шлема:

– Командир, быстрее наверх! Двери компьютерного зала! Они закрываются!

Ван Хеллен ринулся на второй этаж, перепрыгивая через несколько ступенек.

Действительно от свода короткого тоннеля ведущего в зал с аппаратурой годичного перераспределения ресурсов отделилась массивная плита. Она медленно опускалась, издавая тягучий скрежет, и им в создавшейся ситуации оставалось лишь одно: нырнуть в сужающийся на глазах проход, не зная, смогут ли они выбраться назад из наглухо запечатанного аварийными системами помещения.

На принятие решения оставались считанные секунды, но отдать команду Доминик не успел, – снизу от входа внезапно вновь заговорил ИПК; он почувствовал жгучий удар в плечо, сознание вдруг помутилось и, падая, Ван Хеллен увидел, как стреляет в ответ Лозин, а Постышев, болезненно согнувшись, медленно оседает на пол.

Достали таки...

Он очнулся в абсолютном мраке.

Боли не было, плечо и левая рука не ощущались вообще.

Крепления дыхательной маски ослабли, и он ощутил отвратительный запах чужого.

Доминик судорожно закашлялся и тут же мрак прорезал луч фонаря.

– Командир? – Раздался рядом глухой голос Лозина.

– Поправь маску... – прохрипел Ван Хеллен.

– Сейчас. – Он ощутил, как прикасаются к лицу холодные пальцы Андрея. Дышать стало легче, но вместе с иными ощущениями в сознание начала проникать тупая ноющая боль.

– Что с Антоном? – Собрав силы, спросил Доминик, вспомнив, как медленно оседал на пол Постышев.

– У него ранение в бедро.

– А я?

– Две пули. Обе в предплечье. Навылет.

– Сколько прошло времени?

– Шесть часов. Мы замурованы командир. Опустилась вторая переборка, и я не смог найти ни одной функциональной панели управления.

– Ничего... – Прохрипел Ван Хеллен. – Они поднимутся, вот увидишь... – От длинной фразы в груди вспыхнула нестерпимая боль. – Внизу пожар... Я поджег их гнездо. Как только... он прекратиться... автоматика... разблокирует вход...

– Я понял. Лежи спокойно, командир. Раны обработаны, кровь остановилась. Лучше не шевелиться, так будет вернее.

– Хорошо... Ты только не пропусти включение систем... Справишься?

– Справлюсь. – Ответил Лозин понимая, что Ван Хеллен говорит не о компьютерах, – рядом прикованный к вертикальной стойке в неудобной позе скорчился разумный ксенобианин. Запомнить программные последовательности относительно просто, главной трудностью в схватке за распределение ресурсов, было найти разумного представителя иной расы, и заставить его подтвердить вводимые значения.

Андрей покосился на чужого и вдруг с внезапной холодной яростью подумал: станет сопротивляться, отрублю ему руку.

Голова Доминика бессильно склонилась набок. Командир лежал с открытыми глазами, но в его зрачках потух огонек мысли. Он вновь потерял сознание.

Лозин взглянул на вшитый в запястье экипировки хронометр и выключил фонарь.

Впереди еще двенадцать часов томительного ожидания.

Свет в отсеке вспыхнул внезапно.

Герметичные двери по-прежнему оставались заперты, но под сводами вдруг заработали секции осветительных приборов, сначала их сияние было тускло-желтым, затем оно постепенно начало набирать силу, смещаясь к привычному белому спектру.

Вслед за освещением начали включаться многочисленные приборные панели. Сотни если не тысячи контрольных огней крохотными искрами расцвели на терминалах, один за другим оживали контрольные мониторы, и все это происходило помимо воли четверых находящихся в зале людей и пленного ксенобианина.

Наступал самый критический, ответственный момент.

Антон Постышев не приходил в сознание, но каждый из членов боевой группы наизусть знал последовательность команд, которые следовало ввести с панели ручного управления. Где она расположена, гадать не приходилось, перед закругляющимися терминалами были установлены два кресла. Одно явно предназначалось для человека, второе повторяло формы тела ксенобианина.

Андрей впервые мог воочию наблюдать столь очевидную двойственность и это вольно или невольно наводило на неудобные мысленные вопросы.

Впрочем, сейчас Лозина гораздо сильнее волновали и тревожили собственные действия.

Он внезапно осознал, что именно от него в данный момент зависит благополучие всех людей.

– Давай же... – Неожиданно прозвучал за спиной голос Ван Хеллена.

Командир, периодически приходивший в сознание, сейчас нашел в себе силы сесть, опираясь о стену.

Андрей подошел к креслу.

В скошенную панель перед ним были вмонтированы покрытые толстым прозрачным пластиком сегменты сенсорных клавиатур, над ними выстроилась шеренга из четырех экранов, где в данный момент не отражалось никаких данных.

Он сел, и как только вес его тела продавил податливый материал кресла, что-то изменилось вокруг, поменялась индикация сигналов, а на мониторе внезапно появилась надпись:

20 мая 2085 года.

Шестнадцатый цикл работы аварийных систем.

Готовность к принятию директив: статус – 50 %.