Смежный сектор - Ливадный Андрей Львович - Страница 10

Доминик вышел, даже не попрощавшись.

Сутки спустя, отоспавшись, Ван Хеллен вернулся на передовую линию обороны.

Три основных тоннеля, соединяющие подконтрольную людям часть огромного Мира со смежным сектором, сходились воедино, вливаясь в огромный зал, где на истертых плитах пола еще виднелась древняя разметка: изгибающиеся стрелы указывали на неработающие механизмы, чьи циклопические элементы, вмонтированные в стены обширного помещения давно воспринимались людьми как надежные укрытия, не более.

...Очередная атака чужих захлебнулась несколько минут назад – в воздухе витал запах смерти, давно ассоциирующийся в сознании людей с флюидами токсина, который вырабатывали бойцовские особи ксенобиан.

Ван Хеллен огляделся.

За излюбленным укрытием – огромным, выгоревшим изнутри остовом непонятной остроносой машины, лежали два человека.

По неестественным позам и отсутствию движений Доминик сразу понял, что они мертвы.

Плохо наше дело... – Подумал он, короткими перебежками пробираясь через разбитые баррикады. Раньше тела погибших старались убрать сразу после атаки, но сейчас, не смотря на явное отступление чужих, среди множества естественных и искусственно возведенных укрытий не было заметно движения.

Коммуникатор шлема молчал, хотя устройство связи он включил заранее.

– Есть кто живой? Отзовитесь? – Выдохнул Доминик, присев рядом с двумя окоченевшими телами.

Тишина.

Он стянул перчатку и попытался закрыть веки погибших, но ощутил лишь немой холод, да неприятное упругое сопротивление, словно коснулся промерзшей резины.

Сколько же нас осталось?

Доминик огляделся.

Огромный зал выглядел пустым. Сутки назад, когда он покидал передовые укрепления, здесь оставалось десятка три защитников. Несколько человек ушли с ним, но Ван Хеллен не знал, вернулись ли они сюда раньше его или придут позже?

Впереди темнели зевы трех тоннелей, ведущих к шлюзам, за которыми начинались просторы смежного сектора. За огромным нейтральным пространством, по рассказам очевидцев, располагались территории ксенобиан, точно так же отделенные от средней части мира тоннельными переходами.

Было время, когда борьба двух рас полыхала по другую сторону смежного сектора, но с каждым годом людей становилось все меньше, а чужих – больше. Много лет назад, когда Доминик был еще мальчиком, ксенобиане начали плодить бойцов, – существ с коротким сроком жизни, отличающихся от своих хозяев некоторыми анатомическим особенностями и низким уровнем интеллекта.

Жестокая арифметика подавляющего численного превосходства, резко повлияла на ситуацию, за несколько лет сузив рамки противостояния до ожесточенных схваток в отсеках и переходах, вплотную примыкающих к жилому сектору человеческой части Мира.

...Ван Хеллен так и не заметил признаков движения на опустевших баррикадах.

Неужели следующая атака чужих станет последней?

За спиной Доминика остались стылые, постепенно промерзающие отсеки, где у неработающих синтезаторов пищи, в полном неведении ждали решения своей участи дети и подростки, старшим из которых едва исполнилось по четырнадцать лет.

Он никогда не плакал, но сейчас взгляд вдруг затуманился, стал расплывчатым...

Жутко понимать, что ты стал взрослым.

Все кто был старше, погибли. Коммуникатор молчал, но ведь кто-то отбил атаку, загнав чужих назад вглубь тоннельных переходов?

Нужно искать... Искать...

В этот момент что-то зашуршало сбоку.

Машинальная реакция, обостренная отчаянным, безвыходным положением, заставила его распластаться рядом с трупами.

Он застыл, зная, что ксеноморфы вряд ли отличат по запаху мертвого человека от живого. Это даст ему несколько секунд, чтобы скосить их внезапной автоматной очередью.

Тело застыло в напряжении, но взгляду не прикажешь, расширенные зрачки искали источник насторожившего шума, и Ван Хеллен внезапно увидел крохотную, облаченную в скафандр фигурку, которая медленно ползла по своду зала, немыслимым образом удерживаясь от падения с двадцатиметровой высоты.

Секундой позже до него дошло кто это мог быть.

Левая нога человека не гнулась, она лишь мешала продвижению, постоянно цепляясь за различные выступы ячеистого свода, вдоль которого вились хитросплетения трубопроводов и толстых собранных в жгуты кабелей.

Астафьев.

– Ник я тебя вижу... – Пересохшие губы с трудом выдавили короткую фразу.

Фигура остановилась.

– Доминик?

– Да это я.

– Не выдавай меня, прошу.

Ван Хеллен чувствовал еще немного и у него начнется истерика.

– Как ты удерживаешься там?

– Магнитные присоски. Ты не выдашь меня?

– Посмотри вниз, Ник. Мне некому тебя выдавать...

– Я боюсь высоты. – Крохотная фигура вновь начала осторожное продвижение среди образующих свод конструкций. – Что все так плохо?

– Мне кажется я один на баррикадах. Сейчас чужие пойдут в атаку, и нам конец.

– Постарайся удержать их. Мне нужно время на установку зарядов.

В душе Ван Хеллена всколыхнулась горечь. Вспомнился вчерашний разговор. Поверь он словам Николая, и все, возможно, обернулось бы иначе. Может, и не лежал бы он сейчас рядом с телами погибших, глядя на крохотную фигурку, ползущую по потолку.

Остановить чужих может только безумие или чудо.

Накануне это не казалась Ван Хеллену очевидным, а сейчас он вдруг понял, что готов отдать все, за призрачный нереальный проблеск надежды...

Их было десять человек – подростков по тринадцать-четырнадцать лет.

Среди старших детей верховодил Сергей Лукорьев.

– Плюс два градуса. – Мрачно сообщил он, посмотрев на небольшой информационный экран.

Холод начинал пробирать до костей, не смотря на одежду.

К нему подошла Даша, – пятилетняя девочка. На осунувшемся землистом лице влажно поблескивали по-детски красивые, полные наивной надежды глаза.

– Сережа, когда мы будем кушать?

Лукорьев даже не посмотрел в сторону синтезатора пищи. Что толку пялиться на прибор, когда тот не работает.

– Серега перестрелки не слышно. Уже второй час тишина.

Он повернулся, мрачно взглянув на Пашу Казимирова.

Верховодить в детских шалостях и забавах одно, а вот сидеть в постепенно промерзающем отсеке и отвечать на безысходные вопросы, совершенно другое. Откуда ему знать, почему так тихо? Где взять хоть кусочек пищевого концентрата?

Родители ушли, двое суток никто не возвращался с линии передовых укреплений, но раньше оттуда доносились отзвуки боя, а теперь настала эта жуткая тишина.

Даша внезапно села и тихо почти беззвучно заплакала.

Мучительная беспомощность подступила к горлу Сергея.

Он сам был готов разрыдаться, но в такие часы дети взрослеют не по годам.

– Ну-ка не плачь. – Он присел на корточки.

Даша всхлипнула, но не отвернулась, позволив Сергею вытереть застывшие на ее щеках слезы.

– Вот что... – Лукорьев выпрямился, оглядевшись вокруг, будто и в правду томительные часы безысходного ожидания превратили его из подростка в мужчину. – Никто не плачет. Младшие остаются тут. Ну а мы... – Он повернулся к тем, кто постарше, – Мы сейчас пойдем и все узнаем у родителей. Раз наступила тишина, – значит чужих выгнали из сектора. – Не дрогнув, произнес он, хотя в голове билась прямо противоположная мысль. – Даша, ты садись тут – он указал на кресло рядом с синтезатором пищи, – и жди, пока зажгутся зеленые огоньки.

– Хорошо Сережа. – Девочка больше не плакала. – Только ты скажи маме, что мне холодно. Пусть возвращается быстрее, ладно?

– Я скажу.

Прошло минут тридцать, но чужие не возобновляли атаки.

Доминик не понимал, чем это вызвано. За пол часа он обошел разбитые баррикады, и не смог отыскать никого из живых.

– Я установил первый заряд. – Внезапно раздался в коммуникаторе голос Астафьева. – Тут есть технические переходы, попробую пробраться из тоннеля в тоннель по ним.