Процион - Ливадный Андрей Львович - Страница 42

С такими мыслями Дрейк начал острожный спуск вниз, не забыв установить на место массивный люк, снабженный внутренними запорами.

Кромешная тьма не являлась помехой для зрения.

Благодаря сканерам инфракрасного спектра Дрейк видел не только детальные подробности текущего участка спуска, его видение проникало на десять-пятнадцать метров вглубь шахтного ствола.

Все здесь свидетельствовало о произведенной консервации. Что именно располагалось ниже, он мог лишь предполагать, представляя, как вертикальный туннель выведет его на горизонт древней выработки, где добывались полезные ископаемые. В последствии полости, образовавшие в результате горнопроходных работ, реконструировали, разместив на освободившихся площадях цеха по изготовлению комплектующих и сборке механизмов различной специализации.

Конечно, искать нейромодули среди комплектующих древних машин бесполезно, они стали применяться лишь в третьем поколении сервомеханизмов, но Дрейк не сомневался, что найдет подходящее запоминающее устройство, куда сможет временно разместить данные, переполнявшие его оперативную память.

Он спускался очень быстро, практически на предельной для своих возможностей скорости, понимая, что не в его власти остановить процесс собственного мышления, а, следовательно, роковая минута близилась…

Периодически направляя работу сканеров вверх, на пройденные участки вертикального спуска, он не фиксировал никаких признаков преследования. Наивно было полагать, что следящие системы не установили точку его входа в подземные уровни, значит, глобальная сеть просто выжидает? Выходит, она прекрасно осведомлена о непрерывности процесса мышления? В таком случае исполнительным механизмам незачем преследовать его – переполнение оперативной памяти закончится глобальным сбоем, а затем полным разрушением личности – он, попросту, сам ликвидирует себя.

Мысли вновь утратили четкость, и Дрейк едва не сорвался, на долю секунды потеряв контроль над опорно-двигательным аппаратом. 

То же, между прочим, решение проблемы…

Не думать. Вниз. Вниз.

Состояние ухудшалось.

Он едва осознавал себя когда, наконец, достиг дна вертикального колодца.

Первое, что он увидел, были разбитые или наоборот – целые не несущие следов повреждений корпуса таких же, как и он, мыслящих сервомеханизмов.

На миг разум озарила неистовая надежда, но… тщета: все нейромодули были кем-то извлечены, да и могли ли они сохранить функциональность на протяжении многих лет без специального питания биологическими компонентами?

Так или иначе, от его менее удачливых предшественников осталась лишь груда металлокерамики.

Дрейк понял – здесь искать нечего.

Площадка, на которой он оказался, имела несколько выходов. Шагнув в один из открытых проемов, он оказался в пеналообразном помещении, по всей длине которого располагалась остановленная конвейерная линия сборки.

В следующую секунду взгляд нашел то, что искал – блоки древних запоминающих устройств (громоздкие с точки зрения современности, обладающие сравнительно небольшой емкостью) высились подле сборочной линии. Каждое ПЗУ было надежно упаковано в пластик, предохраняющий его от воздействия факторов внешней среды.

Он ринулся к реликтовым компонентам памяти, будто обезумевший от голода человек, увидевший сложенные в плотный штабель пищевые концентраты.

Сорвав герметичную упаковку, Дрейк с облегчением обнаружил, что выхваченное наугад ПЗУ имеет стандартный порт ввода-вывода данных.

Необходимые для подключения шлейфы нашлись неподалеку, в соседнем контейнере.

Теперь он, наконец, мог скинуть информацию из собственной переполненной до предела оперативной памяти.

Он был свободен.

Временно свободен…

Свобода.

Хорошо когда она есть, но плохо, если непонятно: что с ней делать?

Дрейк оказался в стеснительном положении. Новое знание предполагало какие-то действия, но какие?

Он сделал вывод, что являлся рабом системы, теперь, оказавшись в положении изгоя, Дрейк осознал, что проблем, собственно, не стало меньше.

Древние запоминающие устройства даровали ему лишь краткую передышку. Они не панацея. Необходим нейросетевой модуль памяти, иначе ментальная ломка повториться.

Он покосился на древнее ПЗУ. Держать в руках фрагмент собственного сознания, ощущая его вес, чувствуя, как при движении натягивается соединительный шлейф, было необычно и неприятно одновременно. Он живо представил себе, во что превратиться через несколько дней: весь увешанный громоздкими блоками, обмотанный шлейфами интерфейсов…

Жуть…

Хотя где альтернатива?

Мысленный тупик вызывал глухое чувство раздражения. Вернутся к прежнему образу жизни он не мог. И понятия не имел, как действовать дальше. Поступки, совершенные спонтанно, под давлением резких изменчивых обстоятельств, загнали его глубоко под землю, поставили вне системы, даровали принципиально иной уровень свободы, но не избавили ни от преследования, ни от опасностей, ни от перспективы скорого переполнения памяти.

К тому же перед ним вставала еще одна проблема – нейромодули нуждались в питании и кислороде.

Автономного запаса хватит на четверо суток, но дальше…

Мне не выдержать столько. Раньше, чем закончится питательный концентрат, произойдет глобальный сбой личности.

Дрейк совсем пал духом. Мысли двигались по кругу, перебирая один и тот же набор проблем, требующих немедленного решения.

Он совершенно растерялся. Присев на край не работающего агрегата, он огляделся вокруг, не понимая, откуда исходит ощущение внешней тревоги.

Обычный законсервированный цех. Старое, никому теперь уже не нужное производство. Немой, лишенный энергии памятник той далекой эпохе, когда механизмы первого поколения трудились над созданием материально-технической базы для будущих поколений машин.

Мысль отвлекла внимание Дрейка.

Он впервые обратил свой внутренний взор на понятие "история".

Оно не вполне сочеталось с термином "память". Память принадлежала только ему, но в ней был запечатлен лишь краткий миг более широкого понятия.