Рецепт идеальной мечты - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 37

– Меня зовут Надежда Митрофанова, я аспирантка (чуть-чуть приврем!) библиотечного института. Игорь Евгеньевич, я с большим интересом (как же без реверансов?) прочитала ваши труды по Булгакову Какие?

И брошюру, и тезисы к научным конференциям, и главы в учебниках… Вы могли бы уделить мне полчаса времени? Дело в том, что я готовлю спецкурс по русскому рассказу девятнадцатого-двадцатого веков и сейчас сравниваю "Записки врача" Вересаева с соответствующими рассказами Булгакова… Да, я полностью с вами согласна, тема – исключительно интересная… Завтра не можете? Очень жаль. Тогда послезавтра? На вашей кафедре? С удовольствием. В какое время?

Вернувшаяся с обеда Дарья Михайловна застыла на пороге зала. Ее уши, как на долю секунды показалось Митрофановой, сделали еле уловимое движение и приняли форму локаторов. Ох, чего б ей наврать-то?! Ладно, что-нибудь придумаем.

Надя виновато улыбнулась начальнице и закончила разговор:

– В три? Большое спасибо, я обязательно буду.

Дарья Михайловна сию секунду приступила к допросу:

– Куда это ты собираешься?

Надя приняла скромный вид и объяснила – почти правдиво:

– Да вот, курсовую по Булгакову пишу. Напросилась на консультацию к профессору Пыгалову, в МУГН.

– О, к самому Пыгалову! Молодец, – похвалила Дарья Михайловна.

По тону начальницы Митрофанова поняла, что та ни о каких Пыгаловых и не слыхивала. Но как шефиня лицо держит – умница, учиться у нее надо!

До послезавтрашней консультации оставался еще вагон времени. Надя освежила в памяти "Записки врача"

Вересаева и рассказы Булгакова – много времени это не заняло, память у нее хорошая. Чем бы еще заняться?

Может быть, пока поискать к Васину дополнительные подходы? Со стороны работы профессор будет изучен – может быть, пока попробовать подобраться к нему с тыла, использовать знание домашнего адреса?

Может, ей покрутиться по месту жительства Васина, расспросить соседей? Нет, не выйдет: пошлют – в лучшем случае. В худшем же – милицию вызовут. Потому как праздношатающийся человек с дурацкими вопросами всегда вызывает подозрение.

Праздношатающийся… А не праздно? Так… А если мы себе.., мы себе дело придумаем? Может, собирать макулатуру? Нет, смешно. Да и вдруг правда старых газет надают – таскайся потом с ними. Представляться чиновницей из собеса? Или следователем? Могут документы потребовать. А если.., если она будет проводить в ваоинском доме социологический опрос? Что ж, неплохая идея. Документы вряд ли кто потребует. Одна беда: характер у нее не такой, чтоб расспрашивать.

Если бы Надю спросили: "Какую профессию вы считаете наихудшей?", она бы, не колеблясь, ответила: "Самая мерзкая работа – быть промоутером. Или – социологом". Надя искренне жалела девчонок с приклеенными улыбками, в чьи обязанности входило бросаться на прохожих с криками: "Мы проводим рекламную акцию!" Лично она никогда промоутерам не грубила, а вот иные прохожие, Надя видела, и обматерить их могли, и девчонок за округлости щипали. А хуже всего, на ее взгляд, приходилось социологам, ведущим уличные опросы. Мыслимое ли дело: выловить из табуна вечно спешащих москвичей такого, кто согласится несколько минут переминаться с ноги на ногу и терпеливо отвечать на вопросы?

В общем, всю жизнь ходила Надя мимо промоутерш и социологинь и радовалась, что у нее работа – другая.

Кто ж мог представить, что и ей придется побыть в их шкуре? Но других, более приемлемых, вариантов она не придумала…

Итак, она приходит в васинский двор и начинает расспрашивать соседей.., скажем, об их отношении к телевизионным сериалам. Нет, не пойдет – в сериалах Надя не разбирается. Об источниках доходов? Могут испугаться… Стоп, эврика! Она расспросит соседей Васина об их круге чтения. Журналы, газеты, книги – современные и классические. Что читаете, где покупаете, довольны ли ценами и ассортиментом? Можно будет плавно свернуть разговор на образование собеседника – мол, выясняем, влияет ли его уровень на выбор литературы. А там разговор и на более образованных соседей повернет…

Господи, как страшно-то! И как не хочется… Но, с другой стороны, придумывать собственный опросник – это же дьявольски интересно! И подделывать скудные одежки под социологическую униформу – тоже забавно. Надя видела, что девчонки из службы "Комкон" обязательно все ходят в черных юбках – у нее черная юбка есть! А комконовский бейджик она сама сделает, дело нехитрое, если на компьютере.

Накануне дебюта в роли социолога Надя весь вечер тренировалась перед зеркалом. Старалась, чтобы голос звучал и доверительно, и убедительно. А перед сном она десять минут чистила зубы адской смесью поваренной соли и соды – после такой варварской процедуры улыбка на несколько дней приобретала совершенно голливудский блеск.

Опросник у Нади получился что надо: ладненький, из десяти красиво скомпонованных пунктов. Надя распечатала двадцать копий, попросила у Машки из газетного зала жесткую папку с прищепкой, пристроила на ней листки… Абсолютно социологический вид, отлично! Ее будущие респонденты, соседи Васина, просто обязаны сказать о профессоре что-нибудь ценное! Не надеясь на память и скорость письма, Надя арендовала у однокурсницы крошечный диктофончик – если разговор вдруг свернет в нужное русло, она его незаметно включит.

…Аллея Первой Маевки, где проживал профессор Васин, оказалась в жуткой глуши. Конечная станция метро, потом на автобусе – и попадаешь в царство старых-престарых трехэтажек с обшарканными клумбами посреди дворов. Плещется на веревках белье, прямо к домам примыкает-шумит Кусковский парк. Надя упоенно вдыхала чистый парковый воздух и боролась с искушением дезертировать от опроса и вместо этого побродить по Кускову, послушать шелест деревьев и перестук дятлов… Но работа есть работа.

Первой согласилась отвечать бабка в платочке:

– Эх, милочка, когда мне читать-то? Магазины, хозяйство, стирка, старик мой знай дрыхнет, помощи никакой… Только внуку сказки и читаю, да и то устаю, глаза болят…

На невинный вопрос: "Не посоветуете ли вы кого из соседей, кто интересуется книгами?" – бабка нахмурила лоб и задумалась:

– Энтот разве что, профессор из седьмой?

Надя возбужденно напряглась и незаметно щелкнула кнопочкой диктофона.

– Так он куда-то уехал, месяц уже не вижу, а так все читал, все читал – даже по двору идет и в газету глазеет.

И больше ничего от бабули Надя не добилась. Потом были подростки, поднявшие Митрофанову на смех:

"Кто ж сейчас на книжки-то время тратит, когда компьютеры и видаки есть?" Молодая мамашка с коляской, совершенно загрузившая Надю восторгами по поводу абсолютно ей неизвестных Норы Роберте и Кэтрин Коултер. Мнения, претензии: "Вот вы скажите в своей фирме, чтобы для детей всяких гадких книг не печатали! А то покупаю сыну – а там про каких-то монстров слизистого озера, ему потом всю ночь кошмары снились!"

Надя ни с кем не спорила, с умным видом кивала, делала пометки в листочках. Информация о профессоре вылезала по крохам: не женат, непьющий, живет замкнуто, в квартире у него небогато, но книжек – целые стеллажи. В гости к нему только ученики приходят – вежливые детишки. Профессор отзывчив, всегда и солью поделится, и на бутылку даст – если у него у самого, конечно, есть. Явно вырисовывается облик цельного, умного, интеллигентного старичка. Кассета в диктофоне давно кончилась, и Надя решила завершать свой опрос, но напоследок ей попался молодой, весь в веснушках, парень из двадцатой квартиры. Напросился, можно сказать, сам: "Всех опросили, я тоже хочу!"

– Давайте, – без особой охоты согласилась Надя.

Парень отвечал на вопросы подробно. Сообщил Митрофановой, что в восторге от Гарри Гаррисона и Алистера Маклина, что за книгами он ездит на ярмарку в "Олимпийский", где можно все купить подешевле, что газеты не любит, а видака у него дома нет. И тут парнишка вдруг усмехнулся и добавил: "Хоть к Васину иди!"

– Васин.., это профессор из седьмой квартиры? – Надя вполне профессионально разыграла удивление.