Красивые, дерзкие, злые - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 30

За несколько смутных, плотно связанных с опасным бизнесом лет с фирмой Григория Олеговича, а значит, и с Валей, и с Жориком приключалось всякое. Они ведь не олигархи какие-нибудь и не чеченцы – любой может обидеть. И молодчики-рэкетиры (не свои, уже прикормленные, а «левые», юная борзота) пытались на офис налетать, и придурки с пушками под видом обычных клиентов к ним заявлялись, но Жора, в ранге ли простого охранника, в статусе ли «шефа службы безопасности», всегда оказывался на высоте. Выкручивался – и фирму спасал. И везло ему, по Валиному мнению, не от большого ума – особых мозгов у Спицына не имелось, а уж писал со столькими ошибками, что над его каракулями даже глупышка-секретарша хохотала. Нет, Жорика всегда выручало звериное, какое-то сверхъестественное чутье. Словно охотничья собака – та обнюхает гостя и мгновенно решит, опасен тот или нет, эдак и Спицын – окинет посетителя тяжелым взглядом, просветит свиными глазками – и за пару секунд определяется: буркнуть ли ему «Проходите!», затребовать паспорт или вовсе вдавить «тревожную кнопку» (последняя новомодная штучка – прямая связь с ментами из ближайшего отделения).

– Как ты, Жорка, людей определяешь? Да так быстро? – бывало, цеплялись к охраннику сослуживцы. – Где наблатыкался? В кагэбэ, что ли, раньше служил? Или в разведке?

Жорик в ответ, ясное дело, лишь загадочно усмехался, и только Валя знала (однажды совершенно случайно на личное дело Спицына наткнулась), что биография у него самая заурядная. Школа, ПТУ, армия (никаких «горячих точек», обычный гарнизон где-то на Дальнем Востоке), потом сверхсрочная с «ослепительной» карьерой – аж до прапорщика дослужился... Не судим, не женат, без детей и особых вредных привычек, с двумя спортивными разрядами и навыками восточных единоборств. В общем, идеальный, в меру недалекий охранник – не зря Олегович его ценит и, когда Жорка в казино проигрался, без звука его долги покрыл – в обмен на расписку, что Спицын больше в игорные дома ни ногой.

Нравился Жорик и девушкам. «Он такой мощный, такой мускулистый, прям теннисист Максим Мирный! – восхищалась секретарша Катька. – Замуж за эдакого пойдешь – будто за стенку каменную!»

Валя с Катькой, ясное дело, не спорила – хотя сама иллюзий насчет Жоркиной «каменности» не питала. Это только разные недалекие дамочки его за скалу принимают, а на самом деле никакой Спицын не кремень. Просто хоть от рождения и туповат, а имидж себе создал грамотный. Понял, что очень полезно, когда все, и даже сам шеф, считают тебя человеком-горой и поглядывают с некоторой опаской. И никто не догадывается, что реально Жорик обычный мужик, очень одинокий, со своими страхами и «тараканами».

А вот Валя об этом знала – не потому, конечно, что настолько проницательная. Жорик сам ее в исповедники выбрал и перед ней раскололся – тоже, видно, «своего парня» почуял. А что, хоть и гора, но поплакаться-то кому-то надо, вулканы ведь тоже извергаются...

И теперь, когда Валя и Спицын вдруг оказывались вдвоем, охранник с видимым удовольствием скидывал перед ней свою «пуленепробиваемую» шкуру. И за чашкой кофе, а то и бутылкой пива, если Олеговича в офисе нет, изливал ей душу. Охотно и со смаком. Исповеди шли по классическому мужскому сценарию: что жизнь проходит стороной, а дома никто не ждет, и постоянно рисковать непонятно ради чего (зарплата-то не бог весть какая) ломает и противно...

Валентине подобные монологи не в диковинку – не раз и Петьку реанимировала, и Степку, когда друзья вдруг в тоску впадали. Посему и Жорика она утешала умело, по самолично разработанным правилам – чтоб одновременно и «своим парнем» остаться, и «мамочкой-утешительницей» побыть. То бишь замесить коктейльчик из изрядной порции сочувствия, малой толики подколок и ароматной пенки из восхищения. Ну и, конечно, никому о маленьких слабостях охранника не рассказывала – тут уж не только в порядочности дело, Жорик-то, если что не по нем, и шею свернуть может...

Спицын прикипел к ней всей душой и пределы своей откровенности день ото дня расширял. Проблемы с очередной капризной и взбалмошной девчонкой? Это к Вале. Шеф не по делу наорал – тоже к ней. Мигрень замучила и зуб ноет, а к врачу идти боязно – кто же, кроме Валюхи, утешит?

Ну а дней пять назад Жорик и вовсе впал в такую кручину, что пришлось чуть не два часа его успокаивать.

Дело в том, что шеф – об этом Валентина и без Жорика знала – затеял очередную аферу. Аферами, в терминологии Григория Олеговича, назывались «крупные сделки с большим шансом на выигрыш и минимальной вероятностью проигрыша».

Давний заказчик – полукриминальный авторитет Арсен – неожиданно воспылал страстью к наличным деньгам. Обычное для бандита дело. Удивительно другое – денег, естественно, в долларовом эквиваленте – Арсену потребовалось очень даже изрядно. Без малого два миллиона – это, наверно, целая сумка? Или даже чемодан?..

Видно, Арсен то ли за границу намылился, на пэ-эмжэ где-нибудь в гуще Балеарских островов, то ли сделка у него намечалась совсем уж левенькая, на которую с банковской платежкой не заявишься. Впрочем, «нам, Валентина, в детали лезть не надобно, – наставлял ее шеф. – Здоровее будем. Наше дело – все бумаги подготовить и банк подходящий найти».

Валя все и подготовила, обычная практика: липовые контракты в трех экземплярах (что их «Протон» якобы фирме Арсена мифические информационные услуги оказывает), платежки с проставленными суммами, но без даты. «Подыхающий» банк – а проводить такие деньжищи через банк активно действующий было недальновидно и опасно – тоже нашла. С облегчением (вести дела со смурным и косноязычным Арсеном ей категорически не нравилось) перекинула бумаги шефу – и выбросила эти миллион семьсот пятьдесят тысяч из головы. Какая разница, в сумку они помещаются или в чемодан, – деньги чужие, ей от них даже опояски не обломится, зачем же зря мозги напрягать? Если бы шеф ей хотя бы сотую долю процента от обналичек платил – однако у них, увы, соглашение, что она на фиксированной зарплате сидит...

Сам же Григорий Олегович пребывал в крайней степени ажитации – только и знал названивать Арсену и засыпать его подобострастными уточнениями и вопросами. Еще бы шефу не стараться – он за этот контракт целый процент получит. Полновесный. Один процент – вроде бы звучит несолидно, но если от Арсеновых денег считать, то это целых семнадцать с половиной тысяч долларов. Совсем неплохо. Тем более, как выразился Жорик, «в одно рыло».

Спицын, бедняга, – он-то в контракте с Арсеном тоже по самую маковку – совсем истосковался. Только и знал забрасывать Валентину патетическими монологами типа: «Кому-то в этой жизни тысячи на халяву обламываются, а нам с тобой, Валька, за чужие бабки приходится здоровьем зря рисковать...»

– Рисковать? Здоровьем? – не поняла тогда она.

И Жора тут же очень охотно поправился:

– В смысле, это только я один свою шкуру подставляю. Под арест, под пули, под что угодно... И, спрашивается, ради чего? За жалкие пятьсот гринов в месяц?! И что дальше? Терпеть эту каторгу до самой пенсии – или, что скорее, пока не подстрелят? Ох, что за лажа, Валечка, что за непротык...

Слушать Жоркины монологи о бессмысленности бытия ей не впервой, и разнообразия от Спицына по определению не дождешься...

– Да ладно тебе, не кисни, – начала привычные утешения Валя. – Никто тебя не подстрелит, еще внукам будешь рассказывать, как ты был молодой гонец, фельдъегерь, мешки денег тебе доверяли... Да и зарплату Олегович может прибавить, ты только не безответничай, а попроси!

Но Жорка минимальным утешением не удовлетворился. Нахмурился, горько вздохнул:

– Какие уж тут, Валюшка, внуки... Ты знаешь, что этот хмырь затеял?

Хмырем они, по обоюдному соглашению, именовали Григория Олеговича.

– Ну что? – устало поинтересовалась Валя.

Хоть бы Жорка поскорее со своими жалобами заканчивал! Времени уже семь вечера, у нее полно платежек недоделанных, а завтра с утра с ними в банк надо ехать...

– Думаешь, Арсен ему почти двадцать штук только за красивые глаза заплатить обещал? – напустился на Валю Спицын. – За одну обналичку вшивую?