Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 90

Значит, на самом деле – что-то...

– Стой, – сказала она, не сумев сдержать испуг. Алексей послушно затормозил.

– Опять?

– Да... Подожди, сейчас...

– Что-то случилось? – спросил сверху Любомир. И Витя тоже повернулся – с недовольством, но и любопытством.

– Смотреть по сторонам, – сказал Алексей.

Саня откинула голову назад, задышала глубоко, прогоняя невольную дрожь. Потом, не открывая глаз, стала осматриваться.

Стена стояла совсем рядом, поднималась отвесно и нависала над головою, давила собой, своей невозможной массой и неприступностью. На поверхности ее стали видны трещины и неровности. Она была груба, потрясающе груба. Над самыми крышами складов чья-то рука начертала: «Из грязи вышли», – и полузнакомый знак: кольцо с четырьмя широкими зубчатыми лучами, напоминающими стилизованные короны, – в шахматных задачах так рисуют ферзя. Впереди, довольно далеко, другая стена преграждала путь, тянулась влево, влево – и смыкалась наглухо с той, что огораживала мир с противоположной стороны. Но Сане показалось, что вот эта ближняя стена и та, что впереди, – не стыкуются полностью, что между ними есть щель, узкий проход, уходящий куда-то...

Она открыла глаза. Алексей смотрел на нее требовательно, и она чуть заметно кивнула.

– Витя, продолжаем. – Алексей махнул рукой. Шевеление в черных зарослях продолжалось, неприятно медленное и протяженное – будто там лениво ворочалась сытая сорокаметровая змея.

– Это не обезьяны, – сказал Любомир.

– Пока не стреляй. – Алексей для верности постучал ему по колену.

– Не дурак, – ответил Любомир. Витя приостановился. Звук из-под лома вроде бы стал звонче. Он стукнул правее, левее – нет, показалось.

– Куда теперь, начальник? – спросил он. Алексей указал на алюминиевое хранилище. Со скоростью ленивого пешехода они достигай его. Площадка перед хранилищем была пуста, в порах и трещинах асфальта виден был светло-серый налет.

На сто шагов вокруг все было пусто и вроде бы безопасно.

Ворота были прикрыты, но не заперты виднелась щель.

– Виктор, назад, – сказал Алексей, и тот с видимым облегчением пошел к машине, на ходу взмахивая рукой – наверное, затекла так долго сжатая кисть. Протяжный скрип бросил его на колени. В следующий миг он уже был у левой дверцы, бешено дергая за ручку и забыв, не видя, что дверь не откроется и что надо прыгать через борт. Алексей повернулся и одним движением перебросил его в салон.

– Ничего нет, – напряженным голосом сказал Любомир.

Витя хрипло дышал. Потом начал ругаться.

– Без нервов, – сказал Любомир сверху, – Здесь дамы.

– Ничего, – сказала Саня.

– Вы не правы, сударыня, – сказал Любомир. Скрип повторился. Сейчас видно было, как створка ворот качнулась внутрь. Щель стала совсем узкой.

– Ветер, – сказал Алексей неуверенно.

– Возможно, – согласился Любомир.

– Я пойду зацеплю крюк, – сказал Алексей. Прикрывайте меня.

Он поднял с пола Аникит, кивнул Сане и неуловимо быстро оказался вне машины.

– Я с тобой, – сказала Саня. Она перешагнула через ветровое стекло, ушибла плечо о кольцо турели, прошагала по капоту и спрыгнула на землю. Подхватила крюк лебедки и посмотрела на Алексея с вызовом.

– Хорошо, – согласился он спокойно. – Иди за мной.

Ступать след в след было необязательно, но Саня поймала себя именно на этом: след в след...

После долгой езды ходьба казалась чем-то вроде упражнений на бегущей дорожке: ворота приближались чересчур медленно. Но все-таки приближались...

Алексей выстукивал путь частыми ударами ножен. Так ходят слепые. И Саня, хотя и была уверена в том, что под асфальтом никого нет, предпочла не поддаваться этой уверенности.

Из щели тянуло резким неприятным запахом. Алексей долго стоял, прислушиваясь. Потом протянул руку, и Саня отдала ему крюк. Алексей зацепил крюк за какую-то скобу на створке ворот, и они стали медленно, пятясь, отступать к машине. Когда до нее осталось шагов десять, Алексей остановился, махнул рукой: тяните. Заурчала лебедка. Трос натянулся, ворота заскрипели и стали открываться. За эти месяцы хранилище, похоже, немного осело: нижний край ворот жестко царапал асфальт.

– Свет, – сказал Алексей.

Вспыхнули фары и спаренный с пулеметом прожектор. Внутреннее пространство хранилища наполнилось призрачным клубящимся огнем.

Ворота открылись на три четверти и застряли. Трос опасно напрягся.

– Достаточно...

Они стояли и ждали. Прошла минута. После скрежета железа все облепила страшная тишина. Потом стало слышно, как потрескивает, остывая, мотор.

Любомир пошевелил турель. Луч качнулся. Шелест подшипников показался грубым и нервным.

– Может, пальнуть туда... – предложил, кашлянув для порядка, Витя.

– Взлетим, – ответил Алексей, не поворачивая головы. – Аки ангелы и прочие твари.

Будто в ответ на его слова с нависающего над воротами хранилища козырька посыпалась тонкая серая струйка.

– Ох, не нравится мне здесь, – сказал Любомир тихо. – Давай не будем соваться, начальник. И потом – если они сыпанут, а стрелять нельзя...

– Там пусто, – сказал Алексей. – И это мне кажется странным... Ладно, – принял он решение. – Я иду внутрь, вы ждете. Если что, стреляйте. Но туда, внутрь, старайтесь не попадать.

– Возьми автомат, – сказал Любомир.

– Это надежнее. – Алексей чуть подбросил Аникит.

– Я возьму, – сказала Саня.

– Не вздумай стрелять внутри.

– Только когда нас начнут жрать...

Они медленно повторили свой путь к воротам – в том же порядке. Алексей шел первьш, Саня за ним, зачем-то ступая по следам. От едкого запаха, текущего из створа ворот, ей захотелось чихнуть. Через минуту она уже ничего не чувствовала, кроме разгорающегося за переносьем белого пламени, и ни о чем не думала, кроме как – сдержаться, сдержаться...

И все же она не выдержала. Потом, когда все наконец прошло и осталась только ломящая боль между бровей да странное головокружение, делающее их самих и все вокруг них очень легким, широким и низким, когда она не сразу поняла, что Алексей опять держит ее в объятиях, утопив лицо в ее волосах, и когда, поняв это, она вцепилась в него судорожно и тоскливо – вновь замерцало золотое пламя, и на высокие стены рядом (опять проклятые стены, две стены и прямая дорога между ними, не избавиться от стен... и только со второго взгляда она поняла, что это высокие штабели из набитых чем-то бумажных серых мешков) лег скользкий отсвет, и будто мягкая рука провела где-то позади глаз и убралась...