Муж для девочки-ромашки - Ларина Арина - Страница 36

Ее магнитом тянуло к Андрею, но не с целью вернуть, а с целью отомстить. Как – она не знала, но точно знала, что надо. Проклиная себя, Вика красилась, наряжалась и упрямо крутилась в тех местах, где Красовский мог с ней встретиться. Когда ее старания наконец-то увенчались успехом и бывший муж налетел на нее у входа в ресторан, оказалось, что встретиться недостаточно. Даже вообще – лучше не встречаться, потому что стало только хуже.

– Ты понимаешь, – Вика даже вспотела от злости, пытаясь оправдаться перед Надей и перетянуть ту на свою сторону, словно подруга могла поддерживать вражеский лагерь, – он ей шубу купил! Норковую, как у меня! Вот гад!

– А с твоей что?

– Как что? Ты издеваешься? Как я в ней теперь выйду, если они почти одинаковые? Сразу же начнут шептаться, злорадствовать! А девка-то – смотреть не на что! Сейчас сама увидишь. Гвоздь в шкурке. Глиста в сарафане. Ненавижу! Кстати, знаешь, чем она его взяла?

– Не знаю, – вздохнула Надя. Ей хотелось поскорее домой, к Валере, потому что она дико устала и соскучилась. Но бросать Вику на полпути было бы некрасиво. Тем более что потом Красовская обещала подбросить подругу до дома.

– Приворотом! – торжественно бухнула Вика.

– Чем?

– Я в это не верю, просто в данном случае других объяснений нет. Я даже сходила к знающей женщине, по рекомендации, не шарлатанка какая-нибудь – все точно, приворот. Причем у такого сильного мага, что уже не снять. Вот так вот! Но один плюс – за это ей придется страшно расплатиться. Ему, кстати, тоже. Только когда это будет – неизвестно.

– И почем стоила эта «правда»? – скептически сморщилась Надюша.

– Да не о чем говорить, почти бесплатно, – махнула рукой Виктория. – Не в деньгах дело. Он должен знать, что пострадал из-за своей швабры. Она нарушила Андрюхино энергетическое поле, там теперь дыра, через которую эта тварь запустила в него щупальца, но в зазоры просачивается энергия, он тонет!

– И что? Ты собираешься все это рассказать Красовскому? – не поверила Надя. Просто удивительно, что может сделать с нормальной, здравомыслящей женщиной мужское предательство.

– Не знаю еще. Не решила.

– Лучше не надо, – заторопилась Надежда. – Пусть не знает. Раз тетка сказала, что он тонет, то и пусть. Это уже не твои проблемы. А то вдруг и твое поле нарушится. Кто их разберет, эти высокие материи. Как пойдет цепная реакция – всем кранты.

– Вон они! – вдруг просипела Вика. – Вон. Ты глянь, гадость какая! Как нарочно: я здесь, и он свою фифу притащил. Как думаешь, может, он это специально, чтобы я поревновала? Или чтобы нервы помотать?

– Я думаю, что он просто приехал поужинать. – Смотреть на Вику было неприятно и даже стыдно. Изнывая от чувства неловкости, Надежда отрезала: – Ты же пришла сюда, чтобы на него посмотреть. Посмотрела? Поехали домой!

– Нет, я должна…

– Ничего ты не должна! – заорала Надя. – Приди в себя. Все: они отдельно, ты – отдельно. Забудь, вырежи его из памяти, переключись. Вон хоть на зама. Вся гостиница шепчется, спите вы вместе или нет. Даже стоимость букета, который он на днях тебе приволок, обсудили. Он же его брал в цветочном, внизу. Так его по цепочке отследили до твоего кабинета!

– Да не до зама мне! Мне сейчас вообще ни до чего! Ну скажи, что он в ней нашел?

Блондинка, вышагивавшая от стоянки и по-хозяйски державшая Красовского за локоть, была юна, свежа и не так плоха, как Вике хотелось думать. Если смотреть правде в глаза, девица была хорошенькой, а пышный пшеничный хвост до середины спины вовсе не делал ее похожей на лошадь. Он весело подрагивал и задорно пружинил в такт походке.

– Спятил на старости лет! – бубнила Виктория. – Пялится на свою обоже, как козел на капусту! На что там смотреть-то? Надоест она ему, как пить дать – надоест!

Подумав, что такая девица может надоесть Красовскому только через пару пятилеток, Надежда сочувственно посмотрела на Вику:

– Тебе соврать или правду сказать?

– Знаешь, куда можешь засунуть свою правду?

– Знаю. Поехали домой.

– Он еще приползет, – мрачно прошептала Виктория и погрозила небесам кулаком. – Я это точно знаю. Вот, елки-палки. Жил себе: тихий, послушный, мечта любой дуры – с деньгами и без задвигов, и нате! Было наше – стало ваше! Все наше должно быть возвращено в стойло!

Квартира встретила Надюшу настороженной

тишиной. Это было неожиданно и вынуждало чувствовать себя виноватой. В очередной раз она задержалась, и Валера ушел. Да, он тоже имел право развлекаться, а не сидеть в четырех стенах в ожидании любимой, коротая вечера за приготовлением ужина, мытьем полов и стирками.

«Вот так, наверное, и начинаются бунты домохозяек», – горько подумалось Наде. Муж, вынужденный с утра до ночи горбатиться на работе, задерживается на совещаниях, улетает в командировки, а в результате вторая половина, озверев от одиночества, отказывается понимать доводы разума. Но они с Валерой мало того, что поменялись местами, но еще и денег никаких Надя в дом не приносила. Игра в одни ворота. Ни финансового удовлетворения, ни морального, ни физического. Надюше вдруг вспомнилась мамина подруга Марочка. Марочка вечно болела, уставала или просто была не в духе. С невероятным удивлением Надя подслушивала ее рассказы про то, как криворукий муж что-то недожарил, переварил, плохо вымыл или не отстирал. При этом Марочка работала полдня, месяцами сидела на больничном и ныла, ныла, ныла. На месте мужа Надя уже давно бы прибила обнаглевшую супругу сковородой, той самой, которую он плохо отчистил. Но муж почему-то терпел. И Надя даже начала испытывать к гнусавой Марочке какое-то подобие зависти. Вот поди ж ты – жаба в кружевах, а такая любовь. Когда Марочка однажды прибежала вся в соплях с рассказом, что «этот негодяй подал на развод», она даже испытала легкое злорадство и удовлетворение. Справедливость все же восторжествовала. Жизнь – бумеранг, она всегда возвращает наши ошибки, зависть и зло. Добро тоже возвращает, но значительно реже и в меньших объемах. Теперь Надя тоже могла оказаться на месте Марочки. Или Фингаловой. Или Вики. Даже странно, что всех, кто ее окружал, бросили.

Надежде стало страшно – а вдруг и Валера не выдержит?

Она пробежалась по квартире. Чисто, пусто, неуютно. На столе в кухне белела салфетка с корявой записью: «Не жди. В гостях. Целую. В.».

«Не жди» напугало, «целую» примирило с тишиной. Но сидеть дома в одиночестве не хотелось. Надо было проведать маму, тем более что завтра Валера может оказаться дома, а тратить на маман вечер, который можно провести с любимым, Надежда не хотела. Но навестить старушку не помешало бы. Мало ли что там без нее делается на родной жилплощади. Может, она уже и не родная вовсе…

Татьяна Павловна, задрапированная шелковым легкомысленным халатиком, задумчиво оглядела «кровиночку», словно раздумывала, пускать ее или нет, и отступила, гостеприимно прогудев:

– Выпер тебя жених-то? Ну-ну, не удивительно.

– Здравствуй, мама. Как дела?

– Да не дождешься!

– Я тортик купила, – не стала вступать в полемику Надюша.

– Вафельный? Бутерброд из теста и какао-бобов со скидкой?

– Нет, со взбитыми сливками, как ты любишь.

– Я люблю, когда в душе гармония, а в теле здоровый дух. Кстати, сладкое портит фигуру. Тем, у кого она есть. – Доброжелательность так и лезла из Татьяны Павловны, как ватин в прорехи на старой телогрейке.

Пропустив намек мимо ушей, Надежда пошла ставить торт в холодильник. У окна маячил сюрприз, объяснявший мамин игривый наряд и не менее игривое настроение. У «сюрприза» был тяжелый подбородок, нос гордого горца и брови вразлет. Все остальное было прикрыто махровым халатом такого размера и расцветки, которых в их квартире отродясь не водилось. Из-под халата виднелись корявые волосатые конечности, обутые в безразмерные и основательно поношенные тапки. Тапки тоже были не местные.

– Приветствую, – насмешливо и как-то по-хозяйски помахал рукой «сюрприз». У Нади было полное ощущение, что она незваный гость, припершийся среди ночи в квартиру добропорядочных граждан, собиравшихся спать, и пытающийся насильно напоить хозяев чаем.